На моих губах расцвела печальная улыбка.
– Почему ты вечно этого требуешь? – не удержалась я, слишком мне хотелось узнать ответ.
– Потому что, – начал было волк, затем надолго умолк, и, наконец, продолжил куда тише: – Мне нужно убедиться, что ты настоящая. Что ты не сраное наваждение, которое сводит меня с ума, не видение, которое я не в силах забыть.
Мои губы дрогнули. От улыбки не осталось и следа.
– Астер, пожалуйста. – Вздох Тесака прозвучал почти стоном. – Просто открой долбаную дверь.
Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, но несколько все же просочилось наружу. Они щекотно прокатились по щекам и подбородку, закапали на фарфор умывальника.
– Мне нужно было, чтобы ты подождала.
Я промолчала, хотя поняла, что волк имел в виду.
Он повторил.
– Мне нужно было, чтобы ты подождала, а ты исчезла. Ты просто… – Тесак хрипло прочистил горло. – Ты просто исчезла.
Снова хлынули слезы. Я смахнула их со щек, расхаживая туда-сюда вдоль ванны, слишком сильно разрываясь изнутри, чтобы понять, что делать.
– Дверь не остановит меня на пути к тебе, цветочек, – произнес Тесак с убийственной нежностью. – Ничто не остановит.
Я схватилась за ручку, затем прислонилась спиной к деревянной двери.
– Ладно. Злись. Ненавидь меня, если тебе это нужно, – хрипло продолжил волк. – Но не смей исчезать.
Я соскользнула по двери вниз, а он предупредил:
– Если исчезнешь, я обещаю, последствия тебе не понравятся.
Тесак задержался еще на несколько минут, но больше ничего не сказал.
Он прислушивался – я знала, что прислушивался, – и я изо всех сил впилась зубами в рукав платья и кожу под ним, стараясь заглушить свое рваное дыхание.
Я-то думала, что уже испытала, каково это – потеряться, и что раз уж я выжила, то больше никогда не почувствую, что утратила саму себя.
Я никогда еще так не ошибалась, ведь на этот раз мне было еще хуже.
Внутри словно разверзлась пропасть, и с каждым вдохом она все больше наполнялась всем, что я сдерживала слишком долго.
– Астер, – прохрипел Тесак, тихо и сдавленно.
Мучительное мгновение спустя он исчез.
21Астер
Когда я засыпала, Тесак еще не вернулся. Утром волка тоже не оказалось дома.
Проснувшись, я увидела на обеденном столе очередную порцию еды, но даже запах ее был мне невыносим.
Я прекрасно понимала, что не стоит пренебрегать предупреждением Тесака и возвращаться в Вистензию. Не стоит думать, что этим я не сделаю ему больно снова. Тем не менее мне следовало убраться отсюда, как только я увидела, как он прикасается к другой женщине.
И все же – я была здесь, до сих пор. Дура, которая так ничему и не научилась.
Искупавшись, я опять отправилась к домику в лесу, к пруду, где в прошлый раз наткнулась на эльфов. Их там больше не было, но в высокой траве у кромки воды пряталась лодочка. Я не совсем понимала, что именно ищу. Может, повод остаться или причину, почему я все еще тут, или умиротворение, которое я вчера здесь обрела.
Меня окутал легкий ветерок, поскрипывание ветвей, шелест травы. Эти объятия успокаивали, но не давали ответов.
Яростный рев заставил деревья умолкнуть.
Я вскочила с травы. И вся покрылась холодным потом, когда услышала тяжелые шаги у входа в домик.
Я поспешила туда, учуяв волка еще до того, как увидела.
Тесак стоял спиной ко мне на каменных ступенях. Тяжело дыша, он провел рукой по голове. А затем согнулся в приступе тошноты, но, кажется, ничего не изверг.
– Твою мать, – прохрипел волк, сплюнув на землю.
– Тесак?
И только тогда я заметила на траве букет фиалок того же цвета, что и мои волосы, – точно такой же он купил мне во время нашей небольшой прогулки по городу.
Я нерешительно подошла, чтобы поднять цветы. И остановилась, когда заметила мешочек рассыпавшихся леденцов.
Застрявший вдох обжег мне горло. Тесак, откашлявшись, выпрямился.
– Думал, ты исчезла. – Он медленно повернулся, будто проверяя, что я действительно стою в считаных шагах позади. – Думал, ты…
Волк шумно выдохнул и вытер широкой ладонью рот и подбородок.
Я еще не видела его таким больным. Его единственный глаз казался сверкающим драгоценным камнем на бледном, измученном лице.
– Я должна была исчезнуть, – прошептала я, и в груди так сжалось, что воздух проходил в легкие лишь мелкими глотками.
– Не смей. – Тесак шагнул ближе. – Астер, не смей снова пропадать.
Перед глазами все подернулось туманом.
– Ты прикасался к другой, чтобы сделать мне больно. Я хочу остаться, но, если тут со мной будут обращаться ничем не лучше, чем в Вистензии, мне придется уйти, волк, и я даже не оглянусь.
– Не смей, – процедил Тесак сквозь зубы. – Не смей такое говорить.
Он остановился передо мной, обхватил мою щеку подрагивающими пальцами, а потом продолжил тихим, срывающимся голосом:
– Ты снова меня отвергнешь?
Я отступила и уперлась спиной в каменную стену домика.
– Ты меня не слышишь. Ты не понимаешь.
Я не могла совладать с собой, с необходимостью выложить все начистоту. Волк зашел слишком далеко – мы оба слишком далеко завели нашу судьбоносную связь, которую следовало перешагнуть.
Но теперь ничего не изменить, поэтому я решила об этом просто не думать.
– То, что было там… – Я махнула рукой назад, в сторону Ночного моря. – То, что было там, я едва пережила, но ты?.. – Я качнула головой, и к глазам подступили слезы. – Я не смогу пережить это снова. Знаю, что не смогу. И я безумно устала все время лишь пытаться выжить.
Казалось, Тесак одновременно потрясен и напуган. Черты его лица окаменели.
– Что он с тобой сделал?
– Я не хочу о нем говорить. Я хочу понять, услышал ли меня ты.
Тесак шагнул вперед.
– Ты расскажешь мне, что он сделал…
– Ты услышал меня или нет?! – чуть не заорала я во весь голос.
Едва волк заметил слезы, которые я больше не могла сдерживать, напряжение схлынуло с его лица, и черты смягчились, сделав его прежним, как в ту далекую неделю, что мы провели вместе.
– Я не знаю, что мне делать, Астер. Я так растерян, я словно тону. Меня мутит от тревоги, злости, тоски и всех этих сраных чувств, которые я никогда раньше не испытывал, и я не знаю, как быть. Понятия не имею, что с этим всем делать.
Я прижала ладони к каменной стене, чтобы хоть как-то удержаться на ногах.
Тесак заметил это и застыл, с болью на лице провожая взглядом слезы, что текли по моим щекам.
– Я чудовище, – хрипло произнес он. – Неотесанный зверь, да, понимаю. Но я не хочу причинять тебе боль.
С мой стороны было нечестно напоминать об этом, особенно после того, как я сама его бросила. Но я все равно сказала:
– Ты обещал, что никогда не сделаешь мне больно.
– Я не собирался. Но самолюбие взыграло. – Тесак облизнул губы и выругался. – Она крутилась рядом, и я воспользовался ее интересом, лишь когда почуял тебя.
Я вытерла нос.
– И все?
– И все.
Волк обхватил мои щеки, провел мозолистыми пальцами по влаге у меня под глазами.
– Ты меня ранила, Астер. Ты меня чуть, мать его, не погубила, и я так долго страдал от этой боли, что хотел, чтобы ты тоже ее ощутила. Я даже не подумал, почему ты ушла. Забыл, что ты этого вовсе не желала, – произнес Тесак, и с каждым тихим, но решительным словом я таяла все сильнее. – Я видел, чувствовал и думал лишь о том, что ты меня покинула.
– А я думала, что ты меня забыл, – прошептала я.
– Я хотел забыть, – признался волк. – Но все попытки с треском провалились, поэтому я не собирался заходить дальше того, чему ты стала свидетелем. Мне просто нужно было вернуть себе власть, ощутить, что я держу все под контролем, но это не так. – Уголки его губ чуть приподнялись. – Мне нужно быть сильным, а я не могу, и это, мать его, невыносимо. Мне даже признать это сложно, и мне правда жаль.
Вот она. Абсолютная искренность. И неважно, насколько она отравляла.
А она отравляла.
– Не пойму, что хуже, – пробормотала я, еле ворочая языком. – То, что я тебе верю, или то, что не знаю, хочу ли этого.
Из моих глаз хлынуло еще больше слез, и Тесак стер их большими пальцами.
– Ты – опасность, – прошептала я. – И я не уверена, хватит ли мне сил ее пережить.
Волк стиснул зубы.
– Не заставляй меня произносить это вслух, Астер.
Когда я нахмурилась, он вздохнул и мягко приподнял мое лицо за подбородок, так, чтобы наши взгляды встретились.
– Я ни с кем не был с тех пор, как ты меня оставила.
Внутри меня что-то оборвалось, и сердце перестало биться.
– Ты лжешь, но в этом нет никакой нужды. – И все же мой взгляд скользнул к цветам, к рассыпавшимся в нескольких шагах от них конфетам. Слова прозвучали растерянным шепотом: – Я же просила не лгать.
– Я помню, – произнес Тесак, возвращая мое внимание к себе. – Цветочек, я далеко не подарок, но лгать тебе я не стану.
Да не мог он быть один все это время.
– Но ведь прошло уже…
– Восемнадцать месяцев и десять дней, – быстро и уверенно подсказал волк.
Я заморгала так часто, что по щекам стремительно заструились свежие слезы.
Быть того не может. Ни один мужчина в здравом уме не стал бы хранить верность женщине, которую, как ему прекрасно известно, он вряд ли увидит вновь.
– Пытался однажды, – продолжил Тесак, будто прочитав мои мысли, и погладил меня по щекам. – Пытался, мать его, изо всех сил, но не смог даже поцеловать ее, не говоря уже о том, чтобы привести домой, поэтому сбежал из таверны как шавка, с поджатым хвостом.
Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Она и ее друзья наверняка знатно повеселились, – пробормотал волк и, уставившись на меня сверху вниз, провел по моей щеке большим пальцем. – Мне не нравится, когда ты плачешь.
– Вспомни об этом в следующий раз, когда захочешь сделать мне больно.
Изумрудное око вспыхнуло огнем, и Тесак склонил ко мне голову.