Зал сотрясся от ярости короля – от его желания поставить меня на место.
Моя кровь бурлила, рвала вены. Плоть стенала. Все чувства обострились в ожидании, когда же обрушится последний удар. Я ухмыльнулся, ожидая развязки.
– Мы оба знаем, что я выполнял все твои приказы, потому что сам того пожелал, напыщенный ты засранец, а не потому, что был должен. Так что давай, валяй…
Дейд резко выпустил когти, его глаза сверкнули синим пламенем. Волк внутри него ринулся к поверхности, готовый взять верх.
– Ну же. – Я медленно обогнул стол. – По-другому ты меня никак не остановишь.
Я позволил жару, что скопился у меня в венах, вырваться наружу вместе с когтями, и нас обоих окутала трепещущая тень.
– Отпусти его.
Мы оба замерли, наполовину обратившись. Мышцы заныли от напряжения, кожа вздулась.
В зал военного совета вошла Опал, обеими руками придерживая юбки абрикосового цвета. Лебедь перевела взгляд с Дейда на меня и обратно, затем вздохнула.
– Пусть она чья-то королева, но при этом она – его половинка, Дейден. Она вернулась в Вордан, потому что знает, кого и чего хочет, несмотря на невообразимый риск. – Опал приблизилась к своему волку. – Позволь ему найти способ.
Дейд, оставаясь неподвижным, молча прожигал меня взглядом.
И тогда лебедь словно ударила его под дых тихим вопросом:
– Разве ты стерпел бы, попытайся кто-нибудь остановить тебя?
Наконец король смилостивился, втянул когти, а потом с мученическим стоном размял шею. Однако он по-прежнему не проронил ни слова.
Я ждал, готовый сделать то, что должен, даже ценой всего – единственного места, которое я называл домом.
Но король, за которого и бок о бок с которым я сражался в стольких битвах, лишь смотрел на меня незнакомым прежде взглядом.
И я понял, что с игрой в прятки у всех на виду покончено. Дейд больше такого не допустит.
Я пытался убедить себя, будто это не имеет значения. Будто мне всегда было плевать, что он там думает. Будто до него все равно не дойдет, что такое настоящая преданность, даже если его натыкать в нее королевским носом. Я пытался, но, быстро сдавшись, прошел мимо Опал и перенесся в свой лесной дом, чтобы подготовиться.
Мне предстояло отыскать мою королеву.
27Астер
Рорн расхаживал туда-сюда по моей мастерской, время от времени останавливаясь, чтобы устремить на меня испепеляющий взгляд.
Выбитые окна заменили на целые. В стекле ближайшего к двери все еще виднелась одинокая трещина. На нее я и смотрела, стараясь держать гнев в узде и не усугублять ситуацию.
После своего возвращения я провела остаток ночи и следующий день в одиночестве. Отчасти я даже надеялась, что так и будет продолжаться, так что приход Рорна совсем меня не обрадовал.
Он принес ужин, но я так и не притронулась к еде.
От железа горели запястья. Кандалы звенели при малейшем движении. Рисовать и читать в них было невыносимо. И есть тоже – почти невыносимо. Подходящее описание того, как для меня будут развиваться события.
Бесконечно невыносимо.
«Никто и ничто никогда меня с тобой не разлучит».
Я осталась наедине с каждым жарким словом, каждым разговором – каждым обещанием, которое заставила волка дать, пусть и понимала, что сдержать их он не сможет. Но знание не помогало – мое сердце обливалось кровью, и боль в нем отвлекала от жжения в запястьях.
Тесак ожидал худшего, при этом думая, что худшее я уже раскрыла. Я рассказала ему, что я замужем.
Но так и не сумела признаться, что я замужем за королем.
Наверное, в глубине души я понимала, что это будет слишком. Что Тесак не сможет это принять. И, наверное, именно поэтому я уже простила волка за то, что он даже не попрощался – не проронил ни слова, когда его король передал меня в руки Рорна, будто возвращая краденую вещь законному владельцу.
Я не могла его винить.
Я винила лишь себя, что вновь поддалась искушению. Осмелилась поверить, что заслуживаю быть счастливой. Посчитала, что в желании каким-то образом удержать обретенное счастье нет ничего эгоистичного.
Пусть я и была замужем, но я не хотела этого. Я уже долгое время этого не хотела. Может, иного мне и не оставалось: только гнить в Вистензии, позабыв о Тесаке и моей едва начавшейся новой жизни, но я это не выбирала.
Я так ужасно устала от того, что не могла сделать собственный выбор.
Рорн поскреб щетину на подбородке. Я не видела его таким заросшим с тех пор, как погиб его брат. Это была уже почти борода.
– По правде говоря, я не совсем понимаю, что с тобой делать.
Я не ответила. Рорн этого и не ждал.
– Я… – Он рассмеялся, горько и холодно. – Что ж, полагаю, я до сих пор потрясен. Знал, что ты задумала, но увидеть собственными глазами…
Он покачал головой, остановившись.
– Я разрываюсь между желанием нагнуть тебя и оттрахать до потери сознания и необходимостью казнить за измену королевству.
Вот тут я уже удивленно приподняла брови и открыла рот.
– А тебя самого казнить не следует?
Рорн снова рассмеялся. Затем погрозил мне пальцем, – Это не одно и то же. То, что делаю я, не влечет за собой таких последствий.
Я должна была испугаться. Я должна была осторожно подбирать слова. Но сил тревожиться не осталось, так что я просто закатила глаза.
– Рорн, наш брак распался почти два года назад. Перестань идти на поводу у самолюбия.
Он снова застыл, испепеляя меня взглядом.
– Думаешь, ты всего лишь задела мое самолюбие?
– Ты меня не любишь. Когда-то, наверное, любил, – тихо произнесла я. – Но теперь…
Я могла не продолжать. Теперь у него есть Карельда – а королева унизила его, сбежав в чужие земли, в объятия к одному из тех существ, которым он всегда завидовал.
К волку.
– Да, я трахал другую, но ты понятия не имеешь, что я чувствую или не чувствую, Астрантия. – Рорн так вскипел, что я даже удивилась. Заметив это, Рорн печально улыбнулся, и мне стало не по себе. – Выбор был нелегким. И я не пошел бы на такой шаг, если бы не обстоятельства.
– Хватит использовать как оружие мою неспособность родить ребенка.
– Я не это имел в виду.
– А что тогда? – осмелилась спросить я, хотя знала, что больше Рорн ничего не скажет.
Он сглотнул и сверкнул на меня глазами, заметив, что я его изучаю. Слегка зарычав, он продолжил мерить шагами мастерскую.
– Его, – выплюнул Рорн. – Чтобы ранить меня, ты из всех сраных созданий выбрала его…
– Оскорблять Тесака бессмысленно, Рорн. Я не желаю…
– Тесака? – рассеянно переспросил он.
– Его так зовут, – нахмурилась я, сбитая с толку.
Рорн издал холодный смешок и отвернулся.
– Ну конечно.
– Рорн, – позвала я, когда он провел пятерней по волосами и начал что-то бормотать себе под нос.
Я поднялась с кушетки. Я должна была отправиться обратно и, по крайней мере, объясниться.
– Рорн, я не останусь…
Он замер – совершенно неподвижно.
– Если ты вдруг не заметила, в чьем обществе я за тобой пришел, отныне тебе запрещено ступать на земли короля Дейда, а тому зверю, безусловно, запрещено показываться в Вистензии.
У меня так сдавило горло, что я с трудом прохрипела:
– Он такого не говорил.
– А должен был, Астрантия?
Споткнувшись, я попятилась и уткнулась спиной в стену. Рорн приблизился и, нависнув надо мной, язвительно прошептал:
– Тебе действительно нужно приставить к горлу нож, чтобы ты, мать твою, поняла, что совершила большую ошибку?
Я сглотнула, вот теперь основательно испугавшись, но не желая этого показывать.
Рорн поморгал, будто бы уловил это или почуял, и попятился.
Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, он смотрел на меня так пристально, будто выискивал душу под кожей. Затем он выругался.
– Иди наверх и отдохни как следует. Я не вернусь в наши покои этой ночью. Ты должна проснуться с птицами и помочь Тинону с приготовлениями.
– Приготовлениями? – переспросила я, ошеломленная столь резкой сменой темы.
– К первому за многие годы балу, разумеется.
Я зажмурилась.
Рорн мог лгать себе сколько угодно, а вот провести такое мероприятие, пока его королева строит новую жизнь со своей половинкой, – нет. Я открыла глаза, испытывая искушение посмеяться над абсурдностью происходящего. Над причиной, по которой Рорн рискнул отправиться в Нодойю, чтобы уволочь меня домой.
Долг ждал – для Рорна стало бы унижением показаться народу без своей королевы.
Когда я так и не проронила ни слова, Рорн перестал отряхивать и поправлять рукава туники.
– Прежде чем бросить меня и ускакать трахаться к другому, ты говорила, что хочешь снова участвовать в делах королевства. Так почему бы тебе не подняться наверх и не вымыться? – Он презрительно вздернул верхнюю губу, а потом развернулся к выходу из мастерской. – От тебя смердит бездомной шавкой.
В дверь тихонько постучали – и через секунду ручка повернулась.
Вошла Карельда, уже одетая в потрясающе изумрудное платье с яблочно-зеленым лифом.
– Кое-кто хотел увидеться.
Я улыбнулась, и глаза обожгло подступившими слезами, когда в мастерскую еще не слишком уверенно проковылял Гельвект.
Я вернулась сюда вчера вечером, после того как по приказу Рорна искупалась, а сегодня вместе с ужином Дадли доставил мне платье. Я наконец сняла ночную рубашку и облачилась в многочисленные слои шелка и шифона всего за несколько минут до прихода Карельды.
Изумрудные водопады юбок смялись, мешая, когда я опустилась на колени и подхватила Гельвекта, пока он не упал и не ударился о стол.
– Какой ты хитрый, малыш Гел, чему только не научился, пока меня не было.
– Асьтер, – сказал он и ткнул меня в щеку.
Карельда закрыла дверь.
– Научился говорить имя вскоре после твоего исчезновения.
Я поймала пальчик Гельвекта и сделала вид, будто хочу его съесть. Малыш захихикал так сильно, что свалился на коленки, и это рассмешило его еще больше. Я помогла ему подняться и поправила на нем крошечную черную жилетку поверх зеленой туники.