А потом он погибнет.
Я зажмурилась, пытаясь придумать выход из этого безумия, но соображать было трудно.
Открыв глаза, я посмотрела на Рорна снизу вверх.
– Пообещай, что ты его не убьешь. – Я глубоко вздохнула, и взгляд Рорна упал на мою грудь, почти обнаженную из-за распахнувшегося халата. – Пообещай, и я сделаю все, что ты пожелаешь.
Рорн раздвинул мне колени, втиснулся между ними, принюхиваясь к тому, что произошло в мастерской всего несколько часов назад, перед рассветом. Его ноздри затрепетали, глаза вспыхнули огнем, пальцы сжали мне бедра до синяков. Но я обхватила его лицо ладонями и притянула к своему.
– Астер, – прорычал Тесак.
Гнев Рорна поутих, но не угас. Я поймала его взгляд. Скользнула большими пальцами по острым скулам, а потом искренне улыбнулась, вспомнив, как ласкала их губами после того, как мы впервые занялись любовью.
Я думала, что Рорн – сбывшаяся мечта.
Никогда бы не поверила, что эта мечта однажды обернется ночным кошмаром.
У него перехватило дыхание. Я прижалась губами к уголку рта Рорна, и он закрыл глаза. А я чудом не вздрогнула, когда от ярости Тесака подо мной зашатался стол.
Рорн застонал и крепко стиснул мои бедро и затылок, едва я впилась в губительно мягкие губы и поцеловала его всерьез.
Стон превратился в крик, когда я врезала Рорну коленом прямиком в пах, где уже все затвердело.
Меня охватило чувство вины, и я сказала мягче, чем собиралась:
– Хватит вести себя как дитя, у которого украли игрушку.
Рорн попятился и упал, скорчившись, побагровев от боли, а я поспешила освободить Тесака.
Вот только он уже освободился сам.
Уставившийся на своего короля стражник осознал это слишком поздно.
Тесак выхватил молот. Удар пришелся по голове, и стражник с глухим тошнотворным звуком рухнул на пол.
Из руки Тесака лилась кровь. Я посмотрела на стол. Там остались лишь багровые потеки, торчащие гвозди, ошметки кожи…
Моя ладонь взлетела ко рту.
– Тесак, раздери тебя звезды!
Он попросту сорвал руку с гвоздей.
– А теперь, – произнес Тесак со зловещим спокойствием, будто не его только что жестоко пытали. Сдернув цепи с запястий, он заблокировал одной из них двери и направился к Рорну. – Вот как все будет…
Я могла лишь стоять на месте, потрясенная, истерзанная, не веря собственным ушам и глазам. Тесак схватил Рорна за стянутые на затылке в хвост волосы. Потом оттащил короля к камину и второй цепью приковал к решетке.
А затем с лихорадочным неистовством на лице мой волк набросился на меня.
Приказов не прозвучало. Он поднял меня и усадил на стол, обхватил мою щеку раненой рукой, уставился на мои губы и прохрипел:
– Плевать, пусть мне хоть сраное сердце проткнут, Астер. Видеть, как ты целуешь другого, хуже любой смерти.
– Мне пришлось, чтобы…
Тесак заткнул мне рот поцелуем и задрал халат, скользнув здоровой рукой по бедру к животу.
Щеку окрасила кровь волка. Его язык проник в мой рот, завоевывая, заявляя право, заставляя забыть о том, где мы находимся.
– Тесак, – выдохнула я, отстранившись, когда ко мне вернулась способность мыслить. – Покажи руку.
Волк недовольно раздул ноздри, свел темные брови. А потом улыбнулся, ослепительно и красиво, и поднес большой палец к моим губам.
Я их приоткрыла, и на язык тут же хлынул медный вкус, воспламеняя меня до предела. Я сосала палец, желая продолжения, и Тесак провел им по моим зубам, одновременно вжимаясь в мою плоть возбуждением, которому становилось все теснее в штанах.
– Моя послушная, как и всегда.
Я закрыла глаза – и вдруг поняла, что творю.
Тесак выругался, тихо и хрипло.
– Давай остановимся.
Я припала к нему без сил, желая его, но одновременно испытывая благодарность, поскольку не хотела сливаться с ним воедино в таком состоянии. Он крепко прижал меня к груди, запустив пальцы в волосы, и пробормотал в макушку:
– Поправь халат, цветочек.
Просунув руки меж наших тел, я затянула пояс, а потом уткнулась подбородком волку в грудь. Черты его лица заострились от боли, но он все равно пообещал:
– Все будет хорошо.
Мы оба знали, что Тесак понятия не имел, как сдержать это обещание.
Я снова закрыла глаза, чтобы не пролить подступившие слезы. Дверь с грохотом распахнулась, и волк прижался губами к моему виску.
Тесак не стал противиться, когда его схватили и повели обратно в темницу.
С трудом сглотнув ком, я взглянула на Рорна. Он по-прежнему лежал на полу, прикованный к каминной решетке за запястья, и смотрел на меня с таким презрением, что его силой можно было испепелить само солнце.
– Прошу тебя, – произнесла я и подошла, чтобы его освободить. Присев на корточки, я распутала окровавленную цепь и взмолилась: – Если ты хоть когда-нибудь меня любил, пожалуйста, прекрати все это.
– Не могу, как раз потому, что люблю тебя, – процедил Рорн сквозь зубы.
Я молча на него уставилась. Он уставился в ответ, и гнев его ничуть не ослабевал.
Вздохнув, я поднялась и на нетвердых ногах вернулась к столу. Мой муж сел и провел рукой по волосам. Пряди рассыпались по плечам, совсем как у Тесака, пока он их не остриг.
Из почти нетронутых блюд я выбрала миску с нарезанной дыней и наколола кусочек на вилку. Я ждала, что же скажет или сделает этот король, с которым я все еще была накрепко связана.
Но он лишь продолжал сидеть, сгорбившись, у камина и невидящим взглядом смотреть на двери.
Я медленно прожевала дыню, а затем задала тот самый вопрос, ответ на который раньше боялась узнать:
– Кто лишил Тесака глаза?
Рорн напрягся, будто забыл, что я все еще здесь. Затем фыркнул.
– Это к делу не относится, Астрантия.
– Отнюдь. – Я улыбнулась, глядя на мякоть. – К делу это очень даже относится, потому что он был синим, верно? Глаз, который ты отнял, был синим.
Я снова подождала, но ответа не последовало. Рорн встал и доковылял до стола.
Не зная, что он задумал, я стиснула в пальцах вилку и вскочила на ноги.
Рорн ухмыльнулся.
– Хочешь изувечить меня за то, что случилось, когда ты даже не подозревала о существовании этого ублюдка?
В моей груди вспыхнул гнев, разразился бурей, которую я едва сумела сдержать.
– У меня куда больше причин тебя изувечить.
– Твои угрозы меня лишь возбуждают, не более, – прошептал Рорн, сократил расстояние между нами и остановился, когда я вонзила зубцы ему в горло. – Ты не сможешь, цветик.
Вилка вошла в кожу, серебро обагрилось кровью.
Рорн распахнул глаза шире и рассмеялся.
– Дай хоть член достать, раз прелюдию мы опустим.
Я нахмурилась.
– Ты возбужден.
– Меня возбуждает все, что ты делаешь, но знал бы, как тебе нравится быть дикой, давным-давно приковал бы железными цепями в наших покоях и вытрахал так, чтобы ты никогда никого другого не захотела.
Попытка перевести тему не удалась.
– Почему? – процедила я. – Почему ты выколол его глаз?
Рорн вздохнул, смирившись, что я не отступлю.
– А сама-то ты как думаешь, Астрантия? – Он потянулся за виноградиной, отчего зубцы вилки впились еще глубже. – Тут или так, или убить его.
– Ведь его только-только успели короновать, – донесся от дверей полный веселья голос, – не уступать же трон своему ублюдку-племяннику.
32Астер
Тесак стоял, прислонившись к дверному косяку. С одного запястья свисали кандалы, в другой руке красовалось яблоко.
Рорн обошел стол.
– Кто тебя отпустил, шавка?
– Сила, которой тебе так недостает, но которой, так уж сложилось, обладаю я. – Тесак окинул взглядом окровавленную вилку в моих пальцах и ухмыльнулся. – Иди ко мне, цветочек.
– Шелохнешься – и он умрет, Астрантия.
Но Рорн бы не посмел зайти так далеко в своем гневе и ревности. Ведь теперь он понимал, что нет более верного способа меня потерять.
Устав дышать одним воздухом с мужчиной, которому я и без того дала слишком много шансов, я направилась к Тесаку. Мой волк выбросил яблоко через плечо и взял меня за руку.
– Пошевели мозгами, король, – предостерег он Рорна. – Ведь если мне потребуется отнять корону, которая мне не сдалась, чтобы просто-напросто получить то, что мне нужно, я ее отниму и буду носить с обосраться какой самодовольной ухмылкой до конца своих дней.
И Тесак перенес нас прочь из башен.
Мы очутились среди разрушенных домов, и трепещущие на ветру цветы защекотали мне голые лодыжки.
– Ты бы мне рассказал? – спросила я, пытаясь вилкой оторвать полоску ткани от халата. – Что это Рорн искалечил тебя и изгнал?
Тесак проследил за моими попытками и выпустил коготь.
– Однажды.
Я отбросила вилку и придержала ткань, чтобы волку было легче отрезать кусок, а затем взяла его за здоровую руку и повела к ручью на краю поля. Там я бережно промыла все его раны – и Тесак даже ни разу не поморщился.
Он просто смотрел на меня, пристально и восторженно.
– Ты уже такое делала.
– Когда я вернулась после той нашей первой недели, мне было совсем плохо. Я потратила слишком много времени, просто медленно угасая. – Положив руку волка себе на колени, я аккуратно обернула ее полосой шелка. – Спустя несколько месяцев я поняла, что должна заняться хоть чем-то, иначе утрачу и те крохи разума, которые у меня остались. Поэтому я принялась по мере сил помогать в лазарете.
– Восемнадцать месяцев и десять дней.
Я улыбнулась. Заправив краешек ткани, я поднесла ладонь Тесака к губам.
– Восемнадцать месяцев и десять дней.
Он провел по моим губам большим пальцем. Я поцеловала его, а потом взвизгнула и хлопнула волка по плечу, когда он поднял меня и усадил к себе на колени.
– Рука же, ну!
– Это последнее, о чем я думаю.
Его твердый член уперся в мою плоть через штаны. Я обхватила волка ногами, но он просто держал меня на руках. Бешеное сердцебиение замедлилось, и с каждым ласкающим движением пальцев по спине мое напряжение сходило на нет.