Я нашла волка там же, где и оставила, у лестницы в башне. Он долго обнимал меня, пока мне не стало лучше, а потом мы решили не терять больше ни мгновения.
Теперь мы ждали, когда карета, что неторопливо спускалась с горного перевала, подберется поближе. Чтобы кучер уж точно нас увидел – а может, даже и те, кто путешествовал внутри.
На башни вдали я не оглянулась.
В моем сердце зияла трещина, но я не собиралась ей поддаваться. Слишком много их там оставило это королевство и его правитель. Мне давно уже пора было двигаться дальше, несмотря на боль.
Начать все заново.
Взвинченная ожиданием и страхом при виде бурлящей внизу реки, что билась об острые скалы, я судорожно сглотнула. С нами все будет хорошо. Я много раз такое проделывала. А если у меня вдруг не получится, меня подхватит этот сильный мужчина, стоящий рядом.
Я кивнула.
– Готова.
Карета подъехала ближе, направляясь к башням. Как раз доставят известия.
Известия о нашей кончине.
Тесак попятился и взревел, чтобы наверняка привлечь внимание. Звук сотряс небеса и загнал мое сердце в пятки, а волк, разыгрывая наше представление, бросился на меня, и я ухнула с обрыва вниз.
Надо было завизжать.
Но вместо этого, когда смерть распахнула холодные, манящие объятия, я сумела лишь улыбнуться. Я не испугалась.
Я уже их познала.
И выжила.
Тесак поймал мою ладонь за мгновение до того, как мы рухнули в реку. Тень окутала нас, утягивая прочь с этого проклятого острова, и я перенесла своего волка домой.
Эпилог
Тесак
Три года спустя…
Колдунья прибыла глубокой ночью.
Оторвавшись от Астер, я вскочил с кровати с уже выпущенными когтями. При виде Серебрины, стоящей на пороге спальни, они медленно втянулись обратно.
Астер, вздрогнув, проснулась и ахнула.
– Серебрина? – Она села на кровати и смахнула с лица спутанные пряди. – Звезды милостивые, что с тобой случилось?
Накинув халат, Астер подошла к колдунье. Но та смотрела лишь на меня.
На плечах и руках Серебрины не было змей, зато от нее, словно ветерком, веяло дымом и смертью. Из глубокого пореза на лбу текла кровь.
Колдунья мягко перехватила руку Астер, когда та потянулась осмотреть рану.
– Я в порядке.
И я сразу понял, что она скажет дальше, по пристальному взгляду алых глаз:
– Башни пали.
Астер отшатнулась, зажимая рот ладонью, но это не сумело заглушить полный страдания всхлип. Серые глаза, полные ужаса и горя, поймали мой взгляд.
Все внутри буквально вопило, требуя заключить ее в объятия и утешить.
Но Серебрина явилась ко мне не просто так.
Я натянул кожаные штаны, которые дожидались утра сложенными в ящике. Плевать, что Серебрина увидела нас обоих обнаженными. Какое значение это имело сейчас, когда она принесла такую весть. Весть, которую я так глупо надеялся не получить никогда.
Три года мы ни слова не получали из Вистензии, и нас это полностью устраивало.
– Он зовет тебя.
Астер неподвижно застыла в углу комнаты. Страх и тоска моей половинки, даже когда она не высказывала их вслух, казались мне петлей на шее.
К счастью, Серебрина имела в виду не мою любовь. А меня.
Я надел тунику и схватил кинжал, затем проскользнул мимо колдуньи, чтобы забрать мечи.
Она вновь возникла передо мной и положила руку мне на плечо. Алые глаза сверкали острой тревогой.
– Они не понадобятся. Но ты должен поспешить.
– Нет! – крикнула Астер, шагнув следом. – Серебрина, ему туда нельзя…
Я шумно втянул воздух и кивнул колдунье.
А потом сунул кинжал в ножны в рукаве и повернулся к своей половинке. Обхватил ее лицо ладонями и поцеловал.
– Я тебя не оставлю, и даже если придется, то уж точно не ради них, – поклялся я ей прямо в губы.
Астер, сглотнув, закрыла глаза.
Слезы все же успели сорваться. Я коснулся губами ее лба, вдохнул ее запах.
Когда я отпустил Астер, Серебрина взяла ее за руку и отвела к креслу. Украдкой кивнув, колдунья дала понять, что не позволит моей половинке перенестись из дома. Она обладала достаточной мощью, чтобы помешать Астер последовать за мной.
Я пообещал больше не возвращаться на остров – и думал, что мне никогда не придется нарушить слово.
Но я никак не мог заглушить безымянное чувство, тянувшее меня туда, и потому позволил ему увлечь меня в последний раз.
Склон горы, на котором я оказался, был охвачен пламенем.
Оно вздымалось к темному небу из верхних окон единственной уцелевшей башни. Остальные превратились в жалкие груды обломков, над которыми поднимался дым.
Солдаты в таких же серебряных доспехах, в которых они несколько лет назад шныряли по равнинам Вордана, метались по полю боя, спасаясь от пылающих камней. Многие с обеих сторон были убиты, закованные в металл тела усеивали землю куда ни глянь и в свете луны походили на сверкающие цветы.
Победа была уже предопределена, однако битва продолжала бушевать.
Люди стремились не к победе. Они жаждали отмщения. И собирались праздновать лишь тогда, когда будут преданы смерти последние члены королевской семьи Вистензии и когда остров окажется полностью очищен от фейри.
Вот почему Серебрина просила поторопиться. Пока Рорн и его семья каким-то чудом оставались живы.
В темнице не нашлось ничего, кроме камней и пыли. Я переносился с места на место, продолжая поиски и надеясь, что меня больше никто не увидит – и так уже пришлось вонзить кинжал в горло двум невезучим болванам, когда они, искалеченные, пытались выбраться из превратившегося в ловушку коридора.
Король нашелся в тронном зале. Сидел на корточках у лежащего тела.
Тела женщины, наполовину раздавленного колонной.
Глаза несчастной были закрыты. Кровь растеклась по каменному полу, превращая его в багровое ложе.
Карельда.
Я шагнул к ней, чтобы сдвинуть колонну, но Рорн поднялся и остановил меня.
– Она уже нас покинула.
Выругавшись, я завертелся, чтобы всмотреться в каждый уголок разрушенного зала. Снаружи раздался оглушительный взрыв.
– Тебе надо отсюда убираться.
По правде говоря, мне было плевать, выживет Рорн или умрет. Я перестал питать к нему всепоглощающую ненависть в тот самый момент, когда понял, что, несмотря на все его чудовищные усилия, я выиграл битву, о который даже не подозревал.
Но у него был сын. У него был долг перед королевством, ради власти над которым он из кожи вон лез.
Рорн не двинулся с места. Только прижал к себе мальца и шикнул, когда тот испуганно взвизгнул.
– У нее все хорошо? – спросил Рорн слишком спокойно для происходящего вокруг.
Понимая, что сейчас не время травить ему душу, я просто кивнул.
Король растянул губы в улыбке, дрожащей, но искренней. Он поцеловал сына в макушку, на мгновение прикрыл глаза, а затем произнес:
– Знаю, я не вправе тебя о чем-либо просить, но мой сын… – Рорн провел рукой по его голове. – Вы одной крови, и Астрантия его любит.
Рорн сунул мальца мне в руки, но тот отпрянул, чтобы получше меня разглядеть. Ошеломленный, я успел его поймать и крепко прижал к себе.
– Я не жду того же от тебя, Гельвект, но знаю, что твоя половинка подарит ему ту любовь, которую он заслуживает.
– Рорн, – начал я, сдвигаясь в сторону и прикрывая голову мальца, когда сверху начали осыпаться камни.
– Он заслуживает жизни. – Борясь с болью, Рорн стиснул зубы и отступил от нас. – Просто проследи, чтобы он выжил и не пытался сюда вернуться.
Сзади раздались крики. Рорн обнажил меч и покачал головой, когда я потянулся за кинжалом.
– Твой отец… – Рорн сглотнул, пригибаясь, когда сверху свалился обломок. – Мой брат был прав. Остров проклят. Возвращаться здесь некуда.
Из коридора донеслись боевые кличи, а следом за ними – полные боли вопли.
– Защити его, – взмолился Рорн. – Если не ради его невинности, то ради своего отца.
Он бросил на сына последний, полный слез взгляд.
– Малец так на него похож.
А потом с ревом, порожденным сердечной болью и раскаленной добела яростью, король Вистензии с клинком в руках кинулся на врывающихся в зал человеческих солдат.
Ничего нельзя было поделать. Ничего.
Я стоял и смотрел, как кровь орошала багровыми брызгами коридор, как металл звенел о металл, и Рорн, судя по звукам, бился не на жизнь, а на смерть.
Но продолжалось это недолго.
Гельвект заскулил и уткнулся лицом мне в шею. Маленькие ручки вцепились в тунику. Я прижал его крепче, приказывая себе перестать дрожать и сосредоточиться – вспомнить, что в моих силах, а что нет, – и мы перенеслись как раз перед тем, как выжившие солдаты успели проверить тронный зал.
Астер мерила шагами дом.
Едва только ощутив нас, она застыла. Уронила руку, которую запустила в волосы. А когда малец отнял личико от моей шеи, Астер рухнула на колени.
И заплакала.
Серебрина взглянула на ребенка, коротко кивнула и исчезла.
– Асьтер? – Гельвект заерзал.
Я поставил его на ноги и вдруг растерялся, что же мне делать без его тяжести на руках, придававшей всему смысл.
Астер вскинула голову и быстро вытерла щеки, когда Гельвект, оцепенелый и напуганный, заковылял к ней. Она протянула руки, и малец упал в ее объятия с легкостью, которая говорила о том, что родители не дали ему забыть, кто она такая. Видимо, они понимали, что этот страшный день наступит.
И решили больше не противиться судьбе.
Тесак
Восемь лет спустя…
Солнце успело коснуться горизонта, но Астер все еще прибиралась.
Гельвект влетел в дверь того, что когда-то было моим городским жилищем, и бросил тренировочное снаряжение у стены. Сжимая в руке мокрые кисти, с улыбкой, которая никогда не перестанет меня поражать, Астер направилась к нам.
Гел подхватил ее и закружил.
– Я наконец свободен!
– Всего на две недели, – напомнил я ему уже в десятый раз с тех пор, как мы покинули тренировочный двор.