— Что вынудило вас покинуть мой кров? Неужели вы так ненавидите этот дом? Или не получаете достойного вознаграждения за честный труд, или находите северные просторы более привлекательными?
Три пары широко раскрытых глаз потрясенно уставились на него — Вулфгар говорил на безупречном английском языке. Щеки Эйслинн запылали при мысли о том, сколько необдуманных фраз сорвалось у нее с губ в его присутствии. Подумать только, ведь она нисколько не сомневалась, что он ее не понимает!
Девушка съежилась от стыда.
Вулфгар спустился по лестнице, прошел мимо Эйслинн и, устремившись к Майде, показал на ее грязные отрепья.
— Ты, старая кляча! Разве я не предупредил, что если снова поймаю тебя на очередной проделке, обойдусь с тобой, как ты этого заслуживаешь?! Суэйн, привяжи ведьму вместе с собаками и освободи руки сакса, прежде чем псы разорвут его!
— Нет! — взвизгнула Эйслинн и встала перед Вулфгаром. — Ты этого не сделаешь!
Но Вулфгар, не обращая на нее внимания, кивнул Суэйну, и норвежец выполнил его приказ. Когда Майда была надежно прикована, Вулфгар встал перед пленниками, и у него в голосе появились отеческие нотки:
— Сегодня вы, без сомнения, утешите друг друга. Но советую, подумайте хорошенько и осознайте — по сравнению со мной вы дети малые, поскольку я знаю обычаи и повадки придворных, королей и воинов и не раз играл в жестокие игры на полях брани. А теперь желаю вам спокойной ночи. Спите, если сможете.
Он почесал за ухом огромную собаку, а потом, повернувшись к Эйслинн, безмолвно взял ее за руку и повел по ступенькам, но на самом верху обернулся, словно припомнив что-то.
— Кстати, Суэйн, спусти утром собак, пусть побегают. И проверь, вели ли себя эти двое, как подобает покорным рабам. Можешь даже освободить их, если они пообещают бросить свои глупые выходки.
За свою предусмотрительность Вулфгар получил в награду убийственный взгляд Керуика и приглушенное ругательство от Майды. Норманн пожал плечами и любезно улыбнулся:
— Завтра утром вы почувствуете себя по-другому.
И без дальнейших замечаний устремился в спальню, неумолимо таща за собой Эйслинн. Внизу взвыла собака, получившая пинок от Майды.
Вулфгар запер дверь и обернуся к Эйслинн, но в этот миг она наградила его звонкой пощечиной.
— Ты велел приковать мою мать вместе с собаками! — вскричала она. — В таком случае посади меня на цепь рядом с ней!
Она снова размахнулась, но стальные пальцы стиснули ее руку. Девушка попыталась пнуть его в коленку и тут же оказалась на свободе: норманн взвыл от боли и схватился за ушибленное место.
— Прекрати, злючка! — прогремел Вулфгар. — Поберегись!
— Ты нас одурачил! — завопила она, оглядываясь в поисках чего-нибудь потяжелее, чтобы запустить ему в голову. Вулфгар едва успел увернуться от рога, который, ударившись о дверь, с треском разлетелся на мелкие кусочки.
— Эйслинн, — остерег он, но она уже схватилась за табурет.
— Ненавижу тебя!
Табурет полетел следом за рогом, но Вулфгар и на сей раз сумел отступить, а девушка уже искала взглядом новое оружие. Вулфгар в два прыжка очутился рядом и, стиснув Эйслинн, прижал ее руки к бокам. Эйслинн охнула, ощутив силу его неумолимых объятий.
— Ты сердишься не из-за матери! — воскликнул он. — И сама знаешь, что она умерла бы под кнутом! Согласись, что такое наказание гораздо мягче.
Не обращая внимания на сто слова, Эйслинн извивалась и билась, пытаясь вырваться.
— Не смей унижать ее!
— Ты жаждешь мести, считая, что твоя гордость задета.
— Но ты обманул меня!
Она попыталась наступить ему на ногу, и Вулфгару пришлось покрепче сжать ее бедра, чтобы не дать пошевелиться.
— Задумай я в самом деле обмануть тебя, девушка, ты бы уже давно делила со мной постель.
И так как Эйслинн по-прежнему продолжала вырываться, ему пришлось грубо швырнуть ее в кресло.
— Остынь, моя прекрасная ведьмочка. Не хочу, чтобы собаки грызли твою восхитительную плоть.
— Я не останусь с тобой в этой комнате! — охнула Эйслинн, вскакивая.
— Не волнуйся, — поддразнил он, оглядывая ее с лукавой улыбкой. — Я не собираюсь воспользоваться твоей слабостью.
Эйслинн бросилась на него и хотела снова ударить, но Вулфгар схватил ее за руки и завел их ей за спину, прижимая девушку к себе. Она ударила коленом ему в пах. Вулфгар, застонав, упал на постель. Эйслинн удивленно воззрилась на него, но снова ринулась на врага. Вулфгар попытался отбросить девушку, но она вонзила ногти ему в грудь, оставляя глубокие борозды.
— Ты кровожадная тварь! — задохнулся он. — Сейчас я тебя проучу!
Он поймал ее запястье, подтащил ближе, бросил себе на колени, но прежде, чем широкая ладонь опустилась на ее ягодицы, Эйслинн выскользнула и сползла на пол. Исполненный решимости отмерить ей заслуженное, по его мнению, наказание, Вулфгар попытался дернуть ее обратно, однако Эйслинн увернулась, и его рука опустилась на ее бедро. Широкое платье задралось и обмоталось вокруг талии девушки, оставив нижнюю часть тела оголенной. Почувствовав его прикосновение, девушка впервые по-настоящему испугалась. Теперь она старалась уползти подальше, а бушующий гнев сменился страхом. Однако Вулфгар по-прежнему крепко держал ее, вновь притягивая к себе на колени. Длинные волосы девушки разметались, затрудняя движения, но она мгновенно впилась острыми зубами ему в ладонь. Вулфгар, застонав, разжал на миг пальцы, но тут же схватил ее за ворот платья. Послышался треск, и ветхая ткань разошлась сверху донизу, как только Эйслинн выпрямилась.
Девушка в ужасе уставилась на свое обнаженное тело, но Вулфгар пожирал жадным взглядом драгоценную добычу. Ее кожа тускло сияла в свете очага, а груди, полные и налитые, выглядывали из-под лохмотьев. Его неутолимый голод, так долго подавляемый, теперь вырвался на волю и запылал бурлящей в крови лихорадкой.
Он подхватил Эйслинн, и тотчас она оказалась лежащей среди разостланных на кровати шкур. Взгляды их встретились, и девушка прочитала в серых глазах, что больше он не намерен ждать.
— Нет! — крикнула она, пытаясь оттолкнуть норманна, но он безжалостно стиснул ее руки, одновременно раздвигая коленом бедра. Морщась от резкой боли, Эйслинн пробормотала проклятие, быстро заглушенное его губами, впившимися в ее рот. Дернув девушку за волосы, он заставил ее запрокинуть голову и выгнуть спину, пока упругие холмики не оказались прижатыми к его груди. Его губы обжигали, не давая дышать. Он осыпал поцелуями ее лицо, веки, мочки крохотных ушей, шепча нежные слова, и Эйслинн догадалась, какую страсть пробудила в нем.
В панике она стала отбиваться, но ее сопротивление лишь разожгло его. Девушка попыталась отпрянуть, но даже когда Вулфгар отпустил ее руки, она запуталась в собственных волосах, сползшем платье и шкурах и не смогла пошевелиться. Норманн отшвырнул разорванную одежду и тесно прижался к ней. Эйслинн закрыла глаза, но Вулфгар прижал ее плечи к постели и вытянул ее руки вдоль туловища. Между их телами совсем не осталось просвета. Эйслинн начала извиваться, но соблазнительные движения только обостряли желание Вулфгара. Его губы скользнули ниже, к ее грудям, и сомкнулись на набухшем соске, пока девушка не почувствовала, что вся горит, словно обожженная раскаленным клеймом. Странное тепло растеклось по ее телу, и сердце забилось сильнее. Он снова припал к ее губам, и девушка, сама не зная почему, обвила его шею, отдаваясь всепоглощающей страсти. Голова закружилась, истома почти сразу сменилась резкой разрывающей тело болью. Эйслинн вскрикнула и вновь принялась бешено сопротивляться, но Вулфгар уже ничего не сознавал. Его губы проложили огненную дорожку на ее шее, а когда Эйслинн вцепилась ему в плечи, он попросту схватил ее руки и поднял над головой.
Но вот он, содрогаясь, излился в нее и устало обмяк, а Эйслинн мучительно всхлипывала, когда Вулфгар наконец откатился от нее. Девушка забилась в угол кровати и накрылась шкурами с головой. Задыхаясь от ярости, она обрушила на голову насильника поток проклятий. Но Вулфгар только весело ухмыльнулся:
— Я не предполагал, что найду в своей постели такую резвую лошадку!
Приглушенные гневные вопли были ему ответом. Вулфгар снова рассмеялся, проводя пальцем по глубоким кровавым бороздам на груди.
— Всего четыре кусочка плоти за ночь с колдуньей! Ха! Стоило пострадать из-за этого, и я с радостью снова заплачу такую же цену!
— Ты гнусный червяк! — задохнулась Эйслинн. — Попытайся еще раз, и я твоим же мечом распорю тебе брюхо!
Вулфгар запрокинул рыжеватую голову и громко расхохотался. Глаза Эйслинн сузились; девушка кипела от злости. Но Вулфгар забрался под шкуры, поближе к ней, и улыбнулся:
— Может, тебя немного утешит, что кровать куда мягче каменного пола.
Он хмыкнул и, отвернувшись от нее, тут же захрапел. Эйслинн долго лежала без сна, прислушиваясь к его тяжелому дыханию, мучаясь от стыда и унижения.
Уже брошена? Да, он пообещал сразу же оставить ее, но как быть ей? Забыть человека, мысли о котором даже сейчас неотступно терзают ее мозг? Нет, она готова ненавидеть его, презирать, но никогда не сумеет выбросить его из головы. Он у нее в сердце и в душе, и она не успокоится, пока думы о ней не будут преследовать его и днем, и ночью. И Эйслинн все равно, кем для этого нужно стать, — ведьмой или ангелом. Разве она не дочь гордого Эрланда?
После этих размышлений девушка заснула спокойно и безмятежно, как ребенок, и проснулась посреди ночи, когда почувствовала, что Вулфгар крепко прижался к ней и нежно гладит ее грудь. Притворяясь спящей, она покорилась его настойчивой ласке, но каждое прикосновение его пальцев обжигало. Волны наслаждения прокатывались по телу. Он коснулся губами ее затылка, и она ощутила его горячее дыхание. Эйслинн затрепетала и закрыла глаза, потрясенная невыразимым экстазом. Теперь он коснулся ее живота, и Эйслинн, охнув, попыталась перевернуться, но придавленные тяжестью Вулфгара волосы не давали пошевелиться. Девушка приподнялась на локте и взглянула на него. Глаза норманна сверкнули в пламени очага.