Неужели она проболтается? Предугадать это было нельзя. Ее сердце было слишком чистым, чтобы она могла представить себе всю мерзость происходящего. По мере ее приближения я вдруг разглядел в ее руках беспроводной телефон. Сначала она по-южному тепло, с характерным акцентом, поздоровалась с Шефом:
– Здравствуйте, Дэннис, как поживаете?
– Отлично, – ответил Дэннис с акцентом жителя штата Нью-Джерси, – лучше просто не бывает. А как ты, Гвинни?
– О, все очень хорошо, очень хорошо, – ответила южная красотка с неожиданно печальной улыбкой, которая, казалось, говорила: «Все хорошо, насколько может быть хорошо, когда хозяин одной ногой в кутузке, его жена одной ногой в постели следующего богатенького мужа, а меня того и гляди уволят!»
Потом она повернулась ко мне и сказала:
– Вам звонит ваш адвокат. Говорит, это очень важно.
Магнум? Какого черта ему понадобилось звонить именно сейчас? Он же знает о встрече с Шефом, так зачем нарушать ход событий? Жестом попросив Шефа подождать, я встал и взял у Гвинни телефон. Повернувшись спиной к Шефу, я посмотрел Гвинни в глаза и незаметно кивнул подбородком в сторону кухни, словно говоря: «Почему бы тебе не свалить отсюда, пока ты не проболталась, чертова болтушка!», на что Гвинни только пожала плечами и направилась в кухню.
Я отошел в сторону, к кованой ограде дворика, положил локти на перила и наклонился вперед. Оставаясь на расстоянии слышимости от Шефа, я сказал в трубку:
– Привет, Грег, что стряслось?
– Да, это Грег, – раздался в трубке голос Одержимого, – но не тот, которого вы ожидали услышать. Ведите себя естественно.
Боже мой! Зачем мне звонит Одержимый? Он спятил, что ли?
– Да, – небрежно продолжал я, – ну, это меня совсем не удивляет. Дэнни крепкий парень, он никогда не пойдет на сотрудничество со следствием, – я повернулся к Шефу и подмигнул ему, потом сказал в трубку: – Ладно, скажи адвокату Дэнни, что я всегда буду стоять за него горой, что бы там ни было. Я сделаю все, что понадобится.
– Хорошо, – сказал Одержимый, – у вас быстрая реакция. Пока все идет как надо. Дэннис кажется совершенно открытым и искренним в разговоре с вами, поэтому я хочу, чтобы вы попытались договориться о встрече с Бреннаном. Мне кажется, это может получиться.
– Я попробую до нее дозвониться, – скептически отозвался я, отлично понимая, что шансы договориться о личной встрече с Голубоглазым Дьяволом практически равны нулю. Даже в лучшие времена он был невероятно подозрителен и осторожен, а уж теперь-то, когда наступили, как говорится, худшие времена, не было ни малейшего шанса, чтобы он рискнул встретиться со мной. – Я не говорил с Нэнси почти год, – сказал я в трубку. – Думаю, она ненавидит Дэнни еще больше, чем правительство.
Я взглянул на Шефа, который вопросительно смотрел на меня, пытаясь догадаться, о чем говорит мой собеседник на другом конце линии. Боже, если бы он только знал! Я быстро улыбнулся ему, закатил глаза и покачал головой, словно говоря: «Мой адвокат попусту тратит мое время», потом сказал в трубку:
– Да, хорошо, не забудь сказать адвокату Дэнни, чтобы он передал ему – я готов помочь ему, – в трубке раздался сигнал вызова на второй линии, – это очень важно, – продолжал я говорить. – Все, у меня звонок по другой линии. – Я переключился на новый вызов. – Алло?
Незнакомый женский голос произнес:
– Алло? Это Джордан?
– Да, это я, – ответил я, слегка раздраженный вульгарными нотками в голосе звонившей женщины. Какого черта ей нужно? – А вы кто?
– Мария Елена, невеста Майкла Буррико.
У меня упало сердце, хотя мозг еще не успел осознать значение сказанного. Майкл Буррико был первой любовью Герцогини в те славные времена, когда она жила в Бруклине и еще не была Герцогиней в полном смысле этого слова. Последнее, что я о нем слышал, – он живет на Манхэттене и сказочно разбогател на строительном бизнесе. Я знал, что для Герцогини это означало одно – драгоценная добыча.
Голосом, полным сарказма, я сказал Марии:
– Да, Мария, ваш жених был первым мужчиной моей любящей второй жены. Чем обязан удовольствию слышать вас по телефону?
Она ответила, едва слышно хмыкнув:
– Ну, я знаю, что сейчас вы переживаете далеко не лучшие времена, но я подумала, вам не помешает узнать, что ваша жена вчера вечером около полуночи стучалась в дверь к моему жениху. Она была…
Мария продолжала увлеченно тараторить, но я уже перестал слушать ее. Точнее, я был не в состоянии слушать ее, поскольку мои мозги вскипели. Я почти физически слышал шипящий звук, пока меня наполняли одновременно обида, гнев, смущение и безнадежность. Я даже не знал, кому должно быть стыдно – ей или мне. Наша совместная жизнь превратилась в посмешище, в поучительную историю о богатых мужьях и статусных женах, о мошенничестве в бизнесе и обмане в жизни. Мы быстро и жестко разыграли наши жизни, мчась по встречке со скоростью миллион миль в час, и закончили полными неудачниками, потерявшими все в финальной катастрофе. Разница между мной и Герцогиней состояла лишь в том, что она пыталась выйти сухой из воды, в то время как у меня не было иного выбора, кроме как смириться со своей судьбой жертвы с парализованными руками и ногами.
– …и я была бы вам очень признательна, – продолжала раздраженным голосом говорить Мария Елена, – если бы вы велели своей жене убрать лапы от моего жениха.
«Неплохо сказано», – подумал я. Тут я не мог не согласиться с Марией, поэтому повесил трубку, даже не попрощавшись. Потом я повернулся к Шефу и озадаченно замер на месте, не зная, что сказать. Мой мозг бешено работал сразу в двух направлениях. Мне и прежде было достаточно трудно удерживать постоянную концентрацию внимания на происходящем, но после звонка Марии это оказалось выше моих сил. Все беды сразу сыпались на меня со всех сторон. У каждого человека есть свой предел прочности, и сейчас я был близок к нему.
Я смотрел на Шефа и понимал, что должен найти повод заговорить с ним о Голубоглазом Дьяволе, что Одержимый с Мормоном сидят там, наверху, и слушают каждое мое слово, скрупулезно записывая все мои действия. Все эти записи в один прекрасный день будут включены в ходатайство о смягчении наказания и от них будет зависеть, сколько лет я проведу в тюрьме.
И при всем при этом, когда на карту было поставлено все, включая мою свободу, единственным вопросом в моем мозгу было: когда Герцогиня вернется сегодня домой? Только это имело теперь значение для меня. Я хотел выяснить с ней отношения, мне это было совершенно необходимо! Я просто не мог без этого дальше жить. Это будет грандиозный скандал, который может закончиться только одним – насилием. С Герцогиней покончено. Ей это больше не сойдет с рук, и если уж наша жизнь действительно закончилась полной катастрофой, то выживших в ней не будет. Кроме детей. Их воспитают мои родители, у них это наверняка получится гораздо лучше, чем у нас с Герцогиней.
– Что с тобой? – участливо спросил Шеф. – Ты побледнел. С тобой все в порядке?
– Нет… – не сразу ответил я, – то есть да. – Я стал кивать головой. – Это… насчет Надин… ее благотворительного фонда для беременных… Звонила девушка, она ждет ребенка… – я рассеянно улыбнулся. – Со мной все в порядке. Я… я в полном порядке, Дэннис.
Когда Герцогиня вернется домой, я первым делом потребую от нее объяснений! Я не стану сразу говорить ей о телефонном звонке, я подожду, пока она не начнет отрицать, что звонила в дверь засранца. Вот тогда-то я и спущу курок. А потом посмотрим…
Я вернулся в свое кресло. Сердце бешено колотилось, вскипевший мозг отказывался повиноваться. Я положил телефон на стол. Во рту у меня страшно пересохло. Я посмотрел на Шефа и заставил себя улыбнуться. Пора было заканчивать нашу встречу. Я больше не мог сидеть за столом, не мог собраться с мыслями, пока не выяснил отношения с Герцогиней.
В полном отчаянии я сделал последнюю попытку достичь цели.
– Скажу тебе правду, – пробормотал я, – не знаю, что сейчас для меня хуже: мои проблемы с федералами или мои проблемы с Герцогиней, – я покачал головой в искреннем недоумении, потом с усмешкой добавил: – Может, мне стоит повидаться с Бобом. Может, он сумеет дать мудрый совет, потому что сам я, бог тому свидетель, в глухом тупике и ума не приложу, что дальше делать.
Наступило молчание. От того, что потом сказал Шеф, я чуть не свалился с кресла.
– Думаю, это отличная идея. Боб с удовольствием поговорит с тобой. Как насчет вторника на поле для гольфа? Как думаешь, тебе удастся договориться с твоими тюремщиками?
«О да! – подумал я. – Уверен, мои тюремщики будут просто счастливы сделать вид, что не замечают моего отсутствия, когда я поеду на встречу с Голубоглазым Дьяволом». Впрочем, в тот момент мне было совершенно на это наплевать. Для меня имело значение только одно – в какое время Герцогиня вернется домой.
Все остальное было второстепенно.
Глава 10Как поссориться с герцогиней
Шаг первый: разжечь бушующее пламя.
Отделанный известняком французский камин размером четыре на шесть футов в хозяйской спальне был модернизирован и имел механизм электрического поджига. Как всегда, поверх горки щепок белого кедра лежали четыре полена превосходной желтой сосны. К этому сентябрьскому дню камин не видел огня почти пять месяцев. Вот и хорошо. Вот и отлично. В десятом часу вечера я нажал на стальную кнопку электроподжига, и в камине запылал огонь – геенна огненная, первая, но не последняя в тот вечер.
Шаг второй: сжечь какой-нибудь дорогой предмет мебели.
Кряхтя и постанывая, я подтащил к камину некогда любимое приобретение моей Надин, моего Подающего Надежды Дизайнера Интерьеров, – обитую белым шелком оттоманку за 13 000 долларов, изготовление которой заняло у каких-то вороватых мерзавцев в Северной Каролине почти целый год. Усевшись на нее, я стал смотреть на огонь. Меньше чем через минуту щепки злобно зашипели и затрещали, вверх взметнулись яростные языки пламени. Неудовлетворенный содеянным, я приподнялся и подтащил оттоманку еще ближе к камину, потом снова сел. Так было гораздо лучше. Через десять минут мы с оттоманкой могли вспыхнуть каждую секунду.