что еще хуже – румынский долбоклюв?»
Тут она повернула ко мне свою светловолосую головку и вопросительно уставилась на меня.
– Чего ты ждешь? – пых, пых! – Давай же! Такого больше не будет.
Я молча смотрел на нее.
Она кокетливо улыбнулась.
– Давай же, дурачок! Тебе понравится!
«Сука!» – подумал я. И улыбнулся в ответ.
В тот вечер четверга мы долго и страстно занимались любовью. Вспоминая прошлое, я думаю, мы оба знали, что это было в последний раз. Я до сих пор не знаю, почему так вышло, но подозреваю, что это было как-то связано со своеобразным подведением итогов. Нам обоим хотелось поставить жирную точку. Вместе мы пережили много горя и радости, теперь настало время разойтись в разные стороны. В глубине души я понимал, что мы всегда будем любить друг друга.
Часть III
Глава 17Искусство саморазрушения
Три месяца спустя
Мы как раз были над Стэтен-Айлендом и уже почти у границы штата Нью-Джерси, когда мне вдруг пришло в голову, что я ни за что не успею вернуться вечером в Саутхэмптон к моему «комендантскому часу». Машинально я потянулся к левой ноге и, засучив штанину, смущенно проблеял что-то невразумительное:
– Эээ… я не был до конца честен с тобой, Кайли. Эта штуковина у меня на щиколотке… ну, в общем, это не пейджер… – И тут внезапно раздался этот жуткий пронзительный вой, и пилоты в кабине впереди засуетились, нервно поглядывая на оранжевые огоньки на приборной панели нашего вертолета. «Сикорский S-76» продолжал нестись на запад в сторону Атлантик-Сити со скоростью ста сорока узлов и вдобавок при попутном ветре.
А потом вдруг вой внезапно стих. Кайли, сидевшая слева от меня, вжалась в сиденье, обитое роскошной рыжевато-коричневой кожей, вцепившись в ремень безопасности. Казалось, она вот-вот разразится слезами.
– Я… я никогда раньше не летала на вертолете, – пролепетала Кайли. На ней было шикарное мини из алого шелка, за которое мне только что пришлось выложить две тысячи баксов в одном из самых роскошных магазинов Саутхэмптона. – Они всегда издают такие кошмарные звуки?
– Ну да, – непринужденно кивнул я. – Постоянно.
Кайли я подцепил всего каких-то пару часов назад, так что не знал о ней практически ничего – только то, что ей недавно стукнуло двадцать два, что выросла она в Ванкувере, провинция Британская Колумбия, Канада, а в Нью-Йорк приехала, чтобы сделать карьеру в модельном бизнесе. Впрочем, как я вскоре узнал, карьера Кайли закончилась, так и не начавшись, а все благодаря ее привычке питаться чем попало, из-за чего она то поправлялась, то худела сразу фунтов на тридцать. На сегодняшний день в ней было добрых сто тридцать фунтов, что для модели ростом всего пять футов восемь дюймов, согласитесь, многовато, так что Кайли пока сидела без работы. Тем не менее выглядела она роскошно – правильные черты лица, кожа цвета свежего меда, пухлые губы, высокие скулы и карие глаза миндалевидной формы.
В этот самый момент наш вертолет вдруг заложил крутой вираж и резко пошел на снижение. Глаза у Кайли просто полезли на лоб.
– О господи! – взвизгнула она. – Что теперь-то не так?! Мы падаем, да?!
Я успокаивающе сжал ее руку:
– Не думаю, – и мысленно добавил: «Да просто потому, что со мной всегда так. Почему-то со мной вечно происходит то, что другие счастливчики видят только в кино, – самолеты падают, машины разбиваются, яхты тонут, кухни взрываются, вертолеты пикируют в океан исключительно затем, чтобы спасателям было чем заняться. Но, Кайли, выше нос – потому что я, как кошка, всегда приземляюсь на четыре лапы!»
Впрочем, все эти мысли я благоразумно предпочел оставить при себе.
В этот момент второй пилот, обернувшись, слегка сдвинул плексигласовую перегородку, отделявшую кабину пилотов от пассажирских кресел. Просунув нос в образовавшуюся щель и нацепив на лицо уверенную улыбку, он объявил:
– У нас тут кое-какие технические проблемы, поэтому придется совершить аварий… в общем, промежуточную посадку в Тетерборо. – Он подмигнул Кайли: – Не волнуйтесь, юная леди. До Тетерборо всего пара миль лету. Все будет хорошо, – с этими словами он задвинул перегородку, наклонился к первому пилоту и принялся что-то оживленно ему говорить.
Я покосился на Кайли, на лице которой до этого момента сияла счастливая улыбка – теперь в нем не было ни кровинки, да и кожа цвета меда как-то разом поблекла, – и успокаивающим жестом обнял ее за плечи.
– Расслабься, крошка. Знаешь, мне случалось бывать и не в таких передрягах, и я всегда выходил сухим из воды. Я везучий, – я крепко сжал ее руку. – И вообще, тебе же всего двадцать два – рановато умирать, тебе не кажется?
Кайли печально покачала головой и залилась слезами:
– Да, но я же соврала! Это неправда! На самом деле мне всего семнадцать! – И тут до меня дошло, что я капитально влип.
Совращение несовершеннолетней – чертовски скверная штука. Нет, конечно, я знал, что порог совершеннолетия в разных штатах разный, но штука в том, что мы сейчас готовились сесть в аэропорту Тетерборо, и я вдруг стал гадать, по законам какого штата, Нью-Йорк или Нью-Джерси, меня станут судить, если вдруг застукают в постели с Кайли? Вылетели мы из Саутхэмптона, штат Нью-Йорк, а в этом штате совершеннолетие наступает в семнадцать лет… но летим-то мы в Атлантик-Сити, штат Нью-Джерси, а там как считается этот возраст? Этого я не знал. И в этом-то и была вся загвоздка, поскольку именно там, в гостеприимном люксе казино «Трамп Касл», я и планировал заняться совращением Кайли. «Так с какого же возраста девушка считается совершеннолетней в штате Нью-Джерси», – лихорадочно соображал я.
Естественно, спрашивать об этом у пилотов я не собирался, поскольку Кайли сидела рядом – тем более что при внимательном рассмотрении она вполне могла бы сойти за тинейджера. Да и аппетитный жирок, который я вначале списал на неразборчивость в еде, вообще говоря, больше смахивал на детскую пухлость подростка, который все еще растет.
И все-таки я не чувствовал за собой особой вины, поскольку хорошо помнил тот момент, когда впервые положил глаз на Кайли. Я увидел ее обнаженной в душе на первом этаже моего дома – соблазнительная растительность на ее теле имелась именно в тех местах, где и положено, а упругие грудки выглядели достаточно пышными, чтобы принадлежать взрослой женщине. И к тому же она была не одна! Рядом с ней отиралась еще одна совершенно голая девица – голубоглазая блондинка по имени Лайза, выглядевшая не менее взрослой, чем Кайли, – и вдобавок они слились в страстном поцелуе, при этом явно находясь на вершине экстаза.
В общем-то, ничего странного в этом не было. Подумаешь, две юные модельки, которых я видел впервые в жизни, пробрались в мой дом, чтобы принять вместе душ! Да к середине июля каждая собака в Хэмптонс уже знала, что на Мидоу-Лейн есть шикарный особняк, куда любая смазливая девчонка, нацепив на мордашку улыбку, может явиться в любое время и тусить там, сколько ей заблагорассудится. Правда, я первый готов был признать, что это отвратительно. Но раз уж моя жизнь и так могла в любой момент пойти прахом, так почему бы не проделать это с шумом и треском?
Именно это и навело меня на мысль провести последнее лето на Мидоу-Лейн в обществе юных старлеток, тем более что детей мы с Герцогиней договорились забирать к себе по очереди.
Чэндлер, которая росла настоящей папиной дочкой, такой порядок вещей вполне устраивал, может, потому, что излюбленным ее развлечением в то лето было изводить девиц, крутившихся вокруг ее отца. Она никогда не упускала случая заявить во всеуслышание, что роскошный ресторан, куда он их водил, или бутик, где он покупает им тряпки, мол, те же самые, где он бывал с дюжиной их предшественниц. Ты обычная шлюха, недвусмысленно говорила Чэндлер. Не пройдет и недели, как твое место займет другая, только покрасивее и помоложе.
Зато Картеру, похоже, было все равно. Он был совершенно счастлив, часами не вылезая из стоявшего на открытом воздухе джакузи – слово, которое он и выговорить толком не мог, говорил: акудди. А если он не плескался в джакузи, то его следовало искать в телевизионной комнате – закрывшись там, он часами смотрел «Могучих рейнджеров», а полураздетые модельки усаживались вокруг него в кружок, гладили его по голому животику, обещая сделать что угодно, если Картер одолжит им свои ресницы на время очередной фотосессии. А я, украдкой наблюдая подобную сцену, сильно подозревал, что когда-нибудь мой сын будет горько жалеть, что в свое время шуганул всех этих юных красоток, чтобы не мешали ему смотреть его обожаемых «Могучих рейнджеров».
К слову сказать, именно тогда, в последних числах июня, я впервые услышал о существовании некоего Джона. Первой упомянула о нем Чэндлер, небрежно пояснив, что это, мол, «новый мамин приятель, откуда-то из Калифорнии». Джон. Поначалу я даже не обратил особого внимания на ее слова, хотя негромкий голосок в моей голове настойчиво твердил: «Это может стать проблемой!» Нет, дело не в том, что у Герцогини наконец появился постоянный дружок, – это меня как раз не волновало. Не устраивало меня другое – что этот ее «приятель» жил на другом конце страны. Влюбись она в него, еще, чего доброго, вздумает переехать в Калифорнию, чтобы быть поближе к любимому.
Я почти ничего не знал об этом парне, только то, что он чуть старше меня, при этом весьма богат (кто бы мог подумать?) и вдобавок ему в Лос-Анджелесе принадлежит крупная фирма, занимающаяся производством детской одежды. Меня так и подмывало отправить Бо, чтобы он разнюхал детали, но я все-таки подавил в себе это желание, решив: пусть все идет своим чередом. В конце концов, Герцогиня имела полное право поразвлечься, а шанс, что она влюбится в этого Джона, был не слишком вероятен.
Единственное, что меня волновало в то время – помимо того факта, что наличные у меня таяли с угрожающей быстротой, – это с каким маниакальным упорством ФБР охотится на Шефа. Собственно говоря, за последний месяц я пару раз смотался в Нью-Джерси, пытаясь вовлечь Шефа в разговор о наших прежних делишках, который я смог бы записать на диктофон. Однако Шеф был тертый калач и не спешил заглатывать крючок. Тем не менее в Бюро были уверены, что у меня получится. Будучи мошенником до мозга костей, считали они, Шеф рано