— Ну, я знаю случаи похуже.
— Да? Неужели бывает еще хуже?
Он пренебрежительно махнул рукой и добавил:
— Я и не из таких передряг выбирался.
Эти слова принесли мне значительное облегчение, хотя я почти был уверен в том, что так он просто пытается успокоить мои вскипающие мозги. Так или иначе, мы начали игру и спустя полчаса сделали по три раунда чистейшего вранья. Победитель пока что не определился, но с каждым раундом наши истории становились все более изощренными, все более правдоподобными и неуязвимыми. Оставалось придумать ответы всего на два основных вопроса: во-первых, откуда тетушка Патриция нашла три миллиона долларов, чтобы открыть счет? И во-вторых, если деньги действительно принадлежали Патриции, почему банк до сих пор не связался с ее наследниками? У Патриции остались две дочери, обеим было уже за тридцать. Они были ее законными наследницами, если завещание не предусматривало иного.
— Я думаю, реальная проблема — в исходных нарушениях валютного законодательства, — сказал Шеф. — Предположим, этот самый Сорель выложил все, что знал. Тогда федералы думают, что деньги поступали в Швейцарию в несколько приемов в разные дни. Значит, нам нужен документ, который опровергает это. Документ, который подтверждает, что ты отдал все деньги Патриции, когда она была еще в Штатах. Нам нужны письменные показания под присягой от кого-нибудь, кто своими глазами видел, как ты передавал деньги Патриции на территории США. Тогда, если правительство захочет доказать, что все было иначе, мы достанем нашу бумажку и скажем: «Вот! Полюбуйтесь! У нас тоже есть свидетели!»
Немного подумав, он добавил:
— И все-таки мне не нравится этот вопрос с завещанием. От него дурно пахнет. Как все-таки жаль, что Патриции нет в живых. Было бы просто отлично, если бы мы могли привезти ее в суд и она сказала несколько нужных слов этим федералам.
— Ну, я не могу воскресить Патрицию из мертвых, — пожал я плечами. — Но, держу пари: я смогу уговорить мать Надин поставить свою подпись на показаниях, в которых она подтвердит, что она своими глазами видела, как я передавал деньги Патриции на территории Соединенных Штатов. Сьюзен ненавидит правительство, к тому же я всегда был к ней очень добр. Да и терять ей нечего, так ведь?
Шеф согласно кивнул:
— Да, было бы очень хорошо, если бы она согласилась на это.
— Согласится, — уверенно сказал я, стараясь не думать о том, как отреагирует на все это Герцогиня. — Завтра же поговорю с ней. Мне сначала нужно все обсудить с Герцогиней. Но даже если у меня тут все получится, остается вопрос с завещанием. Было бы странно, если бы она не захотела оставить деньги своим дочерям…
Неожиданно меня осенило.
— А что, если мы сами свяжемся с ними и расскажем о наследстве? Что, если мы отправим за ними самолет и привезем их в Швейцарию, чтобы они заявили права на наследство? Для них это будет все равно что сорвать джекпот в лотерее. Я могу попросить Роланда составить новое завещание, в котором будет сказано, что деньги, которые одолжил Патриции я, должны ко мне и вернуться, но все проценты по вкладам принадлежат ее детям. Если они, вернувшись домой, задекларируют деньги в Британии, то каким образом правительство США сможет обвинить меня в том, что эти деньги мои?
— Вот теперь твоя башка снова начала варить! — одобрительно улыбнулся Шеф. — Считай, ты уже выиграл. Если нам удастся все провернуть как надо, ты будешь чист. У меня в Лондоне есть дочерняя фирма, через которую мы сможем вернуть деньги, так что все будет под нашим контролем. Ты получишь обратно свои первоначальные вложения, на детей Патриции прольется неожиданный золотой дождь в пять миллионов долларов, и мы сможем спокойно жить дальше.
Я улыбнулся и сказал:
— Этому Коулмэну придется утереться, когда он узнает, что дети Патриции заявили права на наследство. А то, держу пари, он уже чувствует вкус нашей крови на губах.
— Вот тут ты прав, — кивнул Шеф.
Пятнадцать минут спустя я поднялся в спальню и увидел там Герцогиню. Она сидела возле столика, листая каталог, но по ней было видно, что одежда ее сейчас не интересует. Она выглядела роскошно. Идеально уложенные волосы, коротенькая белая шелковая сорочка, такая тонкая, что окутывала ее тело, словно утренний туман. На ней были белые туфли-лодочки с открытым мыском на высоком тонком каблуке и с сексуальным тонким ремешком вокруг щиколотки. И больше ничего. Свет в спальне был приглушен, лишь дюжина горящих свечей отбрасывала мягкий оранжевый отсвет.
Увидев меня, Герцогиня подбежала ко мне и осыпала горячими поцелуями.
— Ты сейчас такая красивая, — сказал я, долго целуя Герцогиню и вдыхая ее запах. — Нет, ты всегда красивая, но сегодня вечером просто невероятно хороша. Сказочно хороша!
— Ну, спасибо! — игриво промурлыкала Герцогиня. — Я рада, что ты так думаешь, потому что я только что измеряла температуру… в общем, у меня овуляция. Надеюсь, ты готов, потому что сегодня тебе предстоит поработать, мой господин…
Гм… но у этой медали, в общем-то, две стороны. С одной стороны, насколько может рассердиться на своего мужа женщина, готовая зачать от него ребенка? Я хочу сказать, Герцогиня действительно хотела второго ребенка, поэтому могла отложить свой гнев ради продолжения рода. Но, с другой стороны, может и взбеситься, наденет халат и уйдет в свою спальню. И что мне тогда делать? После наших бурных и страстных поцелуев в моих чреслах бушевало настоящее цунами.
Упав на колени, я прижался к ее бедрам, обнюхивая их, словно кобель суку во время течки.
— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — пробормотал я.
— Так идем в постель, — хихикнула она. — Там и поговорим.
Секунду я размышлял над ее словами, и постель показалась мне вполне подходящим местом. По правде говоря, Герцогиня была не сильнее меня, просто она умело пользовалась разными рычагами давления, но в постели это не имело большого значения.
В постели я лег прямо на Герцогиню, завел руки под ее шею и стал страстно целовать в губы, жадно вбирая в себя всю ее, без остатка. В этот момент я любил ее так сильно, как просто не бывает.
А она, запустив пальцы в мои волосы, нежно перебирала их, ласково оттягивая назад.
— Что случилось, малыш? — тихо спросила она. — Зачем к нам приходил Дэннис?
Как же она отреагирует? Спокойно или гневно? И тут меня осенило: зачем ей вообще говорить об этом? Ну конечно, я просто подкуплю ее мать! Какая замечательная идея! Волк снова атакует! Сьюзен давно намекала, что ей нужна новая машина. Значит, завтра мы с ней поедем покупать новую машину, а потом я незаметно заведу речь о фальшивых показаниях за ее подписью:
«Послушай, Сюзанна, ты замечательно выглядишь в этом новом кабриолете. Кстати, не могла бы ты поставить вот на этой бумажке свою подпись? Да-да, вот тут, внизу. И еще здесь.
Что значит фраза «осведомлена о наказании за лжесвидетельство»? Ну, это просто такая юридическая формальность, не стоит даже обращать внимания. Просто поставь свою подпись… Хорошо-хорошо, если тебе вдруг все же предъявят обвинение, вот тогда все и обсудим… Ага, спасибо тебе большое!»
Потом я заставлю Сьюзен поклясться, что она сохранит все в тайне, и тогда мне останется только молиться, чтобы она не проболталась дочери.
Улыбнувшись своей прелестной Герцогине, я ответил:
— Ничего особенного. Дэннис будет аудитором у Стива Мэддена, вот мы и обсуждали кое-какие дела. Да бог с ним! Я хочу сказать тебе, что я так же сильно хочу еще одного ребенка, как и ты. Ты лучшая мать на свете, Надин, и лучшая жена. Я так счастлив быть твоим мужем!
— Ах, как это хорошо, как приятно, — сладким голосом пропела она. — Я тоже люблю тебя. Давай же скорей займемся любовью, милый!
Так мы и сделали.
Часть IV
Глава 30Прибавление в семействе
15 августа 1995
(9 месяцами ранее)
— Ах ты, ублюдок! — вопила Герцогиня, распростертая на родильном столе Еврейской больницы Лонг-Айленда. — Твоих ведь рук дело! Наш сын вот-вот появится на свет, а ты стоишь, точно столб бесчувственный! Ну, я из тебя душу вытрясу, дай только со стола слезть!
Во сколько это случилось, в десять? Или в одиннадцать? Кто знает?
Как бы там ни было, именно в этот момент я вырубился — потерял сознание в самый разгар родов. Забавно, но я остался стоять, правда, согнулся практически вдвое, уронив голову между ее ляжками, которые в настоящий момент покоились на специальных подставках. Очнулся я, когда кто-то грубо потряс меня за плечо.
— С вами все в порядке? — Голос доктора Бруно донесся до меня как будто с другого конца света.
«Господи», — хотел прошептать я, но не смог. На меня вдруг навалилась свинцовая усталость. Из-за кваалюда я с утра чувствовал себя как выжатый лимон, хотя, сказать по правде, я бы и без него вырубился. В конце концов, роды — чертовски изматывающая процедура, и не только для жены, но и для мужа — но женщины как-то умудряются справляться с такими делами гораздо лучше нас, мужчин.
С того памятного вечера при свечах прошло три триместра — жизнь Богатых и Никчемных шла своим чередом, Сьюзен все так же пользовалась полным моим доверием, а дети тетушки Патриции перебрались в Швейцарию и продолжали требовать свое наследство. Как я сильно подозревал, за всем этим стоял агент Коулмэн — последнее, что я о нем слышал, это как он в одно прекрасное утро заявился к Кэрри Чодош и стал грозить, что подаст на нее в суд и отберет у нее сынишку, если она не согласится сотрудничать. Но сказать подобное мог только человек, дошедший до последней степени отчаяния. Кэрри, как и следовало ожидать, оказалась на высоте — велела агенту Коулмэну поцеловать себя… ну, вы поняли куда.
К тому времени, как первый триместр плавно перешел во второй, «Стрэттон» уже шла ко дну — отстегивать мне по миллиону в месяц им было уже не под силу. Правда, я этого ожидал, поэтому отреагировал довольно спокойно. Кроме того, оставались ведь еще «Билтмор» и «Монро Паркер», а они обе выложили мне по миллиону за сделку. К тому же «Стив Мэдден Шуз» должна была смягчить удар. Мы со Стивом едва-едва справлялись с заказами от крупных универмагов, а разработанная Эллиотом программа работала как зверь. В нашем распоряжении уже было пять магазинов, и мы рассчитывали в течение следующего года открыть еще пять. Помимо этого мы зарегистрировали название в качестве торговой марки — сначала на ремнях и сумках, а скоро она должна была появиться и на спортивной одежде. И, что самое главное, Стив постепенно научился делегироват