е от Герцогини. Моя жена сидела напротив меня на другом конце стола — настолько далеко от меня, что проще было бы разговаривать по телефону, чем перекрикиваться через стол. Надо было признать, выглядела она офигительно. Однако таким бабам, на которых женятся лишь для того, чтобы соседи завидовали, — а Герцогиня была именно такой женой, — так вот, таким бабам, думал я, грош цена в базарный день. Хорошая жена не будет грызть своего мужа без всякого повода. Практически без всякого повода.
Справа от меня сидели Дэйв и Лори Билл, притащившиеся на наш обед аж из Флориды. Лори была хорошенькая блондиночка, знавшая свое место, — у нас с ней было полное понимание. Одна беда — она вечно смотрела в рот Герцогине, которая, пользуясь этим, не упускала случая рассказать ей про меня очередную гадость. Так что полностью доверять Лори я не мог.
Иное дело ее муж, Дэйв. Ему можно было доверять — ну, более или менее. С виду типичный здоровенный деревенский бугай — шесть с лишним футов ростом, двести пятьдесят фунтов литых мышц. Учась в колледже, он подрабатывал вышибалой. Как-то раз один из посетителей полез в драку, и Дэйв крепко приложил его по черепу — так крепко, что вышиб бедолаге глаз. Говорят, глаз буквально висел на ниточке. В недавнем прошлом Дэйв служил охранником в «Стрэттон», а теперь работал на «Ди Эл Кромвелл». Попроси я его вышвырнуть за ворота кого-нибудь из гостей, Дэйв был бы только рад оказать мне эту маленькую услугу. Я знал, что могу смело на него рассчитывать.
Слева от меня устроилась еще одна супружеская чета — Скотт и Андреа Шнейдерман. Скотт был типичным «мальчиком с Залива», хотя друзьями детства мы с ним не были. При этом Скотт был убежденным гомосексуалистом — и одному богу известно, ради чего ему понадобилась жена. Возможно, чтобы завести детей? Один ребенок у них действительно был — дочка. Кстати, Скотт раньше тоже работал на «Стрэттон», хотя инстинкты убийцы у него напрочь отсутствовали. В настоящее время он был не у дел и присутствовал здесь по одной-единственной причине — Скотт был моим пушером. У него были связи во всех аэропортах, и он умудрялся поставлять мне чистейший кокс прямо из Колумбии. Жена его — пухлая молчаливая брюнетка — если и открывала рот, то лишь для того, чтобы ляпнуть очередную банальность.
После четырех перемен блюд и двух с половиной часов мучительной беседы часы наконец пробили одиннадцать.
— Пошли, парни, — кивнул я Дэйву и Скотту, — пойдем, какое-нибудь кино посмотрим.
Встав из-за стола, я направился в домашний кинозал с Дэйвом и Скоттом в арьергарде. Почему-то я был уверен, что Герцогиня так же мало горит желанием пообщаться со мной, как и я с ней. И это не могло не радовать. Наш брак практически распался. Развод — лишь вопрос времени.
То, что последовало потом, началось с осенившей меня гениальной идеи: поделить имеющийся у меня запас кокса на две отдельные вечеринки. Первая состоится прямо сейчас — на нее я выделил восемь граммов, этого должно хватить на два часа, которые мы проведем в кино.
После этого поднимаемся в игровую — сыграем в дартс или перекинемся в картишки. А в два часа ночи вернемся в кинозал и продолжим. Для этого этапа у меня было припасено еще двадцать граммов чистейшего, 98-процентного кокаина. Вынюхать такое за один вечер по плечу лишь Волку с его верными друзьями.
В соответствии с этим планом мы трое и действовали: следующие два часа торчали в кинозале, таращась на экран и то и дело втягивая через золотую трубочку кокс. Звук мы выключили, вместо этого врубили на полную «Симпатию к дьяволу» «Роллинг Стоунз» и стали гонять песню в повторе раз за разом. Потом поднялись в игровую. Как только часы пробили два, я сказал:
— Ну, парни, настало время улететь по-настоящему. За мной, и да здравствует рок-н-ролл!
Мы снова спустились вниз и молча уселись на диван. Я потянулся за коксом… но он пропал. Его не было! Какого дьявола?.. Что вообще происходит?!
Я покосился на Дэйва со Скоттом:
— Ладно, парни, хорош шутить. У кого из вас кокс?
Оба с недоумением уставились на меня. Первым опомнился Дэйв.
— Ты что, шутишь? Лично я его не брал! Богом клянусь!
— Не смотри на меня так! — с оскорбленным видом добавил Скотт. — Я бы никогда такого не сделал! Это ж смертный грех — стащить у кого-нибудь кокс!
После этого мы все трое встали на четвереньки и принялись обшаривать ковер. Спустя две минуты мы столкнулись лбами под экраном и ошеломленно уставились друг на друга. Ничего! Может, он завалился за подушки на диване? Мы кинулись переворачивать подушки. Ничего!
— Бред какой-то, — пробормотал я. — Этого просто не может быть.
И тут меня осенило: а что, если кокс каким-то непостижимым образом оказался внутри одной из подушек? Да, на первый взгляд невозможно, но ведь порой случаются и более странные вещи, разве нет?
— Сейчас вернусь, — пробормотал я сквозь сведенные судорогой зубы и рысью понесся на кухню. Вытащив из ящика нож для разделки мяса, я бегом вернулся в кинозал, вооруженный до зубов и готовый к любому повороту событий. В конце концов, это был мой кокс!
— Что это ты задумал? — испуганно спросил Дэйв.
— А то ты не знаешь! — упав на колени перед диваном, я с размаху всадил нож в одну из подушек. Перья — или чем она там была набита — полетели на ковер. Сиденье дивана состояло из трех подушек — еще три играли роль спинки. И минуты не прошло, как от всех них остались одни клочья.
— Мать твою! — скрежетал я зубами, принимаясь с остервенением кромсать стоявший рядом изящный диванчик для двоих. Опять ничего! У меня упало сердце. Что за… просто глазам своим не верю! Куда мог подеваться этот гребаный кокс?
Я уставился на Дэйва:
— Не помнишь, мы не заходили в гостиную?
— Не помню, — Дэйву явно было не по себе. — Слушай, может, просто забудем об этом?
— Спятил, мать твою?! Ну уж нет, я отыщу этот чертов кокс, даже если это будет последнее, что мне суждено сделать в этой жизни!
Повернувшись к Скотту, я угрожающе прищурился:
— Только не лги мне, Скотт! Были мы в этой гребаной гостиной или нет?
— Не помню, — Скотт отчаянно замотал головой. — Прости, но я правда не помню.
— Знаете, что, парни? — заорал я. — Вы двое — просто никчемные куски дерьма! Вам обоим не хуже моего известно, что этот чертов кокс просто завалился между подушками! Он где-то здесь и есть, и будь я проклят, если не отыщу его!
Поднявшись на ноги, я сбросил на ковер растерзанные останки подушек и, пинками расшвыривая клочья обивки и кучи перьев, направился в гостиную. В правой руке у меня все еще был мясницкий нож. Я скрипел зубами от ярости.
Нет, вы только на нее поглядите! Неужели она думает, что ей сойдет с рук то, что она накупила всю это долбаную мебель! Почувствовав, что я уже на грани, я сделал глубокий вдох. Нужно успокоиться, отчаянно взывал мой рассудок.
Но ведь какая это была гениальная идея — приберечь кокс до двух часов утра! Вечеринка бы вышла что надо… а тут эта долбаная мебель! Ну, мать твою, держитесь! Опустившись на колени, я принялся за дело. Забыв обо всем на свете, я методично продвигался вперед, кромсая в клочья все, что попадалось мне под руку, вплоть до обивки кресел и стульев. Скотт с Дэйвом замерли на месте, в ужасе глядя на меня во все глаза.
И тут меня точно обухом по лбу ударило — ну, конечно, как же я сразу не сообразил! Кокс же наверняка спрятан в ковре! Я уставился на темно-серый ковер. Интересно, сколько стоит эта штука? Сто тысяч? Может, двести? Мать твою, с какой же непостижимой легкостью она тратит мои деньги! Я принялся, словно одержимый, полосовать ковер ножом.
Прошла минута… ничего! Усевшись на корточки, я окинул взглядом гостиную. От нее практически ничего не осталось. И тут на глаза мне попался бронзовый торшер — огромный, в человеческий рост. Бросившись к нему, я схватил торшер обеими руками и принялся со свистом вращать его над головой, словно скандинавский бог Тор, замахивающийся своим боевым молотом. А потом запустил его в камин. БАБАХ! Снова схватив нож, я победно поднял его над головой.
И тут в гостиную вбежала Герцогиня, одетая лишь в коротенькую ночную сорочку. Она была в ванной и, конечно, услышала этот дикий грохот. Я мимоходом отметил, что прическа у нее, как всегда, безупречна — впрочем, и ножки тоже. Итак, значит, снова пытаемся манипулировать мною? Снова пытаемся заставить меня плясать под свою дудку? Раньше это работало, но только не сейчас. Теперь я начеку. Теперь я гораздо, гораздо умнее!
— О боже! — закричала Герцогиня. — Прекрати сейчас же! Зачем ты все это устроил?
— Зачем? — прорычал я сквозь сведенные судорогой челюсти. — Хочешь знать, зачем, мать твою? Затем, что я гребаный Джеймс Бонд, мать твою! И я ищу секретную микропленку! Вот зачем!
У Герцогини отвалилась челюсть. Она в ужасе смотрела на меня.
— Ты болен, — беззвучно прошептала она наконец. — Тебе нужна помощь.
От этих слов я пришел в ярость.
— А не пошла бы ты, Надин? Кто ты такая, мать твою, чтобы решать, болен я или не болен? Хочешь дать мне по морде? Валяй, попробуй!
И тут… вдруг… жуткая боль в спине! Кто-то с размаху толкнул меня на ковер. Жуткая боль в руке!
— О, черт! — завопил я, извернулся, взглянул назад — и увидел, что Дэйв Билл сидит на мне верхом и выворачивает мне руку. Мясницкий нож со звоном упал на остатки ковра. Билл повернулся к Надин.
— Идите к себе, — хладнокровно сказал он. — Я о нем позабочусь. Все будет хорошо.
Надин унеслась в спальню и с грохотом захлопнула дверь. Через минуту я услышал, как в замке повернулся ключ.
Дэйв по-прежнему сидел на мне верхом. Я кое-как повернулся, наши глаза встретились, и я попытался улыбнуться.
— Все в порядке, — пробормотал я. — Можешь слезть с меня. Я просто пошутил. Честно, я бы и пальцем ее не тронул. Просто хотел показать, кто тут хозяин.
Но Дэйв, не обращая на мои слова никакого внимания и по-прежнему заломив мне руку за спину своей здоровенной лапищей, потащил меня к единственному уцелевшему стулу. Усадил меня, а потом бросил Скотту: