Им подали лошадей. Льюис вышел с ними на солнечный свет.
– Удачи вам в ваших поисках, мистер Шэнноу!
– Благодарю вас, мистер Льюис.
Шэнноу вскочил в седло и повернул жеребца на юг. Бетик ехал рядом, и оба молчали, пока не достигли гребня холма, откуда открывался вид на разрушенный город и золотистый Ковчег.
– В чем дело, Шэнноу? – спросил Бетик, когда они придержали коней. – Мне казалось, ты обрадуешься случаю воспользоваться такими ружьями.
– Почему? Ты думаешь, мне нравится убивать?
– Для того чтобы вместе с Кейдом разгромить исчадий.
– Я не позволю, Бетик, использовать себя в чужой игре. – Шэнноу вынул пистолет. – Из него я убил немало исчадий. Но разве он мой? Нет. Я снял его с трупа врага. Скажи мне, Бетик, сколько пройдет времени, прежде чем исчадия захватят одно из этих гнусных ружей? Сколько времени пройдет, прежде чем они разберут его на части и научатся изготовлять такие же? Это средство не прекратить войну, а лишь расширить ее. Я не ребенок, чтобы прельститься красивой игрушкой.
– Ты слишком много думаешь, Шэнноу.
– Верно, верно, мой друг. Я думаю, что Хранители ведут свою собственную игру. Я думаю, что это они создали адские пистолеты и ружья, а потом снабдили ими Аваддона. И я думаю, что нам очень повезло, что мы выбрались оттуда живыми.
– Почему они нас выпустили?
– От растерянности. Они никак не предполагали, что мы откажемся.
– Сколькими еще врагами ты думаешь обзавестись в своих поисках?
Шэнноу ухмыльнулся, и его лицо смягчилось. Он наклонился и ухватил Бетика за плечо.
– Позволь мне сказать тебе вот что: один друг стоит больше тысячи врагов.
Над ними дух Руфи вознесся ввысь. Ее радость была солнечной.
Она полетела на юго-запад, пронеслась над Вавилоном и начала высматривать фургон с Донной Тейбард. Его она обнаружила в предгорьях примерно в четырех днях пути от города. Донна лежала в задней половине фургона. Ее лоб, запястья и лодыжки были охвачены серебряными браслетами, и она казалась погруженной в заколдованный сон. Браслеты ввергли Руфь в недоумение, и она опустилась поближе к спящей женщине, ощутила сильнейшее притяжение и унеслась прочь. Собрав всю свою волю, она вновь приблизилась к бесчувственному телу и обнаружила, что браслеты, подобно магнитам, притягивают ее к себе. Тем не менее она спустилась еще ниже, притяжение стало болезненным, но тут она наконец увидела в браслетах осколки Кровь-Камня, вырвалась из невидимых тенет и улетела в убежище, узнав все, что ей требовалось.
В ней разгорался гнев: наконец-то она постигла тайну Кровь-Камней. Они всасывали не кровь и не жизнь, но экстрасенсорные силы. Мощь духа.
Духососы!
Жизнь Донны Тейбард прольется на Сипстрасси Аваддона, и ее душа усилит мощь Камня. Гнев Руфи перешел в слепую ярость.
В углу ее кабинета воздух замерцал, и когда она обернулась, там возник образ Каритаса. На мгновение, когда старик с улыбкой направился к ней, напряжение отпустило ее, но внезапно его пальцы превратились в когти, лицо стало лицом демона. Он кинулся на нее…
Ярость Руфи еще не улеглась; и мгновенно ее руки взметнулись, из кончиков пальцев заструился белый огонь. Демон завизжал и сгорел. Под жаром гнева Руфи обличие Каритаса пошло серыми пятнами, оделось чешуей, а тварь внутри забилась в судорогах и издохла.
Смрад тления заполнил комнату, и Руфь пошатнулась. Всюду вокруг нее возникли открытые окна, и свежий ветер очистил воздух. Она ощутила присутствие Пендаррика и секунду спустя увидела царя в черной тунике с единственной серебряной звездой на плече.
– Вижу, вы научились убивать, госпожа.
Руфь села, устремив взгляд на свои руки.
– Это было инстинктивное действие.
– Как у Шэнноу?
– На этот раз я не нуждаюсь в наставлениях.
– Эта тварь не была Каритасом. Ее вырвала из каких-то врат великая сила, и у вас не было иного выбора, кроме как убить ее. Это не противоречит тому, чем являетесь вы, Руфь.
Она улыбнулась и покачала головой.
– Обладай я истинным мужеством моей веры, я бы позволила ей убить меня.
– Может быть. Но тогда победа осталась бы за злом.
– Зачем вы здесь, Пендаррик?
– Только чтобы помочь вам, госпожа. Мое могущество в этом мире исчерпывается словами. Возможно, кара за хаос, который в мое время я обрушил на мир. Но у вас есть сила, и вы должны применить ее.
– Больше я не стану убивать. Никого и никогда.
– Выбор принадлежит вам. Но вы можете положить конец мечтам Аваддона, ни у кого не отнимая жизни. Сипстрасси действуют двояко: используют силу и впитывают силу. Необходимо с этим покончить.
– Как?
– Вы можете найти путь, Руфь. Но важно, чтобы нашли его вы сами.
– Я не нуждаюсь в загадках.
– Пора узнать, кто ваш враг. Найдите его – и найдете ответ.
– Почему вы просто не скажете мне, кто он?
– Ответ вам известен, госпожа. Точно так же, как с вашими учениками. Вы ведь не берете ребенка и не наделяете его силой, способной управлять судьбами миров. Вы направляете его, побуждаете взрослеть, самому искать ответы, развивать свои таланты.
– Но я же не ученица.
– Неужели, Руфь? Доверьтесь мне.
– Если я уничтожу моих врагов, весь труд моей жизни пропадет впустую. Все, во что я верила, чему учила других, окажется ничем и ложью.
– Согласен, – сказал Пендаррик мягко. – Но лишь в том случае, если вы убьете своих врагов. Есть и другой путь восстановить гармонию, Руфь, пусть всего лишь гармонию джунглей.
– И я могу достигнуть этого ценой собственной смерти?
– Все зависит от того, какую смерть вы изберете.
Руфь низко опустила голову.
– Оставьте меня одну, Пендаррик, мне надо подумать о многом.
Льюис вернулся в туннель, вызвал лифт и вошел в него. На шестнадцатом ярусе он вышел в широкий коридор. Проходя мимо жилых комнат, он увидел Амазигу Арчер. Она играла со своим сыном Люком и помахала ему. Он помахал в ответ и ускорил шаг. У него пока не находилось слов, чтобы сообщить ей, что Шэнноу ускакал. А с ним и возможность узнать о последних минутах ее мужа.
Он приблизился к Контрольной рубке и остановился перед стальной дверью. Через несколько секунд она открылась, и Льюис вошел.
– Вы меня вызывали, сэр? – спросил он Саренто.
Великан рассматривал какие-то чертежи и рассеянно кивнул, указав рукой на стул. Льюис сел.
– Ты знаешь, что это? – спросил Саренто и протянул ему чертежи.
– Нет, сэр, – ответил Льюис, быстро их просмотрев.
– Подлинные данные Ковчега. Через трое суток он отправится в плавание.
– Не понимаю, сэр.
– Нас ожидает гигантский прилив мощи, Льюис! С ее помощью я, чтобы отпраздновать Возрождение, на двенадцать часов верну Ковчегу его первозданность.
– Это потребует колоссальной мощи, – сказал Льюис.
– Верно. Но сейчас у нас на двести процентов больше энергии, чем месяц назад, и она продолжает ежечасно увеличиваться. Корабль послужит последней проверкой. После этого мы начнем восстанавливать мир, Льюис. Только подумай! Лондон, Париж, Рим один за другим восстают из праха Падения. Вся технология старого мира возрождается в новом без повторения былых ошибок.
– Фантастика, сэр! Но откуда поступает энергия?
– Прежде чем я отвечу, позволь задать тебе один вопрос: что ты думаешь о Шэнноу?
– Он мне понравился. Сильный человек. Требовалось немалое мужество, чтобы спасти Арчера из Замка-на-Руднике.
– О да! – сказал Саренто, откидываясь на спинку кресла. Его золотистая кожа словно светилась, глаза блестели. – Я восхищаюсь им, не сомневайся. И надеялся спасти ему жизнь, использовав его. Но он не пожелал.
– Он ведь еще может достигнуть своей цели. Я не хотел бы, чтобы он охотился за мной!
– Не достигнет. Я предупредил зелотов, и они уже сейчас окружают его.
– Но почему, сэр?
– Льюис, ты прекрасный солдат, прирожденный исполнитель, чудесный человек. Но ты не имеешь касательства к политике. На тебя не возложена обязанность обеспечить выживание погибшей расы. Когда двести шестьдесят лет назад я стал вождем, много ли вокруг тебя было этого… э… колдовства? Мы жили в пещерах под Ковчегом, мы добывали пищу охотой и пахали землю наподобие южных поселений. Но я дал Хранителям Возрождение. Я дал им цель – и долгую жизнь, о чем тоже не следует забывать.
– Но при чем тут Шэнноу?
– Терпение, Льюис. Арчер показал путь, расшифровывая атлантидские хроники. Сипстрасси были силой, чистой магией. Но мощь Камней скоро истощилась. Так каким же образом атланты воздвигали свои сказочные постройки? Не с помощью же камешков, осколков, обломочков? Нет, они владели исходным Камнем, Материнским Камнем. Двенадцать лет я искал в горах, вел раскопки в недрах глубоких пещер. И я нашел его, Льюис! Восемьдесят тонн чистейшего Сипстрасси в одной глыбе. Это была великая тайна атлантидских царей, и они окружили его под землей кольцом из вертикальных монолитов, а сам Камень служил им алтарем. Пендаррик, последний из их царей, отрубил от него кусок и с помощью этого обломка создал империю. Но мы пойдем дальше. Мы используем его целиком. А теперь ответ на твой вопрос. При чем тут Шэнноу? – Саренто встал, придавливая своим ростом сидящего Льюиса. – Он намерен, правда, сам того не зная, лишить Материнский Камень поступающей в него силы.
– И он способен осуществить это?
– Мы этого не узнаем. – Саренто пожал плечами. – Еще несколько часов, и он погибнет.
– Я уже спрашивал вас, откуда поступает эта сила? – повторил Льюис.
– О да! И, надеюсь, ты теперь подготовлен узнать ответ. Каждый воин исчадий Ада имеет при себе Кровь-Камень, и всякий раз, когда он убивает – или даже оказывается убит сам, – он возвращает силу в Материнский Камень. Когда же исчадия приносят в жертву своих экстрасенсов, они пользуются ножами из Сипстрасси, и значительная часть силы возвращается нам.
– Так, значит, Материнский Камень более не хранит чистоту?
– Чистоту? Льюис, не будь дураком! Он просто становится сильнее. Настолько, что уже не может сотворять пищу, а это минус. Зато теперь он может осуществить все наши мечты.