– К нам на юг хлынули беженцы и рассказывают такое, что в здравом уме и не поверишь. Эти сукины дети правда поклоняются Дьяволу и пьют кровь?
– Так и есть, и они еще много чего творят, – ответил Гамбион.
– Откуда они взялись?
– Из Чумных Земель, – ответил Гамбион таким тоном, будто иных объяснений не требовалось.
– И правда, что Кейд стал Божьим пророком?
– Такая же правда, как то, что я стою тут перед тобой. А вы все еще с мушкетами ездите?
– Ничего другого у нас нет.
– Не было. Мы не успели собрать все оружие у этой падали. Оно все ваше. Магазинные ружья – отличная штука. В одних десять патронов, в других – восемь.
Симмондс отрядил несколько человек обыскивать мертвецов, остальные въехали в расселину, чтобы разбить лагерь, а сам он поднялся на обрыв с Гамбионом и Янусом.
– Твой сын? – спросил он.
– Нет. Наш командир. И без шуток, Симмондс! За эти шесть дней он нас всех героями сделал.
– Ты уже бреешься, сынок?
– Нет, сэр. Но я дюйма на два выше вас, и, наверное, этого хватит.
Симмондс поднял брови:
– И ты разбойник?
– Нет. Мой отец был фермер. Его убили исчадия.
– Что-то мир меняется чересчур быстро для меня! – сказал Симмондс. – Магазинные ружья, мальчишки-командиры, разбойники-пророки и поклонники Дьявола из Чумных Земель! Староват я стал для всего этого!
– Можем мы тут оставить сотню твоих? – спросил Гамбион. – Тогда я провожу тебя к Кейду.
– Конечно. А твой командир останется?
– Останется, – сказал Янус. – Еще на четыре дня. А тогда мы уйдем в Долину Родников.
– А что это у тебя с головой, Гамбион?
– Лошадь брыкнула.
– Думается, тебе пришлось пристрелить бедняжку? Она ж ногу сломала!
Шэнноу с Бетиком устроили привал в тенистом уголке у водопада. Перед ними появилась Руфь. Бетик уронил кружку с водой, отпрыгнул, споткнулся и растянулся у костра во всю длину. Шэнноу улыбнулся.
– Вы должны извинить моего друга, Руфь. Он последние дни совсем разнервничался.
– Как ваше здоровье, Бетик?
– Хорошо. А ваше, госпожа?
С тех пор как они ее видели, она постарела. Темные круги под глазами, щеки запали. Седые волосы утратили блеск, и даже глаза стали безжизненными.
– Как видите, – сказала она негромко.
– Вы правда здесь, с нами? – спросил Шэнноу.
– Я здесь и там, – ответила она.
– Вы можете есть? Пить? Если да, то разделите с нами ужин.
Она молча покачала головой. Шэнноу не знал, что сказать, и неловко отошел к костру. Обмотав руку тряпкой, он снял с огня медный котелок и бросил в воду какие-то травы, потом размешал чай веткой и вылил его в кружку. Бетик расстелил свои одеяла и стащил сапоги с ног. Руфь смотрела на них, сохраняя неподвижность мраморной статуи.
– Как ваши поиски? – спросила она затем, и Шэнноу пожал плечами, понимая, что это лишь вступление для более значимых слов. – Какое у вас впечатление от Хранителей?
– Арчер мне понравился. Льюис как будто хороший человек.
– Кто их возглавляет? – спросила она.
– Разве вы не знаете?
– Каритас очень давно уговорил меня уважать их затворничество.
– Их вождя зовут Саренто.
– Он вам понравился?
– Странный вопрос, Руфь. Какое это имеет значение?
– Большое, мистер Шэнноу. Ведь вы человек, имеющий Дар. Особую восприимчивость. Одно владение оружием не помогло бы вам прожить так долго. Вы обладаете способностью быть в нужном месте в нужное время. И очень проницательны в оценке людей. В некотором отношении эти ваши дарования превосходят мои. Ведь мои полировались веками, а ваши остаются скрытыми, не натренированными. Он вам понравился?
– Нет.
– Вы пришли к выводу, что он… нечист?
– Он напомнил мне Аваддона. Та же гордыня.
– И он предложил вам оружие?
– Да.
– Почему вы отказались?
– Война – омерзительная игра, Руфь, и вместе с виновными гибнут невинные. Я не хочу быть причастным к войне. Моя единственная цель – отомстить за Донну.
– Отомстить? Но она пока еще жива.
Шэнноу замер.
– Правда?
– Стала бы я лгать?
– Нет. Могу ли я добраться до нее прежде, чем ее убьют?
– Нет, мистер Шэнноу. Но я могу.
– И сделаете это?
– Не знаю. Последнее время меня что-то тревожило, и вчера я сделала открытие. Оно испугало меня, сокрушило стену безопасности, которую я так долго воздвигала. Настоящие враги – не исчадия. Мы имеем тут дело не с извращенной расой – они просто пешки в игре, которую я не понимаю.
– Вы хотите сказать, будто исчадия не начали войны? – спросил Шэнноу. – Будто не они вырезают и сжигают все на своем пути?
– Конечно, так и есть. Но вот почему они это делают?
– Хотят завоевать мир, – сказал Бетик. – Зачем же еще?
– Так думала и я до вчерашнего дня. Но, поверьте мне, друзья, я была очень глупа. Вы читаете Библию, мистер Шэнноу. И вы читали про одержимых. Бесы? Исчадия одержимы, и власть над ними исходит от Аваддона. Он – ее средоточие, но даже он не понимает источника своей силы. Его используют.
– Дьявол? – сказал Шэнноу.
– Нет… а может быть, и да, только в ином образе. Есть сила, которую я проследила: она фокусируется на Аваддоне, а он рассеивает ее по всем землям исчадий через Кровь-Камни каждого мужчины, женщины и ребенка. Попросту говоря – это ненависть, похоть, алчность. Она окутывает край, как невидимый туман, и движется с его войсками, раздуваясь, будто гигантский слизень.
– Она исчезнет, когда я его убью, – сказал Шэнноу.
– Не в том суть, мистер Шэнноу. Источник зла… Я проследила этот источник, и энергия его невероятна.
– Вы говорите о Хранителях! – сказал Шэнноу утвердительно.
– Да, о них.
– Вы сказали, что обнаружили источник? – спросил Бетик.
– Это гигантский Камень. Он питается, если это слово тут подходит, мощью духа – экстрасенсорными способностями, называйте как хотите.
– Где он, этот Камень? – спросил Шэнноу.
– Лежит под горой Ковчега, и от него поступает энергия для всех Кровь-Камней во владениях исчадий Ада. Его надо уничтожить, мистер Шэнноу, его силе необходимо положить конец. Иначе мир погрузится во мрак новых Темных веков, если вообще не будет разрушен.
– Но почему вы обращаетесь ко мне? Я не могу сразить магию из пистолета.
– А я не могу приблизиться к Камню. Он улавливает мою силу. Но выход есть. Атланты научились управлять энергией своих Камней, ограничивать их силу с помощью кольца монолитов вокруг алтаря, проводников энергии, получающих и передающих ее. Материнский Камень обладает такой мощью, что для него были созданы особые монолиты. В каждый вделана катушка с золотой проволокой. Когда проводники соединены золотом, энергия перестает поступать в Камень между ними. Его сила истощается, и он становится невосстановимо бесполезен.
– Но неужели катушки еще остаются там? – спросил Шэнноу. – Разве Саренто не знает, насколько опасна золотая проволока?
– Катушки скрыты внутри монолитов. Но, конечно, он мог узнать, для чего они служат, и избавиться от них. Вот это вы и должны узнать.
– Я? Это не моя война, Руфь.
– И вас не интересует, что мир может погибнуть?
– Меня интересует, чтобы Донна Тейбард осталась жива.
– Вы со мной торгуетесь?
– Называйте как хотите.
– Я не могу убивать, а без этого ее вряд ли можно спасти.
– В таком случае можете сами обезвредить Материнский Камень.
– Как вы можете просить меня о подобном?
– Разрешите, я попробую понять вас, госпожа. Вы хотите, чтобы я рискнул жизнью, выступив против Хранителей. А ведь вы знаете, что они попытаются остановить меня, и что я убью всех, кто попробует мне помешать. Видимо, это соответствует вашим принципам. Но спасти женщину, хотя бы и убив ради этого нечистого, – это против ваших принципов.
– Не стану возражать, мистер Шэнноу. У меня для этого нет ни сил, ни времени. Единственное, что я могу, – это доставить Бетика к Донне. Достаточно?
Шэнноу покачал головой.
– У меня нет права подвергать Бетика опасности.
– О чем вы тут вдвоем бормочете? – вмешался Бетик. – И мне очень хочется узнать, почему вы упоминаете меня?
– Тебя это не касается, – сказал Шэнноу.
– Ты кто? Моя мать? – огрызнулся Бетик. – Ты за меня ничего не решаешь! Спасти мир, может, мне и не по зубам, но вытащить одну женщину из вавилонской темницы? Как знать, может, я с этим и справлюсь?
– Тебе известно, прах тебя возьми, что все не так просто? – перебил Шэнноу. – Ты ничем Донне не обязан. Так с какой стати тебе рисковать жизнью ради нее?
– Если ты ищешь корыстных причин, мой друг, скажи мне вот что: Руфь говорит, что мир погибнет, если Материнский Камень не будет уничтожен. Если так, то где прикажешь спрятаться мне?
– Дай я подумаю, – сказал Шэнноу.
– О чем думать? Ты хочешь отомстить за Каритаса? В его смерти виновен Саренто. Аваддон – только пешка в его игре, а смахивая пешки, войны не выиграешь.
– Аваддоном займусь я, – сказала Руфь. – Обещаю вам.
– А как вы отвезете Бетика в Вавилон?
– С помощью моей магии.
– Я спросил – как?
– Я разложу его молекулярную структуру, вберу ее в свою, а прибыв туда, вновь ее соберу.
– Соберу? О чем она говорит, Шэнноу?
– Вам ничто не грозит, Бетик, – заверила его Руфь. – Это способ, каким я перемещаюсь в пространстве.
– И вы уже проделывали это с другими людьми, да? – спросил исчадие.
– Нет, – призналась Руфь.
– Зачем ты ее спросил, Шэнноу? Я предпочел бы верить, будто это магия!
– Ты все равно хочешь туда отправиться? – спросил Иерусалимец.
– Я уже сказал, разве нет?
– Постарайся, чтобы тебя не убили! – Шэнноу протянул ему руку.
Бетик потряс ее и пожал плечами:
– Уж постараюсь. Скажите, Руфь, не могли бы вы собрать меня без шрамов и сделать нос покрасивее?
– Нет. Так отправляемся?
– Я готов, – сказал Бетик. – Удачи, Шэнноу!
– И тебе. Скажи Донне, что я желаю ей всякой радости.