Матс не мог себе этого простить. И потому был гораздо более суров к себе, чем к другим. Стал бесчувственным, жестоким. Холодным. И зарождающиеся чувства к этой странной девчонке по имени Тиль до жути его пугали.
Сначала он решил, что это просто физиология: она была отлично сложена и даже без косметики невероятно хороша. Конечно, Матс не прочь был переспать с ней. Но чем чаще они виделись, тем больше ее образ приобретал четкие очертания. Ему казалось, он видит в ней что-то такое, чего не замечают другие. И хотел узнать больше. Гораздо больше.
Ее манера держаться, ее отрешенный взгляд, зажатость, которую Тиль пыталась скрыть за дерзостью и остротами, случайно брошенные ею двусмысленные фразы, от которых холодок разбегался по коже, а также необъяснимый интерес к волкам — все это не давало ему покоя. Эта девушка словно акцент на картине художника, визуальная доминанта, выделенная цветом, привлекала его внимание, где бы ни появлялась — в коридорах Варстада, на улице, вечером на кладбище. Тиль словно никуда не вписывалась, но везде выступала главенствующим элементом восприятия окружающей атмосферы.
Матс видел ее, а на ее фоне — все остальное. Она приковывала его внимание и удерживала все время, пока была в поле зрения. Он все чаще ловил себя на том, что думает о ней, и не узнавал себя, когда они оказывались рядом и общались наедине. Тупые шутки, пошлые намеки, откровенная ахинея — все это вылетало из его рта словно из пулемета, но Матс ничего не мог с собой поделать. Он становился идиотом рядом с Тиль.
Вот и вчера. Их секс был просто ужасным. Ненормальным. Странным и даже отталкивающим. Словно и не секс вовсе, а лабораторный опыт по физике — проверка всех узлов и точек электрической цепи. Есть контакт, нет контакта, а тут — короткое замыкание. Долбанный антинаучный опыт, ничего не имевший общего с чувственными удовольствиями. И, все же, он на него согласился.
И даже кончил.
Шок. Просто шок.
Матс ощущал себя придурком. Уродом. Он занимался сексом с девчонкой, которая, очевидно, совсем его не хотела, а еще имела проблемы с башкой. Но она так на него смотрела. Во взгляде Тиль, когда она уговаривала ее трахнуть, была какая-то дичайшая боль, природы которой ему не суждено было постичь, и это заставило пойти Матса у нее на поводу. Отдаться ей — по факту. Сделать то, о чем она просит.
Девушки вели себя по-разному в постели с ним. Изображали всякое — и страсть, и экстаз. Но по большей части, конечно, получали настоящее удовольствие, и он это чувствовал и видел. И никогда еще прежде у него не было секса с девушкой с таким напряженным лицом и телом. Тиль даже не пыталась ничего изображать, она словно проводила какой-то эксперимент, о чем-то думала, что-то пыталась понять и ждала, когда все это закончится. А ее слезы… Боже. Только моральный урод мог продолжать засаживать свой член в девчонку, которая рыдает.
Но эта ночь была даже хуже их неуклюжего убогого секса.
Тиль оделась, порывалась уйти, он уговорил ее немного полежать с ним рядом, поболтать о том, о сем, и когда она отрубилась, началось самое веселье. Девчонка билась во сне в истерике, стонала, всхлипывала, металась по постели, просыпалась в холодном поту и отключалась снова. Ему приходилось придерживать ее как младенца в своих объятиях, чтобы она не разбудила себя резкими непроизвольными движениями рук и ног. В этом коконе из его рук Тиль периодически вздрагивала, но уже не просыпалась, и хоть Матс ни черта из-за этого не выспался, но ему почему-то было приятно осознавать, что благодаря нему она хоть немного, но выспалась.
С ней явно было что-то не в порядке. Очень не в порядке.
Здоровые люди не ведут себя подобным образом.
Уж Матс-то знал.
Забавно, но ему хотелось разобраться, в чем тут дело. Его привлекала трещина в душе Тиль, которую она яростно от всех скрывала. У него самого была такая, поэтому Матсу не нужно было ее видеть, достаточно было чувствовать. Он просто знал, что она есть.
Девчонка проснулась. Матс понял это по ее дыханию. Проснулась и разволновалась. Он знал, что она захочет уйти, пока он спит, поэтому притворился спящим. Тиль спала одетой, поэтому нужды лихорадочно собирать одежду не возникло. Она села на кровати и долго не двигалась. Наверное, смотрела на него. Только зачем? Решив, что достаточно с него благотворительности, Матс открыл глаза: пусть теперь ей станет неуютно. У нее был шанс уйти, избежав ненужных разговоров, но Тиль этого не сделала. Пусть теперь расплачивается за это столкновением их взглядов.
— Мне нужно идти. — Хрипло проговорила она.
Вполне ожидаемо. Немного не хватило холодности в голосе, словно бы она ощущала вину за нелепое соитие, произошедшее накануне.
— Могу подвезти.
Матс уже ненавидел себя за эти слова. Меньше разговоров — меньше привязанности. Но стоило ему взглянуть в ее бледное лицо, увидеть эти грустные глаза, потрескавшиеся пухлые губы и смятые после сна светлые волосы, как что-то внутри отозвалось ей навстречу.
— Реши, как тебе удобнее. — Не дав ей ответить, добавил он. Встал и направился к ванной комнате. — А я пока приму душ.
Тиль ничего не ответила. Она провожала его растерянным взглядом, не упуская шанса в деталях рассмотреть его тело. Матс выругался про себя, почувствовав, как нарастает возбуждение, и ускорил шаг. Оказавшись в ванной, он включил прохладную воду, разделся и встал под душ. Жесткий стояк мешал соображать. Матса возбуждало в Тиль буквально все: и как она на него смотрела, и как прятала взгляд, и как хамила, и когда плакала у него на груди. Он начинал ее бояться. Но еще больше боялся себя, когда она была рядом. Точнее своей неспособности контролировать собственные слова и действия.
Матс сделал воду холоднее и сжал челюсти. Колкие капли обжигали кожу, сердце неистово колотилось. Когда отворилась дверь, он обернулся и увидел в проеме взволнованное лицо Тиль. Лучше бы она подняла свои глаза выше и не пялилась на его член, ведь тот как послушный питбуль — тут же дернулся под ее взглядом, готовый выполнять любые команды.
— Решила присоединиться? — Ухмыльнулся Матс, смахивая воду ладонью с лица.
— Во двор две машины въехали. — Испуганно произнесла Тиль. — Кажется, риелтор собирается показывать потенциальным покупателям дом.
— Серьезно? — Он шарахнул рукой по крану, и вода перестала течь.
— Я собрала твою одежду. — Прошептала девчонка.
— Твою мать. — Вместо благодарности прорычал Матс. Дернул с крючка полотенце, наспех обтер груди и плечи и отшвырнул его в сторону. — Надо валить!
— Выпрыгнем в окно? — Усмехнулась Тиль.
Она мало походила на ту, кто обеспокоен происходящим. То, что заставило бы паниковать любую девушку, ее, кажется, вовсе не трогало.
— Там крыша веранды. — Кивнул Матс. Быстро натянул одежду, накинул куртку и рюкзак. — Что ты делаешь? — Удивился он, обернувшись и обнаружив, что Тиль заправляет за ними постель.
Она пожала плечами.
— Привычка.
Внизу уже слышались голоса.
— Идем! — Шепотом бросил Матс, открывая окно.
Тиль не стала спорить и препираться. Подошла, забралась на подоконник, свесила ноги вниз и спрыгнула. Он последовал ее примеру. Они пробежали по крыше веранды и остановились у края. Метра три до земли. Матс услышал, как девчонка задумчиво тянет носом воздух, размышляя, как бы спрыгнуть, не переломав ноги.
— Я тебя поймаю. — Пообещал он.
Сиганул вниз первым. Приземлился на ноги и, слегка потеряв равновесие, наклонился вперед и уперся ладонями в газон. Отряхнув руки, жестом показал Тиль, что она может прыгать.
— Давай же, ну! Живее!
Девчонка бросила взгляд через плечо, затем посмотрела на него.
— Не бойся. — Твердо сказал Матс.
Она кивнула.
— Давай на раз, два…
Но Тиль прыгнула, не дожидаясь. Через секунду он обнаружил ее лежащей на своей груди посреди газона.
— Немножко не удержался на ногах. — Произнес Матс, улыбнувшись. Его руки обвивали ее талию. — Ты как? Не ушиблась?
— Все в порядке. — Ответила она, поднимаясь. — Нужно бежать.
И протянула ему руку. Руку! Он что, калека какой-то? Разумеется, Матс встал без ее помощи. Но ее ладонь, все же, схватил, поднявшись. И потащил девчонку за собой. Они пробежали под деревьями, перепрыгнули изгородь и помчались по дороге, смеясь.
— Подброшу тебя в Химель? — Решил уточнить он, когда они добежали до припрятанного под деревьями байка.
— Да, спасибо.
— Ты же живешь… — Матс сел на мотоцикл и завел мотор.
— В проклятой комнате. — Кивнула Тиль, забираясь на заднее сиденье. — Они так называют ее после исчезновения студентки, которая жила в ней до меня.
— И ты веришь в проклятья? — Его голос прозвучал глухо.
Во рту пересохло, в горле будто встал ком.
— Я верю в жестокость людей. — Произнесла она, нерешительно обвивая его талию руками. — Когда что-то происходит, всегда есть виновные. — Тиль вздохнула и прочистила горло. — Буду признательна, если ты высадишь меня до въезда в Варъярну. Не хочу, чтобы нас видели вместе.
— Конечно. — После паузы холодно ответил Матс.
— Дело не в тебе. — Добавила она тихо.
— Разумеется. — Усмехнулся он и сорвал байк с места.
41
По телевизору на первом этаже шли новости. На кухне галдели Молли с Кларой. Тиль аккуратно прикрыла дверь, чтобы не привлекать их внимание, и быстро, на цыпочках, пробралась к лестнице. Когда она была уже на верхней ступени, послышался голос отца. Плечи невольно напряглись, по спине пробежали мурашки, но через секунду до нее дошло: это его предвыборный ролик по ТВ.
Тиль обернулась и устремила взгляд на экран.
Ханс Хаммар бодро делился с избирателями планами по наведению порядка в округе, пестрая толпа рукоплескала ему. Девушка выдохнула. Нужно было помнить о том, ради чего все это. Никто не узнает о произошедшем, но виновные будут наказаны. Она рискнет жизнью, если будет нужно.
Следует тщательно обдумывать каждый шаг.