В последующие дни в трех колхозах куста было построено пять тункинских ям и три волчьих садка. У каждой тункинской ямы был недалеко устроен ложный самолов, где внутри срубов разбросаны куски мяса, кишки и разлита кровь животных. У волчьих садков в коридорах также были разбросаны животные остатки, и дверцы пока не навешивались. Прикрепленные к самоловам колхозники-охотники были проинструктированы Вихревым и их работа ежедневно проверялась.
Николай обращал особое внимание на то, чтобы вся обстановка вокруг самоловов и внутри их носила характер естественной запущенности. Никаких следов человека не допускалось, везде притрушен навоз, а щепки, обрубки и прочие остатки строительства и свежая земля — убраны и замаскированы.
Однажды он приехал в Северный колхоз к охотнику Семену и позвал его осмотреть самолов. Поехали верхом. Тункинская яма была в 120 метрах от овцефермы. У окна сруба валялся окурок. Вихрев спросил:
— Ты курил? Подними окурок, не слезая с лошади!
Семен долго пыхтел, пока не приспособился и, наконец, подобрал сигарку.
— Запрещаю курить при осмотрах самоловов! Ты что думаешь, сюда на прогулку ездишь? А охотник называешься!.. Вон тот кусок откинь от сруба, он лежит неестественно!
Возвращаясь, Вихрев в 50 метрах от самолова обнаружил свежую палку, остроганную ножом.
— Кто здесь был?
— А я не знаю! — вскипел недовольный Семен.
— Как ты не знаешь? Ты здесь приставлен, должен все знать!
— Да ребятишки наверное бросили, подходили самолов смотреть!..
— Сегодня же узнай, кто был и запрети сюда ходить! Твой враг осторожен и хитер. А ты как простофиля. Смотри, я тебя за эти безобразия попрошу к Алексею Николаевичу!
Вихрев был строг.
В своем колхозе у него было построено три самолова. Волчий садок и тункинская яма у скотоферм и одна тункинская яма на старом скотомогильнике. Он сам обслуживал эти самоловы. В дальнейшем, когда начнется капканный промысел волка, он решил передать их под наблюдение коновода Васи.
Прошла неделя. Проверяя приваду, Вихрев заметил какое-то особое возбуждение сорок и ворон. Он повернул Крепыша и стал подъезжать к возвышенности. Еще издали заметил, что туши жеребенка уже не было, а лошадь была повернута головой к осиннику. Сомнений не было. Волки были у привады и основательно ее опустошили. Он сделал круг, но никаких следов не заметил. Возбужденный и радостный, поспешил в колхоз им. Куйбышева. Здесь тоже новость. Ночью в ложном самолове… тункинской ямы была пара волков. Они вытащили из сруба грудинку павшей овцы и крепко закусили, оттащив мясо на отвал скотофермы. Прикрепленный к самоловам, Сергей Пахомов готовился открыть замаскированный самолов, посадив в него на ночь козленка. Вихрев одобрил его подготовку, вместе с охотником еще раз осмотрел и проверил самолов.
— Собаки здесь бывают? — спросил он Сергея.
— Один кобель Пиратка ходит, сегодня я скажу, чтобы его привязали, а то еще залезет в самолов.
— Правильно!
Вернувшись вечером домой, он прибрал Крепыша и вошел в избу. Обняв мать, долго кружил ее и выкрикивал: «Волки пришли! Волки пришли!».
— Да отпусти! Совсем меня растрепал… какие волки, куда пришли?
Он посадил раскрасневшуюся мать на скамейку и рассказал о своих новостях.
— Ну и что же? Надо сначала поймать их, а потом радоваться.
— Теперь, мама, скоро ловить будем. Дело к этому идет!
— Посмотрю я на тебя, Николай… Женить тебя надо! Нюра сегодня опять заходила, с Васильевым скот переписывают. Хорошая девушка…
— Жениться я сейчас, мама, не буду, ростом еще не вышел, — отшучивался Николай. — А с Нюрой мы часто видимся на комсомольских собраниях. Она, мама, действительно хорошая девушка. Мы друзья…
В этот вечер он долго сидел и шутил с матерью, а ночь не спал. В дремоте ему представлялись волки, то прыгающие в яму самолова, то потащившие привалу в ропаки. Рано утром, проверив свои самоловы, Николай уехал к Пахомову. Волки не приходили. Сергей говорил:
— А козленок кричал исправно. Скучно и страшно видно ему одному в этой клетке. Я два раза ночью выходил на прогулку, слушал. Сегодня придут, проголодаются.
Когда Вихрев приехал к приваде, в воздухе закружились снежинки. К вечеру пошел настоящий снег. Свинцовое небо прижималось к полям. Сороки тихо сидели на побелевших деревьях.
Опять бессонная ночь…
На рассвете, заглянув в окно, Николай увидел всё побелевшим, снег выпал на пять сантиметров. При проверке оказалось, что у волчьего садка сильно наследила лисица.
— Удивительно, — подумал охотник, — после первого снега, звери обычно лежат сутки, а то и больше.
У ложного сруба тункинской ямы на скотомогильнике был волк одиночка, но не заходил в сруб, а поглодав старые кости, ушел к деревне, где ему удалось разорвать собаку.
Напоив Крепыша и дав ему овса, Николай позавтракал и вскоре выехал в объезд участка на весь день. Крепыш весело бежал. За деревней Николай обогнал обоз колхозников на санях, который вышел за кормами для скота.
Первый снег, первый санный путь! И такое тихое, радостное помолодевшее утро…
Николай заехал в колхоз имени Куйбышева.
Пахомов выбежал на крыльцо.
— Ты что сегодня долго?..
— Сидит один!
— Кто сидит?
— Волк, говорю, в самолове сидит! Сейчас только оттуда. Никому еще не говорил.
Они приехали к ловушкам. С лошади Вихрев заглянул в сруб. В яме, ломая маскировочный хворост, закидался волк. Наконец он с прижатыми ушами забился в угол, обнажив клыки.
— Ура, Сергей! Не пропали наши труды. А второй?
— Второй долго крутился и к утру ушел. Что, стрелять будем?
— Только пулей, а то разобьем всего.
Через полчаса они управились с волком и вытащили его тушу из ямы. Это была молодая волчица.
Охотники долго возились, заново маскируя яму и свои следы. Местами они присыпали свежего навоза и, наконец, протащили по земле верхом на лошади парную брюшину овцы, только что забитой в колхозе. Брюшина и кишки были брошены у окна сруба.
В Северном колхозе у Семена волки все еще не были, ловушки покрыло снегом. Сороки расклевали кишки приманки и с шумом поднялись навстречу охотникам. Вихрев посоветовал Семену привести сюда собаку, чтобы она посильнее последила и поела приманку, а затем ее привязать.
Уже после обеда, Николай поехал к приваде. Делая круг, он пересек волчью тропу. Звери прошли к приваде от ропаков. Вскоре он встретил и выходные следы. Волки ушли с привады в смешанный лес к колхозу им. Куйбышева. Звери иногда шли след в след, перемешав на пашне снег с землей, а местами расходились. Здесь молодые, видимо, играли, а старики делали короткие лежки. Проехав вдоль следов и несколько раз проверив, Вихрев насчитал одиннадцать волчьих следов.
Одиннадцать! Кто же это? Беспалая волчица с выводком? Он продолжал осторожно следить и в одном месте обнаружил крупные длинные следы волчицы, без когтей у задней лапы.
Она!..
Приглядываясь и изучая следы, он также определил, что кроме волка и прибылых с волчицей были в одной стае переярки. Но сколько отдельно прибылых и переярков, он твердо не решил. Близко и много натаптывать следы он воздержался, чтобы не навести на подозрение хитрую волчицу, и закончил объездной круг, проверив издали приваду. На возвышенности валялись только отдельные мелкие части привады.
Нужно было подложить мяса, но где его взять? Падежа крупного скота во всех трех колхозах не было.
Вечером Вихрев заехал прямо на квартиру к Ивану Ивановичу, которому рассказал о первом убитом в самолове волке и новостях на приваде. Он попросил мяса для поддержания привады.
— Надо мяса? Да. Продолжать прикормку необходимо. Первый снег не надежен. Если сейчас вызвать инструктора, то пока он приедет, снег может растаять и охота сорвется. Мясо… Мясо… Хорошо, завтра утром проверишь самоловы, а в обед с Крепышом подъезжайте на санях к правлению. Значит одного сегодня поймали? Замечательно! Ты знаешь как это поднимет авторитет твоей работы? Не забыл Прохора Игнатьевича? Ну, поезжай отдыхай, намотался, ты наверное со своими волками. Одиннадцать штук. Вот банда, так банда!
И он, прощаясь, крепко пожал ему руку.
Утром подморозило. Волки наследили у самоловов всех колхозов. Николай навесил дверцы у волчьих садков и открыл окна у тункинских ям. Аккуратно к обеду он вернулся домой и запрёг Крепыша в сани. В правлении Иван Иванович дал ему записку в животноводческую бригаду.
— Вот распоряжение на дополнительную подводу и отпуск мяса. Можешь взять лошадь и быка.
— Как это… откуда они?
— Вчера вечером я по телефону говорил со многими правлениями колхозов. А ночью специально высылал подводы. Из колхоза «Заря», привезли лошадь, а из «Авангарда» взяли рабочего быка. Теперь мы с мясом.
Между прочим, секретарь просил позвонить, когда будет облава. Из района хотят приехать на охоту начальник райвоенкомата и предисполкома Райсовета. Надо это устроить.
— Устроим. Договоримся с инструктором.
— Хорошо. Как самоловы сегодня?
— Волки везде наследили. Сегодня ночью будут открыты с приманками все ловушки.
— Ты не подсчитывал, сколько у нас сейчас волков бродит?
— Одиннадцать на приваде, в Северном появилась новая стая в шесть штук; из соседнего района подошли четыре, своих еще пара и три одиночки. Итого двадцать шесть.
— Здорово! Им прокормиться — надо две коровы в день.
— Я замечаю, Иван Иванович, что совсем не стало козлиных следов… и зайца мало. Всех, видимо, волки порвали да разогнали!
Николай вывез на приваду обе туши. Волки в эту ночь не приходили. Видимо ушли куда-нибудь на проверку своих старых кормовых мест. Молодой охотник задумался. Неужели где-нибудь близко имеется ещё привада? А вдруг они совсем бросят район и перекочуют? Не может этого быть. Сколько ночей они здесь спокойно кормились и не забудут этой тихой, безопасной полянки…
Лошадь и бык были сброшены с саней и запасная подхода ушла на большую дорогу. Николай затрусил свежим навозом вынужденные