Сьерре очень хотелось остаться с ним наедине, чтобы задать ему все те вопросы, которые крутились у нее в голове. Может ли его собственная магия убить его? Первый ли раз он использовал ее с такой силой? Как скоро он оправится и когда сможет вновь обратиться к своему дару?
Наверное, это страшно, когда кто-то, кого ты едва знаешь и кто постоянно находится рядом, обладает такой сокрушительной силой. Но Сьерра почему-то испытывала не страх, а гордость. Гордость за то, что поверила ему. Гордость, которой она, увы, ни с кем не могла поделиться.
Она рисковала всем, чтобы помочь ему найти Селену, которая могла бы освободить его.
Она убедила Нестора проголосовать за него. И хотя никто никогда не узнает, какую роль она сыграла, она все равно гордилась. Не будь ее, все могло бы быть по-другому. И, скорее всего, гораздо хуже.
Тут справа послышался шорох, похожий на звук шагов. Сьерра обернулась и почувствовала, как мышцы ее напряглись. Она привыкла к звукам леса и хорошо знала, что одна ящерица может заставить шуршать целый куст, а когда ветра нет, прыжки неуклюжего кролика запросто можно принять за шаги ликантропа или человека. Но сейчас это были точно не ящерица и не кролик. Это был кто-то, кто действовал намного осторожнее. Сьерра внимательно осмотрела деревья, но в следующее мгновение послышался свист, и стрела пролетев в паре пальцев от головы Сьерры, вонзилась в спину Варо. Воин упал. Без крика, жалоб, как огромный мешок. А с ним на землю рухнул и Заэль, которого тот тащил на спине.
Сердце Сьерры застучало так сильно, что на секунду ей показалось, что оно может взорваться. Калим оцепенела и была похожа на статую с остекленевшими глазами. Никто из них не был готов к такому повороту событий и не знал, как реагировать. Варо между тем продолжал неподвижно лежать на животе со стрелой в спине, которая попала прямо между ребрами и возможно, пронзила сердце. Сьерра подумала, как, наверное, страшно умирать вот так: не произнеся ни единого звука, ни с кем не попрощавшись. Грустные мысли оборвал еще один свистящий звук, и новая стрела пролетела мимо – на этот раз вонзившись в землю.
И почти без паузы – третья. Последняя пролетела очень низко над головой Сьерры, прошла сквозь волосы и вонзилась в дерево позади. Сьерра стояла, пришитая к дереву и чувствовала, как волосы развеваются на ветру, будто знамя – то ли жизни, то ли смерти, то ли борьбы.
Чувства ее были обострены настолько, что казалось, она чувствует над собой Зейта – белого, вытянутого как гигантская костяная змея, готовая окольцевать ее, товарищей, их врагов, весь мир.
Тут между деревьями послышались шаги. Это были весьма странные шаги: очень медленные, но при этом тот, кто их производил, явно бежал. Сьерра услышала, как сама того не осознавая, выкрикивает имя Заэля. Маг обернулся, лицо его было серым от усталости, а в глазах чернел страх. Сьерра заметила первую реакцию Калимы которая попыталась обратиться. Раньше это было бы правильным решением, но теперь, когда Селена лишила их силы, трансформации давались им медленно и с трудом. К моменту, когда Сьерра догадалась схватить нож, который она носила на поясе, лучник выбежал из своего укрытия. Точнее, лучница. Юпния: Сьерра сразу ее узнала. С яростным воплем она бросилась на Калиму обе упали и, кусаясь, покатились по траве. Между пальцами мага замелькали искры. Спина Варо так сильно кровоточила, что он был похож на горизонт, который заливает красным кровавый закат. Такой, который они видели накануне. Голова Сьерры разрывалась от бешеного, отдающего в висках пульса: будто великан сжал ее череп гигантскими лапами. Она обернулась и замерла. Сзади стоял еще один человек. Тот самый мальчик с невинным лицом и жестоким взглядом. Он выглядел усталым, но в его небесно-голубых глазах сияла дикая, почти безумная радость. Мальчик улыбнулся ангельской улыбкой, обнажив рот со слишком большим количеством зубов: как Сьерра раньше этого не замечала… В руках у мальчика был арбалет, который он направил прямо в грудь Сьерры. Армаль шел, светлые кудри его развевались от движения, при этом он продолжал направлять арбалет прямо на Сьерру. Указательный палец его играл на спусковом крючке и, казалось, его совсем не беспокоила перспектива выпустить стрелу по неосторожности. Армаль смеялся, и голос его звенел как колокольчик. И в этом детском ребячестве было что-то такое отвратительное, как в нежной одежде младенца, которую обратили в гниль.
– Наконец-то мы с тобой встретились, – прощебетал он счастливым голосом. – Жаль, что ты утащила своего приятеля, я так хотел познакомиться с ним получше. Ну ничего, подружиться с тобой мне будет даже интереснее.
VIII. Смерть
Смерть
Я брожу босиком, и листья шуршат под моими ступнями. Стоит мне коснуться их, и желтые, рыжие, красные – они становятся коричневыми, черными, серыми. Я иду и оставляю за собой пыль, пепел и разложение. А вот зеленые побеги меня как будто не замечают. Я для них как легкий ветерок или даже меньше того – едва заметная игра воздуха. А все потому, что меня зовут только мертвые. Я брожу промеж воинов и остаюсь невидимкой для всех: и тех, кто в ярости сжимает зубы, и тех, кто бьется в панике. Меня видят только те, кто находится на грани исчезновения. Но даже среди них находятся те, кто научился следовать за мной на цыпочках. Я чувствую их, вижу их, но не делаю ничего, чтобы остановить их. Рей сказал нам, что земля не наше место, поэтому я не трогаю никого, а лишь протягиваю руку заблудшим, тем, кому нечего терять. Одни охотно хватаются за мою руку, других приходится тянуть силой. Врожденное благородство не позволяет мне выслеживать своих жертв. Вернее так: я делаю это лишь в крайних случаях. Ведь одно дело охотиться за душами, и совсем другое – забирать их силком.
Первой такой украденной жертвой стал мальчик с жидкой рыжей бородкой. У него были очень ясные глаза, и он смотрел ими на меня с изумлением. Он смотрел на меня, но видел в моем лице лицо своей сестры, Эве. Я улыбнулась ему, протянула руку, и он схватился за нее, думая, что следует за сестрой. Одно мгновение, и мальчик переступил порог. А я продолжила свой путь.
Каждый раз, проводив очередного заблудшего в мир иной, я меняю обличье. Сейчас, например, у меня длинные ноги, морщинистая кожа и острые когти.
Но какой бы образ я ни приняла, я всегда хожу босиком.
Хотя тело мое выглядит сутулым, и хромота бросается в глаза, я двигаюсь с легкостью, которой обладают только боги. Мне не нужно думать о том, куда идти, в моем теле живет невидимый компас, который сам указывает мне путь. Я вижу следующую добычу: это женщина в доспехах, которые ей больше без надобности. Она смотрит на меня, и ее глаза загораются. Отец? Я подхожу к ней медленно, чтобы не напугать. Я не протягиваю руки, потому что она плачет, и я терпеливо жду, когда она закончит это делать.
– Я не оправдала твоих надежд, папа, – рыдает она.
– Ничего, – отвечаю я, – пришло время отдохнуть.
Мой голос глух и потрескивает как огонь, пожирающий лес.
– Но… я потерпела неудачу! Ты будешь меня ненавидеть! – продолжает рыдать она.
Я жду. Жду, когда она снова посмотрит на меня своими большими глазами, полными крови и слез.
– Прости меня, отец, – наконец говорит она и смотрит в мое лицо.
– Дай мне руку. – И я… даю ей руку.
Тем временем лес продолжает звать меня. Итари обещала мне много работы. Я продолжаю идти, шелестя мертвыми листьями. У Смерти тысяча лиц, но она всегда ходит босая.
Он знал, что совершает ошибку, отправляясь в лес. Или еще хуже: предательство. Он понял, почему его считали столь важным, почему так пеклись о его безопасности. Роль провидца была выбрана им не добровольно. Это было бремя, которое он взял на себя, чтобы помочь своему народу. Даже если это и означало потерю свободы. Но были вещи, которые выходили за рамки его обязательств, и там решения должен был принимать он сам, только сам. Вот почему он, не спросив разрешения, отправился на поиски Ветерка. После разговора с мальчиками выяснилось, что они давно потеряли ее из виду, стоило им выйти на охоту.
– Можно ли отправить кого-то на ее поиски? – спросил Нестор, обращаясь к Робле.
– Нет, – сурово ответил старый воин. – Мы не можем так сильно задерживать группу. Это большой риск. Ты знаешь, что я сам бы пошел ее искать. Но сейчас мы не можем себе этого позволить.
– Но она девочка…
– Достаточно взрослая для того, чтобы понять, что она ослушалась нас, убежав на передовую, – вздохнул он. – Обещаю, что мы будем начеку. И не упустим ее, если она попадется на пути.
Надеюсь, она испугается и вернется сама, хотя проще всего было бы, если бы наши воины остановили ее, – продолжил Робле.
– Думаешь, они становят ее?
– Уверен. И это будет для нее самое безопасное, – сказал Робле, кладя руку на плечо Нестора.
Провидец опустил голову, сделав вид, что сдался и поверил. Он ждал. Скоро малыши начнут капризничать, чувствуя, как когти страха впиваются в их глотки, в группе поднимется паника, взрослые примутся их успокаивать. И тогда… Тогда он сбежит.
Случилось именно так, как он предполагал. Дождавшись нужного момента, Нестор ощупью шмыгнул за деревья и побежал. Он бежал, бездумно переступая ногами и не заботясь об осторожности, один раз упал, больно поцарапав лицо. Но не теряя времени впился ногтями в землю, оттолкнувшись, встал и снова двинулся вперед. Когда по ощущениям он был уже достаточно далеко, чтобы его услышали остальные, он что есть мочи закричал, ненавидя свой голос, который скрипел, как петушиный, и срывался от отчаяния:
– Ветеро-о-ок!
Он ненавидел себя за то, что нарушил обещание, которое он дал Сьерре. Но знал, что сама она, если узнает о случившемся, будет ненавидеть его в сто крат сильней. В эти минуты он даже не был уверен, что делает это для Сьерры. Ведь ее появление в жизни Нестора было связано с ложью – ложью, которая поставила под угрозу все, ради чего Нестор рисковал своей жизнью. Но держать обиду на ее он тоже не мог. Непросто обижаться на того, кто спас тебе жизнь. На того, кто помог поверить в себя. Нестор споткнулся о камни, и ему пришлось опереться о ствол дерева, чтобы снова не упасть. Вытер рукой пот с лица, успев лишь растереть пот и пыль. Дыхание его сбилось. А главное, он совершенно не знал, куда ему бежать.