— Может, так и будет.
— И, однако, хорошо, что мы встретились.
— Да, хорошо, — кивнул стрелок.
Глава 9Завершение истории священника(Ненайденная дверь)
— Кровати готовы, — сообщила им Розалита Мунос, когда они вернулись в дом отца Каллагэна.
Эдди так устал, что ему показалось, будто сказала она что-то совершенно другое: «Сейчас самое время прополоть огород» или «Пятьдесят или шестьдесят человек собрались в церкви, чтобы встретиться с вами». В конце концов, кто говорит о кроватях в три часа пополудни?
— Что? — переспросила Сюзанна. — Что ты сказала, милая? Я не разобрала.
— Кровати готовы, — повторила домоправительница. — Вы двое будете спать в той же кровати, что и прежде, а молодой сэй — на кровати отца Каллагэна. И ушастик может пойти с тобой, Джейк, если ты этого хочешь. Отец просил тебе это передать. Он бы сказал сам, но сегодня обходит больных. Несет им причастие. — Последнее она произнесла с нескрываемой гордостью.
— Кровати, — кивнул Эдди. Он все не понимал, о чем, собственно, речь. Огляделся, дабы убедиться, что на дворе ясный день, все те же три часа пополудни. — Кровати?
— Отец видел вас в магазине, — пояснила Розалита, — и подумал, что вы захотите отдохнуть, пообщавшись со всеми этими людьми.
Эдди наконец-то все понял. Он подозревал, что иногда в жизни, наверное, сталкивался с добротой, да только, честно говоря, никак не мог вспомнить, кто и когда относился к нему по-доброму.
После того как они уселись в кресла-качалки, горожане приближались к ним очень осторожно, по одному, по двое, далеко не все. Но поскольку никого не превратили в камень и никто не получил пули в лоб, осмелели, завязался разговор, послышался смех, так что они все подходили и подходили. Когда ручеек превратился в поток, Эдди на своей шкуре испытал, каково это, быть публичной фигурой. Как это трудно, как изматывает. Они хотели получить простые ответы на тысячу трудных вопросов. Откуда стрелки пришли и куда идут — стали лишь первыми. На некоторые вопросы Эдди отвечал честно, но в основном использовал опыт политиков, старающихся, ничего не говоря по существу, добиться максимального доверия избирателей. Отметил для себя, что и его друзья придерживаются того же принципа. Нет, разумеется, они не лгали, но говорили далеко не всю правду и при этом подчеркивали собственную значимость. И каждый из их собеседников хотел, чтобы ему смотрели прямо в глаза, а по завершении разговора искренне желали всего наилучшего. Даже Ыш принимал участие в той важной миссии, что выпала на их долю: расположить к себе горожан. Его то и дело гладили, заставляли говорить, пока Джейк не поднялся, не вошел в магазин и не попросил у Эбена Тука миску с водой. Этот господин дал ему жестяную кружку и сказал, что он может наполнить ее из корыта у магазина. Горожане задавали ему вопросы, даже когда он спускался с лестницы и наполнял кружку водой. Ыш вылакал ее досуха, и Джейк вновь прогулялся к корыту и обратно.
В общем, эти пять часов стали самыми трудными в жизни Эдди, и он подумал, что быть знаменитостью, конечно, приятно, но очень уж нелегко. Когда стрелки наконец-то покинули крыльцо и направились к дому отца Каллагэна, они поговорили практически со всеми горожанами и со многими фермерами, ранчерами, ковбоями и наемными работниками. Новости расходились быстро: пришельцы из другого мира сидят на крыльце магазина Тука, и если ты хочешь поговорить с ними, они с тобой поговорят.
А теперь, клянусь Богом, эта женщина… этот ангел… упомянула о кроватях.
— Сколько у нас времени? — спросил он Розалиту.
— Отец вернется через час, — ответила она, — но есть он будет не раньше шести и при условии, что ваш старший вернется к этому времени. Я могу разбудить вас в половине шестого. У вас будет время помыться. Пойдет?
— Да, — улыбнулся ей Джейк. — Я не знал, что разговоры с людьми могут быть такими утомительными. Да и в горле от них пересыхает.
Розалита кивнула.
— В кладовой есть кувшин холодной воды.
— Я должна помочь приготовить еду, — сказала Сюзанна и тут же сладко зевнула.
— Мне поможет Сари Адамс, — ответила Розалита, — да и потом, горячего не будет. Так что идите. Отдохните. Вы здорово вымотались, это видно.
В кладовой Джейк вволю напился, потом налил воду в миску и отнес Ышу в спальню отца Каллагэна. Он чувствовал себя виноватым в том, что собрался улечься в чужую постель (да еще привел с собой ушастика-путаника), но увидел, что одеяло на узкой кровати Каллагэна откинуто, подушка взбита, а простыни так и манят. Поставил миску на пол, и Ыш тут же принялся лакать воду. Джейк же разделся, оставшись лишь в только что купленном белье, лег и закрыл глаза.
«Наверное, уснуть-то я и не смогу, — подумал он. — Я же никогда не спал днем, даже раньше, когда миссис Шоу называла меня Бамой».
Но минутой позже уже тихонько похрапывал, прикрыв глаза рукой. Ыш спал на полу рядом с ним, положив нос на левую лапу.
Эдди и Сюзанна сидели бок о бок на кровати в спальне для гостей. Эдди никак не мог поверить, что такое возможно: не просто поспать днем, но поспать в настоящей постели. Роскошь, однако. Более всего ему хотелось лечь, обнять Сюзи да так и заснуть, но сначала предстояло закончить одно дельце. Которое не давало ему покоя весь день, даже в самом разгаре беседы с горожанами.
— Сюзи, я насчет деда Тиана…
— Не хочу об этом слышать, — отрезала она.
Его брови удивленно взлетели вверх. Хотя такого ответа ему следовало ожидать.
— Мы к этому вернемся, но не сейчас, — добавила она. — Я устала. Хочу спать. Расскажи Роланду о том, что узнал у старика, расскажи Джейку, если хочешь, а мне — не надо. Пока не надо. — Она сидела рядом с ним, ее коричневое бедро касалось его белого, ее карие глаза всматривались в его светло-коричневые. — Ты меня слышишь?
— Прекрасно слышу.
— Тогда я говорю спасибо тебе, большое спасибо.
Он рассмеялся, обнял ее, поцеловал.
И вскоре они заснули, обнявшись. Прямоугольник света двигался по их телам по мере того, как садилось солнце. Теперь оно садилось на западе, во всяком случае, в этот день. Роланд это видел, когда ехал к дому Старика, не спеша, высвободив из стремян ноги, которые донимала боль.
Розалита вышла ему навстречу.
— Хайл, Роланд… долгих дней и приятных ночей.
Он кивнул.
— И тебе в два раза больше.
— Как я поняла, ты хочешь попросить некоторых из нас побросать тарелки в Волков, когда они придут в Калью.
— Кто тебе это сказал?
— Ну… нашептала одна маленькая птичка.
— Понятно. И что ты скажешь? Если я попрошу?
В усмешке она оскалила зубы.
— Ничего в жизни не доставит мне большего удовольствия. — Зубы исчезли, усмешка сменилась улыбкой. — Хотя мы оба тоже могли бы получить удовольствие, не дожидаясь прихода Волков. Видишь мой маленький домик, Роланд?
— Ага. И ты снова разотрешь меня этим волшебным маслом?
— А тебя надо растереть?
— Ага.
— Растереть сильно или мягко?
— Я слышал, что именно сочетание первого и второго дает наилучший эффект.
Она обдумала его слова, рассмеялась и взяла за руку.
— Пошли, пока солнце светит, а этот маленький уголок мира спит.
Он с готовностью пошел и отдал должное секретному роднику, обрамленному сладким мхом, который она ему показала.
Каллагэн вернулся в половине шестого, примерно в то время, когда Розалита разбудила Эдди, Сюзанну и Джейка. В шесть Розалита и Сари Адамс подали ужин на застекленном, выходящем во двор крыльце-веранде, зелень, овощи и холодную курятину. Роланд и его друзья ели с аппетитом, стрелок дважды наполнял тарелку. Каллагэн же едва прикоснулся к еде. Загар на его лице, признак здоровья, не мог скрыть темных мешков под глазами. А когда Сари, веселая, полная, но очень подвижная женщина, поставила на стол пирог, отрицательно покачал головой.
Наконец на столе остались только чашки и кофейник. Роланд достал кисет, вопросительно посмотрел на Каллагэна.
— Конечно, кури, — кивнул тот, возвысил голос: — Рози, принеси какую-нибудь посудину для пепла.
— После такой еды я готов слушать тебя до утра, — заметил Эдди.
— Я тоже, — согласился Джейк.
Каллагэн улыбнулся.
— В отношении вас, парни, у меня те же чувства. — Он налил себе кофе. Розалита принесла Роланду глиняную плошку. После ее ухода Старик продолжил: — Лучше бы я позавчера рассказал мою историю до конца. А то проворочался всю ночь, думая, как рассказывать остальное.
— Тебе станет легче, если я скажу, что часть твоей истории мне уже известна? — спросил Роланд.
— Скорее нет, чем да. Ты ходил с Хенчеком в Пещеру двери, не так ли?
— Да. Он сказал, что говорящая машина, которая помогла им найти тебя, исполняла песню и ты плакал, слушая ее. О какой песне идет речь?
— «Кто-то сегодня спас мне жизнь», да. И у меня нет слов, чтобы описать, до чего же это странно, сидеть в хижине Мэнни в Калье Брин Стерджис, смотреть на темноту Тандерклепа и слушать Элтона Джона.
— Подожди, подожди, — подала голос Сюзанна. — Ты очень уж далеко убежал от нас, отец. Мы остановились на Сакраменто. 1981 год, ты только что узнал, что твоего друга порезали так называемые Братья Гитлеры. — С Каллагэна она перевела строгий взгляд сначала на Джейка, потом на Эдди. — Я должна отметить, господа, что с того времени, как я покинула Америку, вы, похоже, не добились особого прогресса в мирном сосуществовании людей с разным цветом кожи.
— Меня за это винить нельзя, — ответил Джейк. — Я еще учился в школе.
— А я наркоманил, — добавил Эдди.
— Хорошо, беру всю вину на себя, — вставил Каллагэн, и все рассмеялись.
— Заканчивай историю, — предложил Роланд. — Может, тогда тебе удастся выспаться.
— Может, и удастся, — кивнул Каллагэн, с минуту собираясь с мыслями. — Что я помню о больнице, наверное, это помнят все: запах дезинфицирующих средств и звуки, издаваемые машинами. Большинством машин. Их пиканье. Такие же звуки издают только приборы в кабине самолета. Однажды я спросил летч