И тут же заревел рог Эльда, от этого звука по коже Роланда побежали мурашки, волосы на затылке встали дыбом: последний боевой крик Катберта Оллгуда, когда тот бежал по склону Иерихонского холма навстречу смерти от рук варваров с синими лицами.
Роланд опустил руку с банданой и двинулся дальше. Шаг, второй, третий. Кости хрустели пол подошвами сапог. На третьем шаге дверь появилась вновь, ее торец, с торчащим из него язычком замка. С другой стороны так же торчали петли. Он на мгновение остановился, глядя на торец двери, смакуя ее необычность, как смаковал необычность других дверей, на морском берегу. Но там он мало что соображал, чуть живой, на грани смерти. Если он чуть поворачивал головой, дверь исчезала, если смотрел прямо перед собой, появлялась вновь. Не колыхалась, не начинала мерцать. Или была, или ее не было.
Он вернулся к фасаду тем же путем, положил ладони на железное дерево, надавил. Почувствовал легкую вибрацию, словно за дверью работали мощные двигатели. Из пропасти Пещеры двери ему кричала Риа с Кооса, называла отродьем, который никогда не видел истинного лица своего отца, рассказывала о том, как его шлюшка изорвала горло криками, горя на костре. Роланд, не обращая внимания на ее вопли, взялся за хрустальную ручку.
— Нет, стрелок, ты не посмеешь! — в тревоге воскликнул Хенчек.
— Посмею, — ответил Роланд. И посмел, но ручка не повернулась, ни вправо, ни влево. Он отступил от двери.
— Но дверь была открыта, когда ты нашел священника? — спросил он Хенчека. Они говорили об этом прошлой ночью, но теперь у Роланда появились новые вопросы.
— Ага. Когда я и Джеммин нашли его. Ты знаешь, что мы, старики-Мэнни ищем другие миры? Не ради сокровищ, а для обогащения души.
Роланд кивнул. Он также знал, что некоторые возвращались из таких путешествий безумцами. А другие вовсе не возвращались.
— Эти холмы обладают магнетической силой, — продолжил Хенчек. — Отсюда начинается много дорог в другие миры. Мы пошли в пещеру около старых гранатовых шахт и обнаружили там послание.
— Какое послание?
— У входа в пещеру стояла машина. После нажатия кнопки раздавался голос. Голос этот велел нам прийти сюда.
— Вы знали об этой пещере и раньше?
— Ага, но до того, как появился отец, она называлась Пещерой голосов. Теперь ты знаешь, почему.
Роланд кивнул, взмахом руки предложил Хенчеку продолжить.
— Голос из машины интонациями и акцентом напоминал голоса членов твоего ка-тета, стрелок. Он сказал, что мы должны прийти сюда, Джеммин и я, где и найдем дверь, человека и чудо. Вот мы и пришли.
— Кто-то оставил вам инструкции, — пробормотал Роланд. Думал он об Уолтере. Человеке в черном, снабдиввшем их печеньем с эльфами на обертке, компании «Киблер», по словам Джейка. Уолтер был Флеггом, Флегг — Мартеном, а Мартен… Мейрлином, старым волшебником из легенды? Этого Роланд не знал. — Он обратился к вам по имени?
— Нет, так много он не знал. Только назвал нас Мэнни.
— Каким образом кто-то мог узнать, где нужно оставить говорящую машину?
Хенчек поджал губы.
— Почему ты думаешь, что это был человек? Разве Бог не может говорить человеческим голосом? Может, машину оставил посланец Всевышнего?
— Боги оставляют знамения, люди — машины, — ответил Роланд. — Разумеется, я исхожу из собственного опыта, Па.
Хенчек резко махнул рукой, как бы прося Роланда избавить его от лести.
— Многие знали, что ты и твой друг исследуете пещеру, в которой вы нашли говорящую машину?
Хенчек пожал плечами.
— Полагаю, люди нас видят. Кто-то может увидеть издалека, с помощью подзорной трубы или бинокля. И есть еще этот механический человек. Он многое видит и рассказывает об увиденном всем, кто готов его слушать.
Роланд воспринял его ответ, как утвердительный. Подумал о том, что кто-то знал о прибытии отца Каллагэна в окрестности Кальи. Как и о том, что ему потребуется помощь.
— Дверь была открыта полностью? — спросил Роланд.
— Это вопросы для Каллагэна, — ответил Хенчек. — Я обещал показать тебе пещеру. И показал. Конечно же, этого достаточно.
— Он был в сознании, когда вы его нашли?
Хенчек замялся с ответом.
— Нет. Только что-то бормотал. Как спящий человек, которому снится кошмар.
— Тогда он не сможет ответить на этот вопрос, не так ли? Хенчек, ты просил помощи и поддержки. Просил от лица всех своих кланов. Тогда помоги мне! Помоги мне, чтобы я смог помочь тебе!
— Я не вижу, чем это поможет.
Может и не помогло бы, не помогло бы в борьбе с Волками, которые страшной угрозой нависли над всей Калья Брин Стерджис, но у Роланда были и другие заботы, в других мирах, сразиться ему и его ка-тету предстояло не только с выходцами из Тандерклепа. Он стоял, глядя на Хенчека, положив руку на хрустальную ручку двери.
— Она была приоткрыта, — наконец, ответил Мэнни. — Так же, как и ящик. На чуть-чуть. Тот, кого они зовут Стариком, лежал лицом вниз. Здесь, — Хенчек указал на усыпанный камешками и костями пол пещеры у ног стрелка. — Ящик стоял у его правой руки, открытый вот на столько, — Хенчек развел большой и указательный палец примерно на два дюйма. — Из него доносились звуки каммен. Я слышал их и раньше, но таких громких — никогда. От них у меня заболели глаза, покатились слезы, а Джеммин вскрикнул и двинулся к двери. Наступил на руку распростертого на земле Старика и даже этого не заметил.
Дверь была приоткрыта, как и ящик, и из нее в пещеру лился ужасный свет. Я много путешествовал, стрелок, побывал во многих где и во многих когда; я видел другие двери и тодэш-такены, дыры в реальности, но никогда не сталкивался с таким светом. Черным, как все в пустоте, но в нем выделялось что-то красное.
— Глаз, — уточнил стрелок.
Хенчек уставился на него.
— Глаз? Так ты говоришь?
— Думаю, что да. Черноту, которую ты видел, отбрасывал Черный Тринадцатый. А красное — скорее всего, Глаз Алого Короля.
— Кто он?
— Я не знаю. Мне лишь известно, что находится он далеко на востоке, в Тандерклепе или еще дальше. Я верю, что он, возможно, хранитель Темной Башни. Может, даже думает, что Башня принадлежит ему.
При упоминании Роландом Темной Башни старик, словно в ужасе, закрыл глаза руками.
— Что произошло потом, Хенчек? Скажи мне, прошу тебя.
— Я потянулся к Джеммину, чтобы остановить его, потом вспомнил, как он наступил на руку лежащего мужчины, не заметив этого, и отказался от этой мысли. Подумал: «Хенчек, если ты это сделаешь, он утащит тебя за собой», — старик встретился с Роландом взглядом. — Мы путешествуем, тебе это известно, и редко испытываем страх, потому что полностью доверяем Всевышнему. Однако, я испугался этого света и мелодии этих колокольцев, — он помолчал. — Они ужаснули меня. Я никогда не говорил о том дне.
— Даже с отцом Каллагэном?
Хенчек кивнул.
— Он ничего не сказал вам, когда очнулся?
— Спросил, умер ли он. Я ответил, если он умер, то мы тоже мертвецы.
— А что случилось с Джеммином?
— Умер через два года, — Хенчек похлопал по левой стороне груди. — Сердце.
— Сколько лет прошло с тех пор, как вы нашли Каллагэна?
Хенчек покачал головой.
— Стрелок, я не знаю. Ибо время…
— Да, сдвинулось, — нетерпеливо прервал его Роланд. — Но все-таки, по твоим прикидкам.
— Больше пяти лет, потому что он построил церковь и заполнил ее суеверными дураками, ты понимаешь.
— А что сделал ты? Как спас Джеммина?
— Упал на колени и закрыл ящик, — ответил Хенчек. — Это все, что я мог сделать. Если б промедлил еще секунду, то затерялся бы в черном свете, который все лился из двери. Он отбирал у меня все силы… и туманил голову.
— По-другому и быть не могло, — мрачно бросил Роланд.
— Но я действовал быстро, и как только крышка захлопнулась, закрылась и дверь. Джеммин барабанил по ней кулаками, требовал и молил, чтобы она пропустила его. Потом упал, потеряв сознание. Я вытащил его из пещеры. Вытащил их обоих. Побыв какое-то время на свежем воздухе, они пришли в себя, — Хенчек поднял руки, опустил, как бы говоря: «Такие вот дела».
Роланд в последний раз попытался повернуть ручку. С прежним результатом. Но он понимал, что ситуация изменится, если принести сюда магический кристалл…
— Пора возвращаться, — он опустил руку. — Я хотел бы успеть в дом отца Каллагэна к ужину. А для этого нам нужно быстро спуститься к лошадям и еще быстрее скакать всю дорогу.
Хенчек кивнул. Борода во многом скрывала выражение его лица, но Роланд чувствовал, что старик испытывает облегчение, покидая пещеру. Облегчение испытывал и Роланд. Кому приятно слышать обвиняющие крики матери и отца, доносящиеся из пропасти. Не говоря уже про крики мертвых друзей.
— Что случилось с говорящей машиной? — спросил Роланд, когда они двинулись вниз по тропе.
Хенчек пожал плечами.
— Ты знаешь, что такое байдерейки?
«Батарейки». Роланд кивнул.
— Пока они работали, машина вновь и вновь повторяла одно и то же сообщение, говоря нам, что мы должны пойти в Пещеру голосов и найти человека, дверь и чудо. А также песню. Когда однажды мы дали послушать ее отцу Каллагэну, он заплакал. Ты должен спросить его об этой песне, она — точно часть его истории.
Роланд вновь кивнул.
— Потом байдерейки умерли, — в пожатии плеч Хенчека читалось презрение к машинам, к ушедшему миру, может, и к первому, и второму. — Мы их вытащили. Прочитали на них: «Дюраселл». Ты знаешь, что такое «Дюраселл», стрелок?
Роланд покачал головой.
— Мы отнесли их Энди и спросили, не сможет ли он перезарядить их. Он сунул их в себя, но вытащил такими же бесполезными. Энди сказал, ничем не могу помочь, извините. Мы сказали, спасибо тебе, — Хенчек пожал плечами с тем же презрением. — Мы открыли машины… это сделала еще одна кнопка, и из нее высунулся язык. Вот такой длины, — Хенчек развел руки на четыре или пять дюймов. — С двумя дырками. Внутри находилось что-то коричневое и блестящее, как веревка. Отец Каллагэн назвал ее «кассетной пленкой».