– Наверное, как у всех, – уклончиво ответил я.
– Ну тогда выберите из них самое желанное.
– Хорошо, так и сделаю.
Я с сомнением посмотрел туда, куда следовало кинуть монету. Возможно, и доброшу, но чтобы струи исчезли!..
– И у многих получалось оставить его без воды?
– Ни разу не видела, но вдруг вам повезет.
Монетка, выуженная наугад, была пусть и серебряной, но мелкого достоинства, которую не очень-то жалко было выбросить на ветер, вернее, на воду.
«Хотя ради твоих улыбок, Аннета, я готов разбрасываться и золотыми!» – Но конечно же промолчал.
– Кидайте!
И я не раздумывая кинул.
Поначалу ничего не происходило, на лице Аннеты промелькнула тень разочарования, когда струи воды начали быстро оседать, чтобы исчезнуть совсем.
– Загадывайте, Даниэль, загадывайте!
Я был бы и рад, но в голову ничего не приходило. Меж тем время шло, и его хватило бы, чтобы огласить целый список, причем с разъяснениями, чтобы тот, кто их исполняет, ничего не перепутал, а вода все не появлялась. Людей вокруг фонтана хватало, и поначалу они пораженно умолкли, но затем шум от их голосов начал нарастать все сильней и сильней.
– Эх, Аннета, заставили меня фонтан поломать! Ладно, пойдемте отсюда, иначе найдут виновника и заставят платить за ремонт.
И, взяв девушку за руку, потянул за собой. Что бы все это ни значило, а единственное, что приходило в голову, – фонтан поломался в самый неподходящий, а возможно, и подходящий момент, оказаться в центре внимания совсем не хотелось. Когда мы покидали площадь, фонтан по-прежнему был сух. Глядя на растерянное лицо Аннеты, мне так и хотелось погладить ее по волосам, настолько юной она сейчас выглядела.
– И куда мы теперь пойдем? – наконец спросила девушка.
– К следующему фонтану. – И зловеще добавил: – Монет у меня на все городские фонтаны хватит! На набережную, хочется посмотреть на море. Что-нибудь отведаем и капельку чего-нибудь выпьем. День был суматошным, хотелось бы отдохнуть.
– Далеко же нам придется идти! Может быть, где-нибудь поблизости найдется такое, что вас устроит?
– А мы и не пойдем, поедем.
И я, взметнув над собой руку, покрутил кистью: сегодня узнал – именно так в Клаундстоне подзывают извозчиков. Пролетка попалась такая, о которой и мечтал: с узким сиденьем, как и сама она: в некоторых улочках старой части города на иных и не протиснуться.
«Мальчишка ты еще, сарр Клименсе! – размышлял я, когда наши бедра соприкасались. – Или тебе снова стало пятнадцать и ты ждешь не дождешься, когда же это случится и ты станешь мужчиной?» Аннета молчала. То ли все еще под впечатлением, что в фонтане внезапно закончилась вода, то ли по иной причине.
Мы уселись за столиком так, чтобы я мог видеть море, Аннета напротив меня, и получилось воистину замечательно: две красоты. Я почти в открытую ею любовался, заставляя иной раз смущаться, когда вовремя не успевал спрятать взгляд. И еще думал о том, что, если наша встреча подстроена теми же силами, которые в последнее время не оставляют меня без внимания, все равно благодарен им бесконечно.
– Аннета, расскажите о себе.
Мне не столько хотелось узнать о ней, сколько слышать голос: для меня он звучал как музыка.
– О чем именно рассказать, Даниэль?
– Все. Что любите, что вам не нравится и даже что ненавидите. Кстати, Дом Вечности не боится в вашем лице конкуренции?
Все те якобы наделенные волшебными свойствами безделушки, которыми она торгует, – именно его прерогатива.
– А его в Клаундстоне и нет, – улыбнулась Аннета.
Принесли заказ, который я сделал на свой выбор, а затем заволновался: вдруг Аннета голодна? Тот представлял собой набор сладостей и конечно же вино. Не местное – из далекой Набамии.
Темное, как кожа ее обитателей, очень своеобразное, вино обладало замечательным свойством – подчеркивать вкус блюд, причем не важно каких.
– Ой, какое оно черное! Я и не знала, что такое бывает. Ни на что не похоже, но вкусно.
Признаться, чувствовал я себя дольно мерзко. Далеко не каждому известно, что вино из Набамии именно этой марки заставляет говорить правду любого. Но лишь в том случае, если пить его со сладостями. Ну и что я хотел от нее узнать? Количество любовников? Зачем она меня окликнула? Что-то еще?
– А я однажды ром попробовала, – призналась Аннета.
– Ну и каким вы его нашли?
– Уже и не помню, это было несколько лет назад. Приторно-сладким, и еще во рту все обожгло.
– Давно здесь живете?
– С самого рождения. Даниэль, а что это вы на меня все время так смотрите?
– Любуюсь, – честно сознался я. – И жалею, что не стал художником. Иначе обязательно заставил бы вас позировать.
– А кем вы стали? – не слишком-то и смутило Аннету мое признание.
– Пока не разобрался.
И действительно, кто я? Бретер? Это всего лишь занятие, не более того. Становятся композиторами, художниками, учеными, скульпторами, военачальниками, да кем угодно. Пролежать всю жизнь на диване, размышляя о сущности бытия, других высоких материях и ничего после себя не оставить или даже попросту ее прожигать – тоже занятие.
– Выпьем? – предложил я, чтобы заполнить паузу.
Разговор совершенно не клеился, уж не знаю почему. Сколько раз мысленно я представлял встречу с Аннетой – как себя поведу, что ей скажу, но, когда дошло до дела, все куда-то исчезло.
– Выпьем!
И мы выпили. На этот раз все, что было в бокалах, а наполнил я их щедро.
– Даниэль, вы ведь хотите затащить меня в постель уже сегодня? Хотите, хотите! Думаете, я не вижу? Мужские взгляды так легко прочесть! А знаете, я даже не прочь! Они ведь разными бывают, взгляды. У кого-то такой, как будто мужчина с меня уже срывает одежду. Затем грубо берет, заставляя стонать и изгибаться. У них и ноздри трепещут, когда себе представляют.
Это было довольно неожиданно. И все же мне удалось сохранить невозмутимость. Ну почти.
– А какой был взгляд у меня?
– У вас? Хороший. Так не смотрят на жертву, и потому я согласна. Ведь вы оставите мне утром золотую монетку? А возможно, и больше. И вообще, Даниэль, не желаете сделать меня своей содержанкой? На все то время, пока находитесь здесь? Честное слово, я слова никому не скажу, и у вас не будет причин беспокоиться, что узнают о вашей связи с простолюдинкой. И появляться со мной нигде не нужно. Вы мне нравитесь, а заодно я поправлю свои дела. Затем, покидая Клаундстон, порекомендуете меня кому-нибудь из своих знакомых. Я сейчас подскажу, как именно. «О-о-о, эта девушка нечто: что она вытворяет в постели! Причем плата совсем умеренная». Только обязательно нужно закатить глаза от восторга. Не лучшая ли рекомендация? Кстати, поначалу простите меня за неопытность в тех делах, для которых я вам нужна? Слышала, некоторым мужчинам она нравится, и очень хочется надеяться, что вы один из них. Но я быстро всему научусь, будьте уверены, с таким-то учителем! Ну что, убедила, мы можем идти? Или вам нужно время подумать?
– Аннета, хочешь, я сделаю тебя королевой Ландаргии?
– Хочу, Даниэль.
– Только придется немного подождать.
– Я терпеливая. Видишь, даже не спрашиваю – когда. И не надо было поить меня этим дурацким вином, я бы и так все рассказала.
– Все-все?
– Даниэль, так ли уж тебе захочется узнать все?
– Не уверен. И да, сейчас я отвезу тебя домой.
– Значит, я осталась без золотой монетки?
– Увы. Зато потом получишь их целых две. Но придется постараться!
– Хорошо, мой господин! – Аннета в притворной покорности опустила глаза. – Или как мне теперь правильно вас называть – содержант?
– Даниэль Первый. Забыла, кем тебе предстоит стать?
Назавтра весь центр Клаундстона пестрел афишами с моей физиономией. Ну и соответствующим текстом. Он убеждал, что зрелище публике предстоит незабываемое, о котором они будут рассказывать внукам. Собственное изображение мне понравилось, талантливый художник, чего уж там. Мастер подправил те детали, которые и мне не нравятся, а заодно убрал шрам на щеке. Небольшой, не слишком-то он бросается в глаза, но я с удовольствием обошелся бы и без него. К тому же добавил улыбку, на мой взгляд довольно обаятельную. Немалую работу проделал и гравер, когда переносил портрет на матрицу. Сходство было почти полным, и все-таки предпринимать розыск, основываясь на этом изображении, я бы не стал.
Предстояло в срочном порядке найти человека, который достаточно хорош для того, чтобы у меня появилась возможность нормально подготовиться к турниру. Кем бы ни считали меня другие, и уж тем более кем бы ни возомнил себя сам, там собрались лучшие. И еще попытаться узнать о судьбе Александра сар Штроукка, перед которым, несмотря ни на что, я чувствовал себя виноватым. Каково ему сейчас в одиночестве, в незнакомом городе, почти без денег и практически без опыта? Да и где бы он его приобрел – у себя в имении, которое покидал лишь изредка? Оставалось только надеяться, что, расставшись с ним, я сохранил ему самое ценное, что есть у любого из нас, – жизнь.
Приглашение наместника Клаундстона я все-таки принял. Было предельно ясно, что интересую его не сам по себе – долгое время находиться в свите человека, который должен его сменить, и вдруг заявиться сюда в одиночестве: что бы все это могло значить? Принял, уведомив, что явлюсь не один, с дамой. Которую, кстати, на тот момент предстояло уговорить.
Поначалу Аннета отказалась наотрез. И главным мотивом ее отказа стала извечная проблема всех женщин, в ее случае как нельзя более обоснованная – наряд.
– Аннета, бал в доме наместника не просто бал, а бал-маскарад, к тому же благотворительный. Каждый гость внесет свою посильную лепту для детей-сирот Клаундстона.
– И что?
– Все они постараются напялить на себя то, что в их представлении те и носят.
– Мало утешает.
Согласен – самый что ни на есть фарс. Для того чтобы почувствовать себя в их шкуре, нужно в ней побывать. И все-таки удачно – нам не придется суматошно разыскивать Аннете подходящее платье и не менее лихорадочно подгонять его по фигуре. К тому же и времени у нас столько нет. Что же до меня лично, обойдусь и без маскарадного костюма. Тем паче самих масок не будет. И потому наряжайся не наряжайся, толку ноль, а значит, чрезмерного внимания к своей персоне не избежать.