— Понимаю, — сказал, наконец, Грей. — В этом волке проснулся дедовский или прадедовский инстинкт, и он вспомнил о давнишней близости к человеку. Ему, должно быть, кажется, что он меня когда-то знал… Однако мне невыносимо хочется спать. Пойду и лягу.
Он затворил дверь, запер ее на засов, завернулся в шубу и крепко заснул.
Грею приснился сон. Он увидел себя молодым, каким был несколько лет тому назад, когда у него был щенок, помесь волка с собакой. Этот щенок захворал, — Грей стал лечить его и вылечил. Благодарное животное привязалось к Грею и впоследствии выросло: до громадной величины. Грей дал ему кличку Сэнди.
Полукровный зверь с течением времени полюбил своего хозяина до того, что почти не отходил от него ни на шаг, а сам в то же время сделался самовластным командиром всех окрестных собак. Но впоследствии волчьи наклонности взяли в Сэнди верх над собачьими, и в одно прекрасное утро он убежал в пустынные леса.
Все это вспомнилось Грею во сне. Сон был продолжительный. Когда почтальон проснулся, было уже совсем светло. На крыше таял снег, и капли падали на пол через большую дыру в ней.
— Как странно, что мне приснился Сэнди, — сказал Грей.
Он подошел к окну, чтобы посмотреть; хотя оно и замерзло, он все-таки увидал, что волки еще тут. Они были страшно голодны и ожидали добычи. Все они имели одинаково свирепый и злобный вид. На минуту у храброго почтальона упало сердце, но все-таки он взял револьвер, подошел к двери и открыл ее.
На него уставились десятки серо-зеленых жадных глаз.
Грей поднял револьвер и навел его на большого серого волка, стоявшего немного впереди других. Этот волк глядел на почтальона с каким-то странным изумлением. Рот волка был приоткрыт, и Грей разглядел, что зубы у него не совсем такие, как у прочих волков. Величиной он тоже значительно превосходил своих товарищей. Благодаря этому волку Грею, очевидно, и приснился его нынешний сон.
Человек и волк смотрели друг на друга, смотрели — и вдруг оба разом сообразили.
— Сэнди! — вскричал Грей. — Это ты, Сэнди!
С громким радостным лаем бросился к нему полуволк, положил к нему на грудь свою голову, стал лизать его лицо, его руки…
Через час после того полуволк-полупес вышел из избушки к своим товарищам и увел их всех в огромный бор, лежавший на севере.
— Милый Сэнди! — сказал Грей. — Тебе не следовало бы тогда уходить от меня, но все-таки теперь ты меня спас… А теперь снова в путь!
Волк — приемыш отшельника
Гламис устроился довольно хорошо в своем первобытном убежище-пещере. Он принес с собой кое-какую провизию, даже предметы первой необходимости, и жил здесь в одиночестве.
С детства Гламис привык к существованию на воздухе. Переселение в глушь лесов не могло испугать его, даже принесло ему некоторое удовлетворение как спорт.
Перемена обстановки доставила ему даже некоторое разнообразие, хотя он пришел сюда искать убежища от людей и их так называемого правосудия.
Случайное убийство в ссоре грозило ему казнью на электрическом стуле. Полиция преследовала его, как затравленного волка. За его поимку была назначена премия.
И Гламис, спасая свою жизнь, бежал. Его убежищем теперь были пустынные леса и озера на границе Канады, где Гламис, гражданин Соединенных Штатов, выдавал себя при редких встречах за канадского француза.
Было раннее весеннее утро. Бронзовое солнце едва поднималось над горизонтом. Луна еще бледнела на небе. Но мириады насекомых уже радостно жужжали над жаждущей влаги землей.
Три обитателя этих мест отправились в путь.
Самка лося, косматая, черная, очень некрасивая, оставив свое дитя в густых зарослях, направилась к берегу озера, чтобы пощипать свежей зеленой травы, пока еще не сожгло солнце.
Хуг Гламис, поднятый со своего ложа укусами москитов, не дававших ему спать, также спустился к озеру в надежде наловить рыбы и внести некоторое разнообразие в свой стол, состоявший обыкновенно из консервов, которые сейчас приходили к концу.
Третьим живым обитателем лесов, отправившимся на охоту, была серая изнуренная волчица. Она недавно в расщелине скалы родила трех волчат.
Сильная жара, нападения мириадов москитов и муравьев так истощили слабых новорожденных, что двое из них умерли через неделю. Третий, которому шел теперь второй месяц, чувствовал себя удовлетворительно, хотя был очень худ. Мать-волчица, подавленная потерей двух своих детенышей, ревниво ухаживала за последним и единственным волчонком. Доведенная до отчаяния голодом, она была готова на все, лишь бы достать пищи и иметь возможность выкормить своего ненаглядного детеныша.
Волчица направилась в сторону, где она почуяла запах молодого лосенка. Она скользила бесшумно, пробираясь так тихо в кустарнике, что ни один листок не шевелился.
Хуг Гламис, выходивший в этот момент из леса, увидел мельком, на одно мгновение, хвост животного, исчезнувшего в кустах. Но он не был даже уверен в том, что видел живое существо, и захотел узнать наверное.
Человек направился быстро к кустам, где, как — ему показалось, мелькнула серая тень. Ноги, обутые в мокассины, ступали так же бесшумно, как и лапы волчихи.
Лосиха, пасшаяся на берегу озера, насторожилась. Она услыхала неясные звуки, доносившиеся из листвы, и быстро побежала. Донесся испуганный придушенный крик: волчица бросилась на свою жертву.
Самка лося с необыкновенной быстротой помчалась на помощь к своему детенышу. Прежде чем серая хищница успела вонзить свои клыки в горло лосенка, его мать, как пуля, набросилась на волчицу. Волчица прыгнула в сторону, чтобы отбить нападение. Но она опоздала и получила ужасный удар задней ногой, который ей пришелся по правому плечу. Лапа волчицы сухо треснула, как деревянная.
Раненый зверь свалился на землю, воя от боли. Но все-таки волчица настолько сохранила сознание, что быстро отскочила в сторону, а лосиха, потеряв точку опоры, оступилась. Волчица на трех ногах спасалась бегством. Лосиха бросилась за ней по кустарнику. На опушке леса она настигла волчицу и брыкнула ее в спину. На этот раз у волчицы, наверное, переломался позвоночник. Она упала, катаясь по земле и рыча.
Лосиха хотела прикончить ее, как вдруг почувствовала и увидела человека, который стоял неподвижно в нескольких шагах от нее. Она остановилась в нерешительности, колеблясь между желанием удовлетворить свою месть и боязнью человека. Она начала с яростью лягаться, разбрасывая землю. Волчица перестала кататься и рычать: она была также озадачена появлением человека. И произошла удивительная вещь. С невероятным усилием волчица потащилась к сломанному дереву и исчезла под его ветвями. Лосиха колебалась еще, то оглядываясь на человека, то на листву.
Эта немая сцена длилась всего несколько секунд. Показавшись из-под ветвей сломанного дерева, волчица медленно, задыхаясь, выползла на поляну. Лосиха, взрывая землю копытами, ожидала ее в нескольких шагах. И без колебания волчица шла прямо к человеку через лужайку.
Гламис увидел, что она кого-то несет в своей окровавленной пасти. Это был бесформенный комок грязно-желтого цвета, едва в два раза больше крысы.
— Волчонок…
Маленькое существо, визжа, извивалось в слабеющей пасти матери. Волчица, в отчаянии, чувствуя, что смерть приближается к ней, с громадным трудом пошла за своим ребенком и принесла его, словно пытаясь укрыть его в новом месте.
Когда она была на расстоянии одного метра от Гламиса, ее челюсти разжались, и комок шерсти и мяса, составлявший волчонка, упал к ногам человека…
Челюсти волчицы разжались и пищавший волчонок упал к ногам человека…
Волчица с широко раскрытой пастью взвизгнула и вытянулась. Она была мертва. Гламис в этом убедился. Лосиха поняла это издали. Сейчас же чувство мести покинуло ее, и остался только страх перед человеком. Громадное животное исчезло в кустах. Гламис проводил глазами лосиху, затем посмотрел на неподвижное серое тело волчицы, и наконец взгляд его упал на пищавшего волчонка.
Вдруг, оглядываясь кругом и как бы стыдясь своего поведения, Гламис снял свою шерстяную рубаху, набросил ее на волчонка и бережно понес его к своей пещере.
Десять минут спустя он стал поить маленького волчонка консервированным молоком, разбавленным теплой водой. Конечно, молодое, дикое животное не имело никакого представления об этой новой пище и о новом способе подачи ее. Сильным толчком морды волчонок опрокинул чашку на пол. Не проявляя неудовольствия, человек развел огонь и, приготовил новую порцию молока и воды. Занимаясь этим делом, он вспомнил, как в своей юности он возился с щенками колли — детенышами шотландской овчарки. Он всегда был большим любителем собак. Ему было известно о зоологической близости между волком и овчаркой. Думая об этом, он, решил попробовать воспитать и выдрессировать приемыша-волчонка.
Сначала Гламис, взяв голову звереныша, ткнул тихонько его мордочку в теплое молоко, потом, отпустив голову, взял за шею. Волчонок с недовольным видом старался освободиться, но несколько капель молока все-таки попали ему в рот. Волчонок облизнулся. При следующей попытке он уже не так сопротивлялся. На третий раз волчонок сам приблизился к чашке, попробовал содержимое. В продолжении получаса маленький розовый язычок лакал не без труда, но с большим удовлетворением, теплое молоко.
— Ловко! — громко сказал Гламис, гордый успехом своего первого урока, и он обратился к волчонку, как к равному себе, как к товарищу. — Теперь, когда ты научился кушать самостоятельно, мы скоро достигнем хороших результатов. Я буду заботиться о твоем существовании. Но это еще не все. Если я тебя оставлю без хорошего воспитания, ты вырастешь настоящим волком, сделаешься самым неприятным созданием в природе. Но я попробую сделать тебя ручным. Прежде всего тебе надо забыть, кто ты. Ты больше не волк, ты Колли и отныне будешь моим товарищем. И никто не знает, как я хочу в моем одиночестве иметь товарища.