Огромный чёрный волк стоял там же, где и в первую нашу встречу. Медленно отведя взгляд от горизонта, посмотрел на меня, а после мне привиделось, что волк взлетел.
Всего несколько прыжков — и он оказался рядом. Голубые, чуть прищуренные глаза смотрели внимательно и заглядывали глубоко. Так же, как тогда.
Неожиданно Арден пригнулся к земле, и я услышала негромкий, уверенный голос:
— Забирайся.
Так удивилась тому, что могу его слышать, что замешкалась и не сразу поняла, чего от меня хотят. Выполнила требуемое, лишь когда уловила исходящие от волка нетерпение и раздражение. Хотя выполнила — громко сказано. Зверь был, действительно, огромным, и забраться ему на спину оказалось гораздо сложнее, чем казалось.
Хотя в этот момент не видела его лица, была уверена, что от моих потуг Блэк закатил глаза. Кое-как устроившись, я вцепилась в густую чёрную шерсть около шеи и пригнулась, ощутив уже знакомый пряный запах.
— Держись крепче, — усмехнулся волк и через считанные доли секунды сорвался с места.
От быстрого бега захватило дух. Сердце подскочило и тут же замерло, с губ сорвался судорожный вздох. Казалось, что происходящее нереально. Так не бывает. Просто не может быть!
Это был полёт, которым я грезила уже много лет. Тот самый, от которого кружится голова, учащается пульс, а на языке ощущается сладкий привкус долгожданной свободы. Мы неслись вдоль берега, рассекая сумерки и слушая свистящий в ушах ветер. Река казалась застывшим тёмным стеклом, она завораживала и была непривычно спокойной. Весь мир словно замер, затих, и только нам двоим осталась возможность стремительного движения.
Несколько прыжков, мой вырвавшийся восторженный крик, — и мы оказались наверху, мчась в противоположную городу сторону. Неподалёку маячил лес, видящийся размытой высокой стеной, выкрашенной во все оттенки тёмно-зелёного. Смотря вперёд, я чувствовала себя расправившей крылья птицей и едва сдерживалась от того, чтобы широко раскинуть руки. Небо казалось куполом, с которого на тонких нитях свисали звёзды — они стали больше, будто приблизились, готовые вот-вот упасть на голову, запутаться в волосах и окутать своим холодным мерцающим светом.
Запахи ночи пьянили, дурманили, вплетались в канву подаренного мне чуда и, дребезжа, будоражили душу. Цветущие дикие яблони посылали навстречу лепестки, и те, подчиняясь мирскому умиротворению, парили, словно в невесомости.
А мы всё мчались, оставляя огни Тамаринда далеко позади. Волк вёз меня неизведанной дорогой. Как мы обошли привратников, так и осталось загадкой, о которой думать совершенно не хотелось. Я была счастливой обладательницей этого мига и желала об этом кричать. Отпустить эмоции, поддаться порыву и делать всё, что взбредёт в голову.
В какой-то момент решилась. Отпустила шею волка и сделала то, чего жаждало сердце. Раскинула руки и закричала — громко, восторженно, желая поделиться счастьем со всем миром. И тот понял, внезапно ожил, наполнился звуками, красками и обрушился на меня буйством разноцветного калейдоскопа. Волк довольно зарычал и ускорился. Руки пришлось вернуть на место, пальцы смяли жёсткую шерсть, показавшуюся лучшим из всего, чего мне доводилось касаться.
Краски приглушались постепенно. Когда Арден замедлился, они стали выцветать, звуки притихли, а звёзды заняли положенную им высоту. Но наполняющий сердце восторг не исчез. Мы стояли на холме, и я неотрывно смотрела на простирающуюся внизу деревню. Даже не требовалось задавать вопросов, чтобы понять — она волчья. В отличие от лисьей, где всё казалось милым и где-то кукольным, здесь всё было другим. Добротные деревянные дома, окутанные поздними сумерками, высокий, гудящий на ветру лес, словно исполняющий первобытный танец, и необузданный дух, властвующий в этих краях. Та самая часть души, которую я желала пробудить, почувствовала в этом месте нечто родное. Близкое. Знакомое.
Спустившись с волка — двигаясь гораздо ловчее, чем когда залезала, — я сделала несколько шагов вперёд и села в колыхающуюся траву. Позади послышался тихий шорох, и вскоре около меня сидел Арден, принявший человечий облик.
Некоторое время мы молчали, смотря на раскинувшуюся внизу деревню. Мысленно я всё ещё пребывала в нашем сумасшедшем беге, находясь от него под неизгладимым впечатлением. Ни разу в жизни не испытывала ничего подобного. Это было даже лучше, чем в мечтах и видениях. Невообразимо. Я казалась себе слишком маленькой для того, чтобы вместить все бьющие через край эмоции.
Когда дыхание выровнялась, а чувства слегка успокоились, я указала на деревню и спросила:
— Много вас там?
— Около сотни, — тут же отозвался Блэк. — Высших всего трое, остальные — серые.
— Трое — это ты и родители? — заинтересовавшись, уточнила я.
Волк неожиданно нахмурился и на этот раз ответил не сразу.
— Я, мать и брат.
— А отец?
— Погиб, — последовал лаконичный ответ и такое же краткое уточнение. — На войне с лисами.
— Извини, — я почувствовала себя неловко оттого, что невольно затронула болезненную тему. В том, что она болезненная, не сомневалась. Стоило единожды взглянуть на Ардена, чтобы понять, насколько это его гложет.
Впрочем, я несколько ошиблась. Когда заметила, как он сминает пальцами уже знакомую мне синюю ленту, поняла, что дело скорее в ней.
На границе вечера и ночи рождаются откровения. Я давно это заметила, и потому, чтобы задать следующий вопрос, решаться не требовалось. Ощущение, что лезу не в своё дело, задавила на корню. Знала, что если не спрошу сейчас, то после просто не хватит духу и буду продолжать мучиться.
— А что случилось…с ней?
Намеренно смотрела перед собой, чтобы не видеть Ардена, но всё равно почувствовала, как он вздрогнул. Он прекрасно понял о чём, вернее, о ком я спросила. Вопрос повис в воздухе, и наступила тишина. На миг показалось, что сейчас волк выйдет из себя и в гневе на меня обрушится, но ничего подобного не произошло.
Всё-таки теория ночных откровений работает. Иначе как объяснить то, что ответ я всё же получила?
— Умерла. — Глухо произнес волк.
Я думала, что он ограничится этим, но Блэк неожиданно продолжил:
— Она была простым человеком. Жила в окрестностях Тамаринда, зарабатывала, как и многие, продажей специй. Три года назад возникли проблемы с арендаторами земли, денег не хватало. Её вынудили уйти из дома — можно сказать, выкинули. Семьи Грета не имела, защитить было некому. Мой брат нашёл её в лесу, затем привёл в деревню. Она была не в себе, к тому же умудрилась сломать ногу. Жутко раздражала. Ещё и эта вечная тощая коса…с вплетённой лентой.
Я опустила взгляд и увидела, что Арден снова сжал отрезок синей атласной ткани. И верила, и не верила, что он со мной этим делится. Высший волк — гордый, независимый, закрытый, и внезапно раскрывающий душу…
Наверное, каждому рано или поздно хочется рассказать о наболевшем. А момент сейчас более чем располагающий.
Пока Блэк говорил, на его лице блуждала небрежная усмешка. Если не присматриваться и не стараться видеть глубже, её можно было с лёгкостью принять за настоящую. Но на самом деле она являлась лишь средством защиты и способом оградить настоящие чувства. Хоть я и не великий чтец чужих душ, была уверена, что в этом отношении права.
— Некоторое время она жила в деревне, — продолжил Арден, и голос его звучал, словно обращённый к самому себе. — Человек в деревне волков — просто нонсенс. Но к ней почему-то все привязались.
— И ты, — не спрашивала, а констатировала я.
Волк запрокинул голову и посмотрел на звёзды:
— Хотел уехать вместе с ней. Послать к чертям эту деревню, обязанности…Грета согласилась. А на следующее утро обнаружил, что она ушла. Тихо, не прощаясь, будто её и не было. Дура! — неожиданно эмоционально выругался он, заставив меня вздрогнуть. — Боялась, что из-за неё испорчу себе жизнь. Как будто ей было решать!
Я не смогла сдержать удивления:
— Ты ведь сказал, что она умерла…
Блэк перевёл на меня взгляд и несколько долгих мгновений смотрел в глаза. Меня захлестнуло волной эмоций и призраков чужого прошлого.
— Для меня — умерла, — наконец, произнёс он. — Грета ушла в обитель, находящуюся в окрестностях столицы. Посчитала, что в этом мире для неё нет места и решила отречься от земного.
Теперь в его голосе звучала горечь. Но не та, что снедает изнутри, мешая жить, а далёкая и практически призрачная. Такая появляется между примирением с утратой и последними попытками не отпускать. Мне она хорошо знакома. Примерно также чувствовала себя семь лет назад, когда внезапно оказалась оторвана от дорогих людей. Хотя и верила, что они живы, всё равно остро ощущала потерю и чувствовала себя одинокой. В этом наши ситуации схожи.
Блэк небрежно усмехнулся:
— Не бери в голову. Это дела давно минувших дней. Не знаю, зачем тебе об этом рассказал.
— Это всё вечер, — мои губы сложились в едва заметную улыбку. — Момент такой…
Я хотела сказать совсем не это — в ответ тоже могла бы поделиться с ним очень многим. Но не стала. Волк явно не нуждался в сочувствии, а лезть к нему в душу, или тем более тяготить своими проблемами, не собиралась. Хватит того, что он и так посвящает мне очень много времени.
Арден Блэк был тем, в ком я видела нечто близкое. Мне кажется, некоторые встречаются на жизненном пути не просто так, и высший волк относился к их числу. На уровне интуиции зрело понимание, что мы неким образом связаны, и это причиняло ещё больше душевных беспокойств. Не страданий, нет — я никогда не была склонна драматизировать и создавать проблемы из ничего. Но сейчас, вопреки логике и здравому смыслу, ревновала его к той, что ушла три года назад. Да, глупо и бессмысленно.
Всё-таки, Юта, ты безнадёжна…
Букет 21. Волчедождь и лунный танец
Незаметно вечер превратился в ночь. Воздух стал чуть прохладным, освежающим, но по-прежнему остался дурманяще-пряным. А звёзды всё висели в тёмно-синем небе и походили не то на осколки голубого стекла, не то на маленькие блуждающие огоньки — того и гляди, поманят и утащат в свою вселенную, заставив позабыть о былом.