Тем временем события принимали лавинообразный характер. Вскоре об аресте Лаврентия Берии объявили официально, он был исключен из партии и назван врагом народа. На состоявшемся партийном активе руководящего состава Министерства внутренних дел, выступили председатель Совета министров (в СССР это был один из важнейших постов) Георгий Максимилианович Маленков и секретарь ЦК КПСС Николай Николаевич Шаталин с объяснением причин ареста Лаврентия Берии. Для профессионалов, собравшихся в конференц-зале, их объяснения прозвучали наивно. Однако аудитория молча слушала откровения Николая Николаевича Шаталина, который рассказывал о том, как руководство Центрального Комитета партии и товарищ Георгий Максимилианович Маленков вместе с заместителем министра обороны Георгием Константиновичем Жуковым, заместителем командующего Московского военного округа Павлом Федоровичем Батицким и командующий войсками Московского района ПВО Кириллом Семеновичем Москаленко, совершили геройский поступок, арестовав Лаврентия Берию.
— Совсем непросто было спланировать и провести арест такого злодея. Ведь он запросто мог затеять перестрелку или даже взорвать гранату. Но мы справились с этой сложной и опасной задачей. Теперь злодей не представляет опасности для советского общества, — громко вещал Николай Николаевич Шаталин, имевший богатый опыт публичных выступлений на различных партийных мероприятиях.
После его последних слов Павел Судоплатов, Наум Эйтингон и Леонид Райхман, сидевшие рядом, обменялись многозначительными взглядами. Им тут же стало понятно, что никакого бериевского заговора не существует, а есть антибериевский заговор в руководстве страны. Блестящее выступление оратора перед руководством Лубянки не помогло продвижению вверх по партийной линии. В 1955 году ему пришлось уехать из Москвы — назначили 1-м секретарем Приморского крайкома КПСС. На следующий год он вернулся обратно, но уже в качестве заместителя министра государственного контроля СССР.
Сразу после выступления Николая Николаевича Шаталина слово взял заместитель министра по кадрам МВД Обручников. Взойдя на трибуну, он тут же, без всякого предисловия, обрушился на главного героя нашей книги и сидящих рядом с ним соседей, назвав их лицами, не заслуживающими доверия. Он заметил их реакцию на выступление предыдущего оратора.
— Вот они, сидят рядышком, во втором ряду, справа, полюбуйтесь на них, товарищи! — призвал собравшихся Обручников.
В зале поднялся легкий шум. Некоторые даже привстали с мест, чтобы повнимательнее рассмотреть тех, кто «не заслуживает доверия». Реакция объяснима. Нужно было узнать «лица врага», чтобы избегать с ними неформального общения в коридорах и столовой. До слуха Павла Анатольевича Судоплатова донеслось: «Это которые, вот те, да?» — «Да, нет, не те. Вон они, рядом с лысым сидят».
Между тем кадровик продолжал:
— Вообще, я вынужден констатировать, товарищи, что начальник 9-го отдела Судоплатов сомнителен во всех отношениях. У руководства МВД к нему имеется немало претензий и как к руководителю, и как к члену партии большевиков!
Все попытки Павла Анатольевича с места ответить на эти обвинения немедленно пресекались председательствующим на собрании Серовым.
— Прекратите шуметь, Судоплатов! Я не давал вам слова. Когда получите слово, тогда и станете выступать, а сейчас прекратите шуметь! — сердито кричал председатель и гневно тряс бронзовым колокольчиком.
Обвинения на партийном активе выбили Павла Анатольевича Судоплатова из душевного равновесия, но он все еще надеялся, что жизнь в министерстве вскоре снова войдет в обычную колею. Он слишком хорошо помнил, что следовало за таким публичным обвинением. Слишком мало времени прошло после смерти Иосифа Сталина, да и порядки на Лубянке остались прежними. И действительно, тучи над ним начали сгущаться.
В июле 1953 года был расформирован 9-й отдел (осенью его заменит 12-й отдел МВД СССР, созданный для проведения диверсионной и террористической деятельности). Павел Анатольевич Судоплатов продолжал аккуратно появляться на работе, но никаких существенных дел ему не поручали. Зато он чаще стал встречать косые взгляды сотрудников министерства и слышать за спиной шепоток о «бериевском охвостье».
5 августа 1953 года Павел Судоплатов был вызван в Кремль, где отвечал на вопросы руководителей страны. В бывшем кабинете Иосифа Сталина по-барски расположились секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев, министр иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов, Георгий Максимилианович Маленков, министр обороны Николай Александрович Булганин, заместитель председателя Совета министров Анастас Иванович Микоян и председатель Верховного Совета СССР Климент Ефремович Ворошилов. На их лицах не было привычного смирения, как во времена, когда еще был жив Хозяин. Наоборот, они демонстрировали свое презрение к вызванному на беседу чекисту.
«Допрашивали» его по поводу заданий, которые он получал от Лаврентия Берии. Вопросы задавали Хрущев, Маленков и Булганин; Молотов хранил угрюмое молчание, Ворошилов и Микоян тоже молчали, подозрительно поглядывая на вызванного. Атмосфера в кабинете была напряженной.
Когда Судоплатов начал докладывать о послевоенных акциях против Оггинса, Самета, Ромжи и Шумского, то в каждом случае он указывал, кто давал приказ о ликвидации, и что все эти действия предпринимались с одобрения не только покойного Иосифа Сталина, но также присутствующих сейчас в кабинете Вячеслава Михайловича Молотова, Никиты Сергеевича Хрущева и Николая Александровича Булганина. Внезапно Хрущев грубо его перебил.
— Товарищ Судоплатов что-то явно путает, — заявил он с металлом в голосе и добавил, что во всех подобных случаях инициатива исходила от Иосифа Сталина и «наших зарубежных товарищей».
Наступившее неловкое молчание длилось целую минуту. Прервал его Николай Александрович Булганин.
— Все эти операции предпринимались против заклятых врагов социализма — а значит, неважно, от кого исходил приказ.
— Что он сказал, а? — громко произнес глуховатый маршал Климент Ефремович Ворошилов.
— Что надо, то и сказал, — зло буркнул ему в ответ раздраженный Георгий Максимилианович Маленков.
Никита Сергеевич Хрущев поспешил закончить беседу, обратившись к Павлу Анатольевичу Судоплатову:
— Партия ничего против вас не имеет. Мы вам верим. Продолжайте работать. Скоро мы попросим вас подготовить план ликвидации бандеровского руководства, стоящего во главе украинского фашистского движения в Западной Европе, которое имеет наглость оскорблять руководителей Советского Союза.
На этом аудиенция завершилась.
Много позже Павел Анатольевич отметит, что упоминание в разговоре имен руководителей страны как заказчиков политических убийств стало его роковой ошибкой.
21 августа 1953 года Павел Судоплатов был арестован в собственном кабинете в здании на Лубянке.
Глава 11. Владимирский централ
«В сентябре 1958 года — решением ВК ВС СССР приговорен к тюремному заключению сроком на 15 лет, с последующим поражением в политических правах на 3 года»
Заместитель председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР генерал-майор Костромин монотонным голосом начал зачитывать текст приговора:
— …в закрытом судебном заседании в городе Москве, 12 сентября 1958 года рассмотрено дело по обвинению, — на мгновенье говорящий, как хороший диктор, сделал обозначенную в тексте паузу, а затем продолжил чуть быстрее, словно зная, что и подсудимому, и членам суда Романову и Симнову, и тем более секретарю Афанасьеву данная информация малоинтересна: — Судоплатова Павла Анатольевича, 1907 года рождения, уроженца города Мелитополя, УССР, с высшим юридическим образованием, не судимого, бывшего работника МВД-НКВД СССР, генерал-лейтенанта, в преступлениях, предусмотренных статьями 17-58-1б УК РСФСР.
Снова пауза — теперь чтобы отделить вводную часть от основной и сообщить подсудимому о его преступлениях. А то ведь он даже на суде упорно отказывался признать себя виновным!
— Предварительным судебным следствием установлено, — продолжил строгим тоном обвинитель, — что Судоплатов, находясь длительное время на руководящей работе в центральном аппарате органов государственной безопасности, активно способствовал изменнику Родины Берии и его ближайшим сторонникам в проводимой ими враждебной деятельности, — звучавшие в зале слова ничем не отличались от тех, что говорили ораторы двадцать лет назад, когда страну захлестнула волна репрессий.
— В 1941 году, — продолжал читать приговор Костромин, — в первые дни после вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, Берия, подготавливая государственный переворот, втайне от советского правительства предпринял попытку установить связь с Гитлером. — А подсудимый при этих словах подумал: «В этом зале звучали и более абсурдные обвинения. Берия не пошел бы на это без санкции Сталина».
— С этой изменнической целью Берия через болгарского посла в СССР Стаменова пытался вести переговоры с Гитлером, предлагая уступить фашисткой Германии Белоруссию, Украину, Прибалтику, Карельский перешеек, Белоруссию и Буковину, — Костромин монотонно перечислил регионы СССР, оккупированные противником в первые месяцы войны. — Тайные переговоры о территориальных уступках и о порабощении людей вел лично подсудимый Судоплатов. Выполнение изменнических поручений Берии Судоплатов длительное время скрывал и лишь в августе 1953 года после его вызова рассказал об этом. — Молча выслушав этот пункт обвинения, главный герой нашей книги вспомнил встречу с болгарским дипломатом в ресторане «Арагви» в первые месяцы Великой Отечественной войны и их разговор о будущем СССР.
— До начала Великой Отечественной войны Судоплатов создал и возглавлял так называемую Особую (специальную) группу из числа работников особо доверенных Берии лиц. — Это заявление удивило главного героя нашей книги. «Наверное, доверие наркома внутренних дел проявлялось в том, что мне разрешили освободить их из тюрьмы». А следующая фраза заставила подсудимого усомниться в своей памяти: — Заместителем к Судоплатову был сначала назначен Церетели (бывший начальник милиции Грузии, в 1938 году Шалва Церетели был переведен в центральный аппарат НКВД СССР. —