– Вгржж! – рявкнул голос рядом, и это была не мать. Механический переводчик продублировал:
– Вставай, нам пора. Я Тиара.
Я попробовал перевернуться, и это вызвало каскад боли, которая прошла по мне кривой волной. Перевернуться удалось, и я даже смог сесть на кровати. Рядом стояла девка в офицерской форме самообороны, коренастая, мощная, с грубыми чертами лица, словно высеченными из гранита.
На койке напротив лежала стопка одежды: серые рубаха, штаны, белье – ужасные подштанники, судя по размеру, до колен – и светло-коричневые кожаные чешки.
Я с трудом встал – это было больно, но на удивление ноги держали – и прошел мимо Тиары к одежде.
– Мне надо переодеться, – сказал я хрипло.
– Переодевайся, я сняла напряжение, – равнодушно сказала она.
Видимо, это значило, что угрозы Блеска нет. Выбирая между дефиле в гигантской женской сорочке и переодеванием при офицере, я предпочел второе.
В сознательном возрасте я полностью обнажался только при Раннэ и – очень редко и ненадолго – при Айранэ.
Мне, наверное, следовало испытывать стыд или страх, но на удивление я не чувствовал ни того ни другого. Повернувшись спиной к офицеру, я снял сорочку, в последний момент не удержавшись от стона – было очень больно тянуться. Затем спокойно, не торопясь, надел подштанники, штаны и рубаху.
Под рубахой обнаружились две атласные ленты – белая и синяя. Вспомнив рассказ мужичка, взял синюю и намотал ее на плечо, засунув край ленты за намотанное.
Затем сел на кровать и – снова со стоном, не удержавшись – попробовал надеть чешки, но не справился, сгибаться оказалось тоже больно.
– Гржвх, – сказала Тиара, что тут же перевела коробочка у нее на поясе:
– Так мы до вечера провозимся.
Она встала передо мной на одно колено и ловко надела мне чешки, после чего вышла из комнаты, подразумевая, видимо, что я должен следовать за ней.
Я с трудом встал и обнаружил, что идти, в общем-то, могу. Тяжело садиться, ложиться, вставать и переворачиваться – но уж если встал, то двигаться хоть и больно, но не мучительно.
Довольно быстро нашел темп – не слишком быстрый, но и не совсем медленный, – при котором можно было хромать более-менее нормально.
Тиара убегала вперед, потом притормаживала, ждала, пока я почти нагоню ее, при этом кривила недовольно губы и снова уносилась, чтобы опять остановиться и ждать.
Я вышел за ней во внутренний двор общежития. Вечер ласковым закатным солнцем не доставал до низа двора-колодца, но освещал витражные окна третьего и четвертого этажей, а также верхушки тополей, росших внутри двора.
На вкопанных наполовину старых шинах, раскрашенных в яркие кислотные цвета, сидели полтора десятка девок-низших, все в форме офицеров женской самообороны, и у всех на кителях слева красовалась нашивка в виде красной соски.
«Соска, не пулемет», – понял я.
На груди у всех был еще шеврон с именем, группой крови и надписью «КМ». Тиара подошла к одной из сидящих, взяла у нее китель и надела поверх форменной рубашки, став практически неотличимой от остальных.
Некоторые разглядывали меня, тихо переговариваясь, другие делали вид, что не обращают внимания, но все равно нет-нет да бросали осторожные взгляды.
– Я пленник? – спросил я громко.
Тиара тут же вскинулась и в один прыжок оказалась возле меня, словно заслоняя от остальных.
– Ты гость, – перевел ее фразу коммутатор на поясе. – А я твой проводник… Гид по Торжку. Сейчас мы съездим на одну увлекательную экскурсию.
Все девки дружно грохнули смехом, – видимо, «экскурсия» предполагалась необычная. Два офицера приблизились и заговорили с Тиарой, но, конечно же, на неразборчивом, слишком быстром женском языке.
Отключенный рекогнайзер не переводил. У меня от стояния на месте заныли ребра, и я скрючился, чтобы стало чуть легче.
Через некоторое время подруги Тиары отошли, и она встала напротив меня, таращась в упор. Под ее взглядом я слегка распрямился.
– У меня нет опыта общения с мужчинами, – сказала она через коммуникатор. – И я вообще не мастер разговаривать. Мне двадцать шесть, и я ни разу не рожала. И не рожала бы. Но я уже четыре года младшая тетка…
Видя непонимание в моих глазах, она скривилась, сплюнула и пояснила:
– Старший лейтенант в мужской терминологии. Начинаешь с младшей сестры в училище, потом, когда выпускаешься, – сестра, потом старшая сестра, потом младшая тетка. Если ты не замужем и без выводка детей – то матерью по нашим рангам ты никогда не станешь, а замуж… Ну, у меня собака-то сдохла через месяц, а мужа я или сама прибью, или он меня ночью придушит в первую же неделю.
Тиара замолчала, настороженно поглядывая на меня. Возникло ощущение, что она задала какой-то вопрос и ждет ответа, но я вопроса не почувствовал. Рекогнайзер не передавал интонаций, – возможно, в этом и заключалась проблема.
– При чем здесь я?
Тиара тяжело выдохнула – все это время она, судя по всему, не дышала.
– Ты сын Волкова. Сын Анаит. Твои родители – легенда. Сделай мне ребенка. Я сразу напишу расписку, что ты ничего не должен, что не имею претензий. Я рожу дочь, мне дадут «тетку», потом я совершу какой-нибудь подвиг и прорвусь дальше, без этого жогового замужества!
Она смотрела на меня широко открытыми глазами, не моргая и вроде бы не дыша.
– Я женат, – ответил я и тут же осознал, насколько слабо, беспомощно и глупо это звучит.
Вроде как я на самом деле готов в любой момент, да вот только жена будет против! Да, типа можно купить ей миндальный торт с безе и взбитыми сливками, но у нее на сладкое уже аллергия, а кроме того, мама мне сказала не разговаривать с незнакомыми тетками…
– Я сплю только с теми, кто мне близок, – поправился я.
– Тебя поимела кто-то из наших, в Блеске, когда вы впервые увиделись, а потом ты с ней еще раз спал, – тут же ответила Тиара. Судя по всему, первый ответ – про то, что я женат, – был для нее более убедительным.
Она знала про Раннэ, и у меня теперь, судя по всему, была определенная, не сказать чтобы слишком лестная, репутация.
– Если тебе нравится, когда баба в Блеске, можно и так, – превратно истолковав мое молчание, продолжила Тиара. – Надо будет подождать пару недель, я сейчас «пустая», у нас по уставу после дежурства в Бурю положено скидывать напряжение.
– Прямо по уставу? – удивился я. – Не рекомендация, а прям правило такое?
– Конечно. – Тиара пожала плечами. – А как иначе? Перед Бурей скидываешь – чтобы в Буре прикрывать подруг в строю, а не «заблестеть» ненароком. При этом вокруг тебя куча теток в Буре, это дергает тебя гормонально, и когда возвращаешься, ты как граната без чеки – точно рванешь, но непонятно, сейчас или через пару секунд. Как ты на дежурство выйдешь, да даже на тренировку, если можешь «заблестеть» в любой момент? Ты же всех подставишь!
«Скидываешь» – это, видимо, эвфемизм для секса без обязательств. Чтобы даже мысли не закралось о том, что соединение мужчины и женщины может подразумевать что-то еще, помимо обычной физиологии.
– А как к этому относятся… ваши партнеры? – уточнил я.
– С академией у отряда договор, – ответила Тиара. – Белая лента – готов, синяя – не готов. Белые ленты получают деньги и разные возможности. Есть один парень, я его часто выбираю, он скульптор и хочет свою мастерскую, у них одна на кучу народа. Он меня звал натурщицей, ну, когда у него будет уже отдельное место.
– Может, тебе за него замуж выйти?
– Что он мне плохого сделал? – рассмеялась Тиара. – Нет, замуж я не пойду, это не для меня. Скажи, что тебе нужно? Чего ты хочешь? Здесь, в Торжке, я многое могу.
Она просто не понимала. Для нее – впрочем, как и для большинства низших, независимо от пола, – секс был всего лишь физиологией. Сейчас, когда я задумался об этом, передо мной открылась настоящая бездна.
Высшие выстраивали по кирпичику стену, которую скрепляли привнесенными смыслами. Любовь, ответственность, привязанность, долг, семья, обязательства перед будущими поколениями, перед детьми и родителями, перед кланом – все это укладывалось одно к одному, цеплялось друг за друга, но там, в основе, в глубине, был всего лишь секс.
Простая физиология.
И упасть туда, вниз, теряя по пути все эти смыслы, для меня было невыносимо.
Но и объяснить это Тиаре вот так, через коммуникатор, я никак не мог.
А еще – я вроде как предал все эти смыслы, когда переспал с Раннэ во второй раз. Первый можно понять: это был Блеск. Это не просто извиняло меня, это ставило меня в позицию потерпевшего, жертвы обстоятельств.
Но – второй раз… Я стал животным? Низшим? Отринул все ценности семьи, предал любовь?
А с другой стороны, ведь не было же любви. Я вспомнил, как в школе смотрел через приоткрытую дверь на Айранэ, которая стирала со школьной доски мел, и мне казалось, что она – божественна, что в ней сходятся все линии Неизвестных Матерей.
Это точно была юношеская влюбленность, и я был не просто рад – я был счастлив, когда тетя Акато вызвала меня к себе и сообщила, что мои родители договорились с родителями Айранэ и она станет моей женой.
Но это было короткое счастье, которое разбилось о то, что после свадьбы мы стали даже более чужими, чем были до.
Внезапно я понял, что, если бы тогда я добивался Айранэ, если бы нам не разрешали встречаться, если бы в наших отношениях была хоть капля запретности, если бы я приложил хоть какие-то усилия, – все могло бы сложиться совсем иначе.
– Это невозможно… – начал я говорить, но тут во двор въехал длинный черный автобус с закрашенными окнами и большой красной соской, над которой было написано «Кровь с молоком».
И тут я вспомнил: я читал про этот отряд, давно, чуть ли не в школе. Это было элитное подразделение, которое участвовало во множестве разных конфликтов, вроде бы и в Хаффе, когда там после какого-то теракта грянула гражданская война, и в Таллине – во время страшных событий сорок лет назад, – и много где еще.