Она попробовала шевельнуть руками – нормально, слегка двигаются. Нужно было просто дождаться, когда пройдет час. Документы, конечно же, не привезут, – а значит, ей вернут платье и выставят на улицу.
Айранэ глубоко вздохнула и вдруг призналась себе: она не будет ждать этот час.
Она нащупала сквозь ткань больничной одежды металлический предмет, спрятанный за боковиной трусов. Затем понемногу, по сантиметру, начала подтягивать длинную рубашку вверх. Затем вывернула край трусов, нашарила приклеенный на скотч – как сказал врач? Скарификатор?
Постаралась вспомнить, как его держать, – но, не имея возможности увидеть, все равно ошиблась и порезалась, когда вынимала из-под скотча.
Потом обнаружилось, что «перерезать ремни» отнюдь не так просто, как это, видимо, представлял безымянный Володиевич: при всем старании это заняло у Айранэ не менее пяти минут на каждый ремень.
Первый – который у пояса. Второй – по плечам. Пока занималась вторым, уронила лезвие, запаниковала, но оно упало на каталку, а не вниз. Нашла, допилила.
Потом уже села и сидя дорезала третий ремень.
Огляделась: это была не палата, а кладовка. Вдоль стен – стеллажи с какими-то мешками, емкостями, ящиками.
Под потолком – небольшое окно, из которого в комнату проникало немного света.
Айранэ встала, размяла затекшие ноги, затем покачнулась – она все еще ощущала слабость, не выздоровела полностью после отравления. Куда, куда она лезет? А как мог Володиевич дать согласие на такое, он ведь доктор, он же не имеет права, или у мужчин нет клятвы, требующей беречь жизнь пациентов?
Дверь была закрыта, но рядом нашлась кнопка, нажав которую Айранэ открыла ее. Выглянула; снаружи оказался длинный коридор, с одной стороны – окна, высокие, в женский рост, с другой – редкие двери с картинками. На ближайших были заяц, мышь, волк.
На каждой на уровне головы зарешеченное окошко; заглянув внутрь палаты с мышью, Айранэ обнаружила там, в глубине, усердно отжимающуюся мускулистую тетку из низших с изуродованным шрамом лицом.
За мгновение до того, как тетка подняла на нее глаза, Айранэ отпрянула. Это точно был не тот взгляд, которому стоило давать себя обнаружить.
Вдалеке послышались шаги, пришлось быстро вернуться на склад и спрятаться между ящиков: ложиться на каталку не имело смысла, срезанные ремни выдали бы ее с головой.
Можно было попробовать доказать, что она не больна, пришла в себя, но к чему это приведет, Айранэ не знала и рисковать – без крайней нужды – не собиралась.
Звук шагов, к счастью, уже удалялся – не быстро, но уверенно, целенаправленно. Судя по всему, тетка в палаты не заглядывала и двигалась по коридору дальше.
Айранэ выскользнула из комнаты – в десятке шагов перед ней шла низшая в форме младшей сестры самообороны, с длинной угрожающего вида дубинкой на поясе. На голове у нее были наушники, и тетка чуть покачивалась в такт музыке.
А на плече, чуть ниже сержантской нашивки, из небольшого карманчика торчал пластиковый ключ-пропуск.
Вряд ли это был докторский ключ, но, с другой стороны, искать доктора Айранэ точно не собиралась. Она догнала тетку, попробовала достать пропуск – с первого раза не вышло, он слишком плотно сидел в кармашке, и пальцы соскользнули.
Второй раз дернула резче – и пропуск оказался у нее в руках.
Тетка встала, – видимо, движение оказалось достаточным, чтобы отвлечь ее от музыки. Айранэ замерла позади нее.
Тетка, не снимая наушников, медленно, всем телом начала поворачиваться – Айранэ сдвигалась вместе с ней. Но, не закончив поворота, тетка покачала головой, развернулась обратно и пошла прочь.
Айранэ выглянула в окно и мысленно застонала. Это был один из верхних этажей тринадцатиэтажного здания ЦБ! Она даже вспомнила, как ее, совсем мелкую, из Ржева возили сюда, в столицу, чтобы на третьем этаже, в детской хирургии, разрезать сросшиеся два пальца на ноге.
Окно, под которым шиповник? Сирень? Айранэ поняла, что не помнит. Она, вообще-то, не собиралась сюда лезть; когда Слава Витиевич рассказывал свой план, он должен был хотя бы повторить!
Внизу выстроились какие-то деревья, совершенно одинаковые, среди них выделялась алыми гроздьями только рябина.
«Оно», – поняла Айранэ.
Внезапно звук шагов вдалеке смолк. Пришло осознание: охранница сейчас попробует выйти, поймет, что пропуска нет, и вернется!
Подбежав к нужному окну, Айранэ обнаружила, что у него нет механизма для открытия.
– Как вы так готовитесь, а? – пробормотала она.
А потом увидела, что на откосе слева выделяется небольшая площадка – такая, к которой обычно прикладываются ключ-карты.
Она приложила свой – в окне что-то щелкнуло.
И тут же луч света попал ей прямо в глаз. Айранэ прищурилась и увидела – в паре кварталов, на пятом или шестом этаже офисного здания, ей сигналят из окна зеркальцем.
Она махнула – мол, давайте сюда.
В следующий момент на стекла снаружи наступили два громадных – размера сорок шестого, не меньше – ботинка, в стекло уперлась присоска, и створка тут же открылась наружу.
Айранэ едва успела отодвинуться в сторону, как мимо нее в больничный коридор залетели четверо мужчин, низших, затянутых в темно-зеленый камуфляж, нелепый на фоне светлых больничных стен, с ног до головы.
Последний бросил на пол какую-то коробку, схватил Айранэ за талию, отклоняя голову – мол, держись за шею.
И она вцепилась в него, скрючившись, потому что мужчина, как и большинство низших, был меньше ее на две головы.
Он расстегнул одну из строп своего снаряжения, бесцеремонно обмотал талию Айранэ, потом совсем уж нагло продел кусок стропы между ее ног, задирая рубашку, и закрепил его на поясе. Затем карабином сцепил свое снаряжение с ее импровизированными «трусами» из строп.
В следующий момент он вместе с ней решительно выпрыгнул в окно. Обернувшись, Айранэ заметила, что в коридоре уже никого нет.
А потом мужика – и ее вместе с ним – рвануло вверх, они пролетели несколько метров, и крепкие руки подхватили ее и поставили на крышу.
– Се-е-ем-м-м-мь м-м-ми-и-и-ин-н-ну-у-у-ут! – крикнул подхвативший ее человек, и она с удивлением узнала в нем – также затянутом в темно-зеленый камуфляж – Славу Волкова.
Кричал он не на общей речи, но чуть ускорившись – видимо, чтобы и она понимала тайминг. Точнее, даже не кричал – орал, заглушая шум вертолета.
– Ты сволочь! – крикнула Айранэ, забывая от нервов замедлять речь. – Я отказалась! Твой доктор…
Слава резко обнял ее, поцеловал в щеку и сказал на общей:
– Потом, все потом, ты молодец, беги в вертолет!
От этого короткого объятия у Айранэ внутри все перевернулось, она почувствовала, что вот-вот может начаться Блеск, что в данной ситуации, а тем более со свекром, выглядело бы просто ужасно.
Она отстранилась и побежала к вертолету – длинной армейской машине с надписью «Албания 17–49».
Из кабины ей подали руку, она протянула в ответ свою, и ее тут же втащили внутрь, выдали куртку, штаны и шлем, а едва она их надела, засунули в угол и пристегнули к жесткому, неудобному креслу.
Снизу что-то бумкнуло, вертолет тряхнуло. «Взрыв», – подумала Айранэ. Она понимала, что происходит что-то странное и опасное, что если ее здесь поймают, то объяснить, что на самом деле она не собиралась творить ничего такого, она не сможет.
«Кого-то взорвали, и я соучастница».
Она должна была рыдать, кричать, куда-то бежать и что-то совершать, но Айранэ просто сидела, а через некоторое время, осознав, что ей мешает пристегнутый к «трусам» из строп карабин, долго пыталась раскрутить муфту, прежде чем поняла, что это делается в другую сторону.
А потом салон наполнился людьми, перед Айранэ вкатили большой хрустальный гроб, в котором лежал пацан с крупными, неестественно выразительными скулами, гигантским носом и глубокими глазницами, обрамленными кустистыми бровями.
– Тридцать секунд! – раздался прямо в шлеме голос Славы, затем вертолет взмыл, накренился, и в этот момент Айранэ вырвало – остатками куриного бульона и желчью.
– У него выбора не было, – объяснял Слава, когда они уже ехали в сторону дома с загородной базы, где их высадил вертолет – высадил за несколько секунд, чтобы снова подняться в небо и полететь дальше; чтобы не рисковать высадкой, Айранэ не позволили выпрыгивать самой, ее просто скинули из рук в руки. – Гоша Володиевич должен семьдесят тысяч в женский банк. Точнее, должна его жена, за несколько очень специфичных операций, но у нее-то денег на это точно нет, и у него тоже. Мы оплачиваем его кредит, а он выполняет наши поручения. Если бы он не вколол тебе препарат, то получилось бы, что он провалил задание.
– И что бы случилось? – уточнила Айранэ.
– Никто не знает, – улыбнулся Слава. – Пока что он все свои задачи выполнял. Думаю, он не хочет даже пытаться узнать, что произойдет в этом случае.
– Со мной так нельзя. Я жена твоего сына…
– Говори лучше, что ты мать моих внуков, – попросил Слава. – Больше шансов пронять.
Айранэ смотрела на него и понимала: объяснить свекру, что так делать нельзя, не получится.
– Почему я? – спросила она.
– Тебя всю жизнь готовили, – ответил он. – Физкультура, история, культура, технологии. В мальчиков так не вкладываются, потому что их не продают. Нет смысла заниматься с человеком по двенадцать часов в день, если потом неизвестно, принесет это тебе или ему пользу. А вас натаскивают, чтобы потом сбагрить – в как можно лучшую семью за как можно большие деньги. Вас учат быть смелыми, сильными, яркими – чтобы продать. А потом вы попадаете в семью, получаете какую-то формальную работу и постепенно теряете все, что в вас вложили. Вы готовые шпионы – по крайней мере самые дорогие невесты, те, кого покупают главные семьи на всех континентах.
– И тебе не жалко было меня вот так… Потерять? Если бы что-то пошло не по плану?
– Во-первых, по большому счету тебе ничего не грозило. – Слава привычно ускорил речь. – В худшем случае был бы скандал, который в первую очередь ударил бы по Анаит, во вторую – по дяде Митяю, только потом по мне и в самом конце, совсем слегка – по тебе. Во-вторых, я мог использовать кого-то еще и, если бы ты не вошла сегодня в мою спальню, так бы и сделал, но риски были больше, а шансы на успех – меньше. А в-третьих, ты смотришь на это как на возможность для меня потерять тебя. А я – как на возможность для себя найти тебя.