– То есть? – удивилась Айранэ.
– Ты показала, что можешь делать значимые вещи. Успешно участвовать в операциях.
– Никогда. Никогда больше. И – ты мне должен!
Слава кивнул, подтверждая – да, должен, не отказываюсь.
Некоторое время молчали. Айранэ увидела указатель поворота на аэропорт «Единение» и поняла, где они едут, – с этой стороны Твери она дальше этих мест ни разу и не бывала.
– Многих убили? – задала она мучивший ее вопрос.
– Никого, конечно же, – мгновенно ответил Слава. – Это мой город. Здесь людей не убивают ни с того ни с сего.
– Я слышала взрыв.
Слава рассмеялся. Он попытался что-то сказать, но не смог, сраженный приступом смеха. Отсмеявшись, он пояснил:
– Понимаешь, жог стоит денег. Кучу денег. Насколько я знаю, Ариадна уже нашла, кому его продать за семь миллионов. В ее системе координат это не живой пацан, пусть и способный погрузить в безумие целый город, а просто чемодан, набитый крупными купюрами. Если она поймет, что его украли мы, она нам этого не простит. Будет тяжелый момент торга, в конце которого окажется, что Волковы должны окружающим много денег. Не семь миллионов, конечно, так как из них нам причиталось почти три, но все равно много, очень. И поэтому мы с дядей Митяем придумали свалить все на албанцев. Они безумные напрочь, у них государство сплелось с преступностью, правят кланы, каждый из которых – самостоятельная структура. Даже зная, что преступление совершили албанцы, найти тех, кто именно к этому причастен, почти невозможно. Мы сделали так, чтобы подозрение пало на них.
– На вертолете было написано…
– И на вертолете, и на шевронах, и форма албанская, и мы там всяких мелочей поназабывали. А еще албанцы обожают взрывать все подряд, даже если оно особо не нужно. Так что да, ребята взорвали пару дверей.
– Меня видели…
– Записи с камер уже удалены, твое платье отправлено в химчистку и вернется к тебе в лучшем виде не позднее чем завтра. Часть свидетелей будет описывать тебя немного не так, как ты выглядишь на самом деле. К тому же препарат, который вколол тебе Гоша…
– Не напоминай!
– …вызывал непроизвольные судороги лицевых мышц, так что при встрече тебя не узнают.
– Не уверена, что хотела это слышать, – сказала Айранэ.
Рассказ ее значительно успокоил. Она посмотрела за окно – микроавтобус встал в пробку на въезде в город. Мимо, по встречке, с мигалками проехал кортеж кого-то из приближенных президента.
– У тебя тоже есть мигалки? – спросила она.
– Конечно, – ответил он. – И будь уверена, если понадобится, я их включу.
– Многие считают, что ты… ненастоящий. Игрушечный высший, картинка. – Айранэ сама не поняла, зачем она это сказала, но остановиться уже не могла. – Что на самом деле настоящая – Анаит, а ты без нее никто.
Слава посерьезнел, он задумчиво постучал пальцами по столику между сиденьями.
– Мы с дядей Митяем потратили годы на то, чтобы выпестовать этот образ. Это была идея отца. Маска идеального бездельника, отбывающего службу на непыльной должности. Я должен был стать его страховкой, когда он займет президентское кресло. Но его убили раньше, а мы продолжили этот маскарад. Не до конца понимаю зачем. Настоящие враги и так знают, кто я. Анаит бесится от этого образа, вечно вставляя к месту и не к месту правду.
– Ты с ней в ссоре? – задала следующий вопрос Айранэ.
– Лучше закроем тему, – сказал Слава. – Глупый вопрос, ответив на который я вызову каскад менее глупых, но очень болезненных. Не будем запускать эту шкатулку, потому что ее мелодия не понравится ни мне, ни тебе.
Дальше ехали в молчании. Остановились, как ни странно, не доезжая до особняка Волковых метров триста, в неприметном тупике с глухой дверью.
Слава открыл ее, прижав ладонь над большим навесным замком, который оказался декоративным.
Внутри тянулся коридор, погруженный в полумрак. В конце коридора Слава еще раз прижал ладонь к стене, распахнулась створка, и они оказались прямо в его комнате.
– Теперь ты должен меня убить, – грустно сказала Айранэ, и они оба рассмеялись.
Слава куда-то сходил, принес ей светло-голубой женский халат – явно не от Анаит, вкусы мамы Айранэ знала хорошо, и такую блеклую вещь та бы не надела ни за что в жизни.
Он отвернулся, пока она переодевалась.
Айранэ скинула куртку и штаны, больничную рубашку и внезапно поймала себя на мысли, что почти хочет, чтобы Слава обернулся.
Это ее разозлило, она запахнулась в халат и, не прощаясь, прошла мимо свекра, но, сделав несколько шагов, вернулась.
– Слава!
Он уже сел за стол и раскрыл тетрадь.
– Да?
– Доктор не говорил, сколько будут длиться… Спецэффекты?
– Не говорил. А что за?..
– Не важно, – поежилась Айранэ и вышла.
Естественно, ее не привлекал Слава. В конце концов, он был уже старым. Сколько ему? Сорок три? Сорок пять? Конечно же, это эффект от того препарата, который ей вколол этот, как его…
Айранэ обнаружила, что опять забыла имя доктора.
Она быстро дошла до своей комнаты, открыла дверь, включила свет и обнаружила, что на ее кровати дремлет Анаит.
– Ты оставила телефон в комнате, – обвиняюще указала она пальцем на невестку. – А еще у тебя чудовищно неудобная кровать! Я закажу тебе пару пуфиков, поставим вон там, а туда нужна софа, пожестче и обязательно со спинкой, сантиметров сорок, с мягкой обивкой вверху…
– Здравствуй еще раз, мама, – сказала Айранэ.
Теперь происходящее становилось чуть более понятным. Ее купили за четыреста тридцать тысяч, она была ценным вложением, и вполне логично, что Анаит заботилась о ней.
Как умела.
– Ладно, я не об этом, – проигнорировала приветствие мама. – Сегодня в Торжке был бунт. Несколько тысяч мужчин впали в транс и собирались штурмовать кремль. Володя…
– О нет, нет, нет! – закричала Айранэ. – Я не готова к новостям о Володе! А завтра что? Нашествие марсиан? Эпидемия кроличьей чумки?
Анаит поджала губы, и Айранэ поняла, что перегнула. Она соединила руки в замок на груди и поцеловала их, низко склонив голову в жесте покорности монахинь Великой Матери.
Культ давно уже захирел, а жест остался.
– Володя спас Торжок, – сказала Анаит, приняв извинения невестки. – Он был в водометной машине, которую использовали для разгона. Я не поняла, что там произошло, но в итоге из двух машин осталась одна, и он ею управлял, выдержав какое-то время, пока не подоспела подмога.
– Он жив?
– Да, но его опять помяли.
– Чувствую, я не узнаю его, когда наконец встречу, – сказала Айранэ.
– А чего откладывать, езжай прямо сейчас. – Слова были добрые, но по тону стало понятно, что это не предложение, а приказ. – Я тебе на телефон программу загрузила, вот, смотри, написано «распозн», дальше не влезло…
– Телефон был заблокирован, – сухо сказала Айранэ.
– Ну это же я тебе его подарила! Не вздумай менять.
В этом была вся Анаит. Ее подарки, какими бы шикарными они ни были, всегда несли в себе подвох. Айранэ помнила, как радовалась этому дорогому, самому новому, самому раскрученному женскому телефону в мире.
Лучше просто не существовало.
Вот только один нюанс: свекровь, требующая называть себя мамой, имела к нему полный доступ и могла смотреть все переписки, загружать приложения, смотреть историю браузера.
Не то чтобы у Айранэ там было что-то криминальное – но от самой этой мысли ее изнутри раздирала ярость.
– И что делает эта программа? – бесцветно спросила она.
– Распознает голос. Женский замедляет и проговаривает медленно, мужской ускоряет.
– Это ведь незаконно? – уточнила Айранэ.
– Если я тебя поймаю с этой программой, обязательно выпишу штраф! – рассмеялась Анаит. – Все, езжай к Володе, забери его оттуда. Привези обратно и проследи, чтобы он не устроил эпидемию кроличьей чумки или нашествие марсиан.
Айранэ кисло улыбнулась. Шутка хороша, но не сейчас.
– Подожди. – Анаит вздохнула. – Там, в Торжке, с вами хочет познакомиться Ариадна. Она вначале поговорит с тобой, потом с Володей.
– Я для этого еду?
– В том числе, – признала мама. – И я понимаю, что, возможно, слишком явно лезу в твою жизнь… Но тебе придется смириться, потому что меняться я точно не собираюсь.
И это было самое близкое к понятию «извинения» в исполнении Анаит.
Айранэ дождалась, когда мама выйдет, переоделась в брючный костюм – ехать к Ариадне в чем-то затрапезном или недостаточно новом и модном было бы полным безумием.
Вышла на улицу, там уже ждал пуллман – удлиненный автомобиль, в котором можно разложить кресло и удобно устроиться.
– Хоть что-то, – сказала Айранэ.
Она забралась в салон, повесила пиджак на плечики, закрепленные на второй дверце, подождала, пока водительница настроит ложе, затем легла, взяла наушники и открыла наугад одну из записей Анаит.
Ожидая со стороны близких проявления любви и страсти, женщины ошибочно переносят то же и на мужчин. Считая, что страстью можно показать мужчине свое к нему расположение, женщина попадает в ловушку.
Большинство мужчин боится или стесняется подобных проявлений в свой адрес, а некоторых это настолько расхолаживает, что они перестают воспринимать женщину не только как равного партнера, но даже как объект минимального интереса – чувственного, духовного или какого бы то ни было еще.
Вместо постоянного проявления любви и страсти необходимо чередовать холодность и страсть, контролируя себя, не давая себе свободы проявлять любовь слишком часто.
Айранэ выключила запись сразу же, как дослушала, и некоторое время лежала, скривив лицо в презрительной гримасе.
– То-то у вас со Славой все отлично, – пробормотала она.
– Вы что-то сказали? – уточнила водитель.
– Нет, все нормально. – Айранэ пару минут искала пульт, затем нашла его на дверце и выключила свой звук, чтобы водитель не слышала ее размышления.