– И что? – вкрадчиво спросила Тиара.
– Вот здесь их видели в последний раз, – ответила Надира, расстилая карту и тыкая в точку на окраине города. – Зеленым заштрихованы области, которые просматривают наши камеры.
Судя по всему, камеры просматривали почти весь город, участков без штриховки было немного, и самый большой располагался рядом с тем местом, где видели фургон последний раз.
– У меня один вопрос, – осторожно сказала Айранэ. – Что находится в этом месте? Которое не видят ваши камеры?
– А у меня сто вопросов! – вмешалась Тиара. – Кто вы вообще такие? Что за язык, на котором ты разговаривала? Какого жога происходит?
Надира посмотрела на нее и криво усмехнулась.
– Если я расскажу, вам придется остаться на Мадагаскаре. Вы готовы?
– Нет, не готовы, – вступила в разговор Айранэ. – Так что там находится?
Надира кивнула, как будто выиграла в неком понятном только ей споре, и ответила:
– Будущий Музей Угнетения.
– Кого и кем? – уточнила Айранэ.
Надира задумалась, потом неуверенно ответила:
– Я раньше не пыталась разобраться… Для меня было очевидно, что это музей угнетения низших высшими. Но если подумать – прямо об этом не говорилось… Возможно, это будет музей угнетения мужчин женщинами… Или наоборот… А может, музей угнетения саксов данами…
– Давно его строят?
– Лет двадцать, – ответила Надира. – И его не строят, а переделывают. Там бывшая военная база самообороны. Наследие кровавого мадагаскарского режима, который уничтожил весь свой народ.
– Может, это музей угнетения мадагаскарцев… – начала было Тиара, но Айранэ ее перебила:
– Если что-то строят двадцать лет, без разницы, что именно строят, потому что очевидно, это просто схема. Кому-то выгодна бесконечная стройка, и этот кто-то, судя по всему, имеет отношение к похищенным. Надира, ты можешь дать это видео…
Хозяйка гостиницы двинула мышкой и сказала:
– Айранэ, девочка, извини старую, стерла случайно, вот только что, а копии-то и нет!
– Хочешь, сломаю тебе ногу? – вкрадчиво поинтересовалась Тиара у Надиры.
– Извините ее. – Айранэ тронула Тиару, оттесняя ту в сторону. – Я понимаю, официально ты ничего делать не будешь. Кто именно там сидит, ты не знаешь. Может, туда есть другие входы?
– Помогла, чем смогла, – сухо ответила Надира. Ей, судя по всему, очень не понравился пассаж про сломанную ногу.
– Спасибо.
В номере Айранэ сунула токен компьютера в монитор-телевизор, загрузила свою систему, дернулась было проверить почту, но потом решила, что есть более важные дела.
Через карту открыла фотографии старой военной базы со спутников. На заросшей джунглями площадке стояли старые, успевшие заржаветь бульдозеры, краны и экскаваторы.
– Увеличь вот это, – сказала Тиара.
Айранэ послушно увеличила. Тиара начала хохотать. Для смеха никаких предпосылок не было: бетонный куб со стороной метра три, подернутая ржавчиной дверь высотой метра полтора – нагибаться придется не только женщинам, но и мужчинам, причем даже низшим.
– Это… Это… – давилась хохотом Тиара. – Я не могу…
– Твое чувство юмора меня пугает, – призналась Айранэ.
Тиара грохнулась в жалобно скрипнувшее кресло и некоторое время тряслась от смеха, потом понемногу успокоилась и, все еще улыбаясь от уха до уха, сказала так, будто это все объясняло:
– Это «Сильвестр-три».
– И что? – уточнила Айранэ.
– Вас вообще ничему не учат? «Сильвестр-три»! Шесть лет назад на Кипре из тюрьмы для особо опасных преступников сбежали четырнадцать женщин, трех из них, самых злобных сук, все еще ищут по всему миру. Не помнишь?
Айранэ пожала плечами. Шесть лет назад она занималась восстановлением своей карьеры после первой дочери и уж точно не отслеживала побеги преступников на Кипре.
– Охранная система оказалась жоговой, – пояснила Тиара. – Подносишь любой электронный ключ, прикладываешь ухо к двери и в зависимости от того, что слышишь, бьешь по разным местам вокруг замка. Если все делаешь правильно – через три удара дверь открывается. Как же это назвала на лекции средняя мать? «Критическая уязвимость охранной системы». А знаешь, почему я смеялась?
Айранэ снова пожала плечами.
– Потому что в Твери, Торжке, в каждой задрипанной провинции всех окружающих дистриктов, почти по всему Славянскому Союзу и в большей части остальных стран мира стоял этот самый «Сильвестр-три»! Производитель проиграл суд и разорился, замена системы на одной двери – под двадцать тысяч рублей. В Твери на всех базах и во всех офисах самообороны поменяли все полностью. В Торжке – только на внешних дверях. В глубинке так и стоят. Я когда в командировку еду и забываю ключ, ну или, например, холодно и мне лень снимать перчатки, я прикладываю ключ от домашней двери, он у меня в бушлат зашит, а потом подбираю удары и захожу.
– Сильно надо бить? – уточнила Айранэ.
– Чем точнее знаешь, куда именно бить, тем слабее удары. Но я не парюсь, просто бью трижды со всей дури примерно куда надо, и дверь открывается.
– И здесь такие двери?
– Именно!
Айранэ посмотрела на фото. Можно было обратиться в самооборону. Позвонить Анаит, чтобы она заставила местных помочь. Она еще не знала, что Володю похитили.
Можно было пойти завтра в милицию, найти того лейтенанта с уже потерянным в лабиринтах памяти именем и попробовать что-то сделать через него.
Но это всё завтра.
– Там сейчас ночь, – сказала Айранэ.
– Все спят, – подтвердила Тиара, и в ее глазах зажглось предвкушение.
– Если ты будешь бить по дверям, то проснутся?
– Нет, конечно, это же внешние двери, дальше шлюз-предбанник, потом вторая дверь, такая же, а дальше лестницы-лифты-коридоры. Причем на верхних ярусах только казармы, если это стандартная база самообороны, а она, ну я вот точно говорю, стандартная. Никто ничего не услышит, пока мы не окажемся внутри!
– Но правильнее – действовать через Анаит, – почти решилась уже Айранэ.
– По статистике, – сурово сказала Тиара, – если пропавшего найти в первые сутки, то в восьмидесяти процентах случаев он жив. Каждый следующий день забирает по двадцать процентов, и на пятый день шансов почти нет.
– Это вам такое рассказывают?
– Да не, это я с одной следовательницей бухала, она нашу группу на захват брала, потом сели, выпили, она таких вещей рассказала, что, если бы я не скинула напряжение перед выездом, раз десять бы заблестела!
Айранэ тяжело вздохнула и еще раз посмотрела на фотографию.
Бетонный куб выглядел пугающе и маняще.
– У них база в центре столицы, – сказала она.
– Да это ж просто мужики, – ответила Тиара. – Я таких десяток положу, не отрываясь от пива. Только это… Если я кого-то слегка слишком сильно тресну, ты потом своей маме скажи, что я не со зла и только спасая вашего Володю.
Как ни странно, эта фраза что-то выключила в Айранэ, и той стало совсем не страшно. Вспомнилось, как она выполняла задание Славы в больнице. Вспомнились его слова о том, что на самом деле она изначально подготовленный идеальный солдат, которого просто поставили рожать и делать карьеру.
– Мне нужно оружие, – сказала она. – Какая-нибудь палка.
– Ну вот еще, – ответила Тиара. – Тебе нужно мачете для путешествий по джунглям. Я сейчас.
Она вышла из номера.
Айранэ снова посмотрела на фотографию. Увеличила еще немного, так что изображение чуть размылось, сдвинула в сторону, еще, еще. Там кто-то был.
Выделила фрагмент. Нажала на кнопку улучшения нейросетью. Нейросеть написала: «В выделенном фрагменте: Животное; Человек; Предмет; Иное; Не знаю». Выбрала «Человек». Нейросеть запустила статус-бар с быстро бегущими процентами, а потом выдала три изображения – седая женщина с костью в носу, лысый мужчина с татуированной головой и ребенок непонятного пола с жуткими ранами на лице.
«Среди вариантов есть устраивающий вас? Да/Нет». Айранэ нажала «Нет» и пробормотала: «Жогова хрень».
– Вот оно, – зашла Тиара и выставила лезвием вперед клинок длиной почти в метр. В последний момент, когда казалось, что она ткнет закругленным острием в Айранэ, Тиара ловко перехватила его, и теперь протягивала оружие рукоятью, обмотанной неприятно выглядящими кожаными полосками.
Айранэ взяла мачете-переросток и сразу ощутила его немалый вес. Кроме всего прочего, центр тяжести оказался смещен ближе к концу расширяющегося лезвия, что делало оружие еще более неудобным.
– Сейчас пристроим. – Тиара подошла к Айранэ и крайне фамильярными движениями начала застегивать на ней портупею.
Айранэ понимала, что для Тиары это норма. Такие, как она, скорее всего, помогают друг другу с разгрузками, бронежилетами, спусковыми системами – как это произошло в больнице, так недавно и так давно.
Но для нее это было ненормально. Она – девочка из высшего общества и привыкла ощущать подобную близость либо когда люди представляли явную угрозу, либо если дело шло к сексу.
А сейчас не то и не другое, а что-то третье.
– Всё, подруга, – довольно сказала Тиара. – Давай мачете.
«Подруга»! Айранэ никогда не думала об этом, она просто жила в системе логики, в которой не водилось ни подруг, ни друзей. Всегда была только наполненная знакомыми звуками, запахами и прикосновениями семья: вначале своя, с родной матерью, а потом сразу, без перерыва, – семья мужа, с фальшивой мамой, которую даже нельзя называть иначе.
Тиара на роль подруги подходила меньше всего. Низшая, скорее сообразительная, чем умная, скорее повидавшая мир, чем образованная.
В Тиаре не было ни грамма изящества, ее не учили, как вести себя при встрече, как держать приборы на званом обеде и как можно чихнуть на приеме, не выглядя при этом идиоткой и не компрометируя семью.
Но при этом Тиара была единственной, кто назвал ее, Айранэ, подругой, – и в ее устах это не звучало ни натужно, ни глупо.
Просто констатация.
Мачете легко вошло в ножны за спиной.
– Попробуй достать… Эй, эй, эй, стой!