сячески поносили друг друга на каждом шагу, порой весьма горячо. Поэтому мы не осмелились поставить их вместе в один шкаф.
Грей подошел к шкафу с надписью «Фаркуар» наверху.
– Как эти двое стали заклятыми врагами? Согласно табличке, именно Раффлз поставил Фаркуара во главе Сингапура после основания города?
– Видите ли, Раффлз был недоволен небрежностью, с которой его назначенец взялся за порученное ему дело. Фаркуар не выполнил те инструкции, которые оставил Раффлз. При попустительстве Фаркуара в Сингапуре процветали работорговля, курение опиума и другие пороки. Между ними росли трения, обостряясь с каждым годом. Затем Фаркуар совершил настолько гнусный поступок, что Раффлз внезапно уволил его с этого поста.
Грей нахмурился:
– Что же он сделал?
– Рассказывают разное, но известно, что их взаимная неприязнь в конце концов сделалась настолько сильной, что Фаркуар попытался накопать на сэра Раффлза компромат, нечто такое, что изгнало бы ненавистного ему конкурента из региона. В то время поговаривали, что Раффлз скрывает некий великий секрет, но никто не знал, какой именно. Ходили слухи о великом сокровище или некоей постыдной правде. Чтобы раскрыть его тайну, Фаркуар заручился поддержкой местных криминальных элементов, главным образом китайцев, которые занимались в городе торговлей опиумом. Когда Раффлз узнал об этой уловке, он немедленно уволил Фаркуара.
Приподняв бровь, словно укоряя ее за то, что она сомневалась в нем, Грей взглянул на Сейхан, а затем вновь повернулся к директору музея:
– Он когда-нибудь узнал, что это был за секрет?
Квон пожал плечами:
– Понятия не имею, но Фаркуар продолжал поддерживать хорошие отношения с китайцами. Те даже наградили его прощальным подарком – серебряным кубком стоимостью семьсот долларов, непомерная сумма по тем временам. Китайцы также помогали ему в его натуралистских начинаниях; они предоставили в его распоряжение художников, которые сделали для него около пятисот иллюстраций. – Квон повел Грея вдоль витрины с другой стороны. – Здесь можно увидеть некоторые из них.
Грей двинулся следом и на миг наклонился, чтобы рассмотреть затейливую тарелку с изображением ярко раскрашенной птицы.
– Если Фаркуар узнал секрет Раффлза, то китайцы, вероятно, тоже узнали его.
– Думаю, да, но из этого ничего не вышло.
– По крайней мере, пока, – пробормотал Грей.
Квон посмотрел в его сторону.
– Вы о чем?
– Ни о чем. – Пирс выпрямился. – Когда все это произошло?
– В далеком тысяча восемьсот двадцать третьем году.
Грей нахмурился, глядя на директора.
– Это тот же год, когда был основан музей, только тогда он назывался Сингапурским институтом.
– Совершенно верно.
– И кого же Раффлз назначил на место Фаркуара? Для наблюдения за городом и его новым музеем…
– Врача, человека по имени доктор Джон Кроуфорд.
– Врача?
– И подающего большие надежды натуралиста. Кроуфорд работал под руководством Раффлза, когда тот был вице-губернатором Явы.
Сейхан подошла ближе. «Грей и его чертовы догадки…»
Пирс сосредоточился на Квоне.
– Значит, когда в тысяча восемьсот пятнадцатом году произошло извержение вулкана Тамбора, Кроуфорд был с Раффлзом на Яве?
Квон растерянно нахмурил лоб:
– Полагаю, что да. Хотя я могу только представить, чем это ужасное событие было для них обоих.
Грей взглянул на Сейхан:
– Будем надеяться, что нам останется только представлять это…
14 часов 09 минут
Грей поднялся в лифте вместе с Сейхан и доктором Квоном. Директор с помощью ключ-карты получил для них доступ к пяти закрытым этажам музея над двумя общедоступными. Они направлялись в рабочее сердце музея.
Пока лифт поднимался, Грей ломал голову над загадкой. Узнали ли Раффлз и Кроуфорд во время извержения вулкана Тамбора некую тайну, которую Фаркуар позже раскрыл и поделился ею со своими китайскими заговорщиками? Очевидно, что бы это ни было, в то время это не имело никакого смысла, потому что Фаркуар так и не раскрыл то, что узнал. Так же, как и китайцы… Но те были известными хранителями архивных записей. Некоторые сведения могли сохраниться, несмотря на минувшие два века. Какую бы тайну ни хранил Раффлз, он поручил доктору Джону Кроуфорду, своему надежному другу, распорядиться ею, надежно спрятав ее в музее, который впоследствии будет носить его имя.
Но что было настолько важным, что требовало такой секретности?
Дверь лифта с шипением открылась на третьем этаже. Здесь Квон подвел их к двери, открыть которую также следовало при помощи ключ-карты. Когда они вошли, в ноздри Грею ударил резкий запах. Впереди и по всей ширине музея стояли ряды полок со стеклянными банками самых разных размеров.
Квон повел их вдоль рядов.
– Эти первые два закрытых для публики этажа содержат нашу влажную коллекцию, как позвоночных, так и беспозвоночных; все они заспиртованы в этаноле.
Теперь Грею стал понятен источник неприятного запаха в воздухе. Они прошли мимо исследователя в защитной маске, склонившегося над столом. Свернувшуюся полосатую змею только что извлекли из стоявшей рядом бутыли и разложили на подносе. Над рабочей станцией гудел вытяжной шкаф, но даже он был не в состоянии полностью удалить испарения спирта, исходящие от образца.
Квон подвел их к полке и остановился перед комплектом крошечных баночек, которые выглядели намного старше остальных. Рукописные этикетки выцвели и отслаивались. В бутылках была коллекция крошечных крабов, некоторые не больше ногтя большого пальца.
– Вы проявили интерес к истории нашего музея, – сказал директор. – Эти ракообразные были собраны кораблем Королевского флота «Алерт» на сингапурском пляже еще в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Тем не менее они выглядят такими же свежими, как и в тот день, когда их выловили.
– Да, впечатляет. – Грей присмотрелся, затем выпрямился перед Квоном. – Насколько далеко в прошлое уходит ваша коллекция?
– Трудно сказать. В первые дни существования музея образцы часто становились подарками посетителей. Их дарили исследователи или искатели приключений, либо их продавали Сингапурскому институту местные жители. Нередко, толком не объяснив их происхождение. Более того, к сожалению, многие этикетки давно рассыпались в прах.
Грей оглянулся на Сейхан, которая шла за ними. Брезгливо поджав губы, она с отвращением смотрела на извлеченную из моря коллекцию. Квон повел их к дальней стороне – там на лестничную клетку открывалась дверь. Они продолжили восхождение.
Поднявшись по ступеням, Грей встал рядом с директором.
– Что касается этих исторических образцов, были ли какие-либо из них переданы лично Стэмфордом Раффлзом?
– Конечно. Некоторые из них выставлены внизу в Галерее наследия.
– Да, но ни один из них не был датирован годом основания музея, тысяча восемьсот двадцать третьим.
– Ах, те сокровища хранятся в запертом хранилище…
– Правда? Они все еще у вас? Хотелось бы взглянуть на них.
– Мы можем закончить нашу экскурсию там, если хотите. Находящиеся внутри артефакты не представляют реальной научной значимости. У нас есть гораздо лучшие экспонаты в большей коллекции. Они просто заперты по причине своего возраста. Так что, надеюсь, вы не разочарованы.
Грей кивнул. «Я тоже очень надеюсь».
Когда они дошли до следующего этажа, Квон повел их за собой в обширный лабиринт высоких металлических шкафов, стоящих так тесно друг к другу, что они образовывали сплошные стены. На торце каждого шкафа имелось стальное колесо, позволявшее откатить его вправо или влево по рельсам.
Проходя мимо них, Квон взмахнул рукой.
– На этом этаже хранится наша сухая коллекция. Эти шкафы позволяют нам эффективно использовать пространство и хранить как можно больше образцов. В них есть тысячи сушильных полок с образцами.
Он прошел мимо комнаты, где несколько исследователей деловито прикалывали насекомых к доскам. Одна женщина сосредоточенно, поистине ювелирными движениями пыталась приколоть и разъединить ноги паука размером с ладонь Грея. Пока они шли, Квон подробно описывал методы сушки, заморозки и сохранения образцов. Пирс его не перебивал, опасаясь давить на него слишком сильно или настораживать, задавая вопросы, что называется, в лоб.
Тем не менее времени было в обрез.
– Историческое хранилище, о котором вы упоминали ранее, – сказал Грей, – оно на этом уровне?
Квон поднял взгляд:
– Нет, над нами офисы и исследовательская лаборатория. – Он посмотрел на Грея и приподнял бровь. – И наше историческое хранилище.
Грей взглянул на часы, не столько для того, чтобы проверить время, сколько для того, чтобы молча сообщить, что им пора закругляться.
Квон понял намек:
– Я могу отвести вас туда прямо сейчас.
Он резко свернул к лестничной клетке – и чуть не столкнулся с миниатюрной исследовательницей, несшей огромного паука, приколотого к картонному подносу.
– Maafkan saya, – извинился Квон перед молодой женщиной на малайском языке.
Отбросив поднос в сторону, та показала зажатый под ним пистолет и уперлась дулом директору в ребра. Остальные исследователи выбежали из энтомологической комнаты с оружием в руках. Сзади застучали тяжелые ботинки.
Похитительница Квона посмотрела на Грея и Сейхан.
У женщины были темные, коротко стриженные волосы, дымчатые глаза и миндального оттенка кожа. Грей знал: все это фальшивка. Он мысленно снял с нее парик, убрал косметику, контактные линзы, даже латекс, который расширил ее скулы. И представил себе бледную женщину, чистый холст, поверх которого были нанесены несколько слоев маскировки.
– Похоже, ваша экскурсия подошла к концу, – сказала Валя.
23 января, 14 часов 22 минуты
Фсар Реам, Камбоджа
Капитан Цзе Дайюй намеревалась отстаивать свою территорию. Она потратила немало времени и сил, чтобы основать эту исследовательскую базу на камбоджийской земле, и не даст другому военному подразделению взять бразды правления проектом в свои руки. Если ее оттолкнут, это ляжет пятном на ее послужной список и повлечет за собой определенное бесчестие. Тем не менее она уважительно встретила астрофизика. Когда ее секретарь проводила его в ее кабинет, Цзе Дайюй встала из-за стола и удостоила гостя короткого поклона.