– Добро пожаловать в Камбоджу, доктор Чой.
– Xièxiè nín, – официально ответил он и подошел к предложенному ему месту.
Предупрежденная о его прибытии, Цзе Дайюй успела изучить биографию своего гостя. Айгуа было под семьдесят, то есть он был на два десятка лет старше ее. Бо́льшую часть своей жизни прослужил в НОАК, в основном в Центре запуска спутников «Цзюцюань», откуда тайконавты летали в космос. До ухода в отставку дослужился до звания чжунцзян – генерал-лейтенанта Сил стратегической поддержки НОАК. Тем не менее он оставался консультантом Китайской академии космических технологий.
И вот он здесь.
Дайюй подождала, пока он сядет, и лишь затем сама села за рабочий стол. Внезапно она со всей отчетливостью осознала спартанский характер своего кабинета. За практичным стальным столом, на котором стоял настольный компьютер и лежала небольшая стопка папок, стояли два картотечных шкафа и задвинутый в угол запасной стул. Цзе Дайюй редко принимала посетителей в своем личном пространстве. Для любых организационных совещаний в конце коридора имелся конференц-зал. Единственное, что бросалось в глаза в ее кабинете, было большое окно, выходившее на причал склада.
Айгуа прочистил горло:
– Извините за вторжение, капитан Цзе. И спасибо, что позволили мне взять с собой моего сына. – Он взмахом указал на молодого человека, что, держа в руке фуражку, прислонился к столу ее секретаря. – Сюэ – майор Сил стратегической поддержки.
Услышав гордость в его голосе, Дайюй кивнула. Ясно, что сын пошел по стопам отца и, вероятно, получил свое звание в столь юном возрасте лишь благодаря отцовской протекции. Ее пронзило раздражение. Дайюй вспомнила, каких трудов ей стоило получить звание капитана. Тем не менее она сохранила видимое спокойствие.
– Чем я могу вам помочь?
– Мы с сыном пришли посмотреть на тела, извлеченные из «Чанчжэн-24». Похоже, что цели ВМС НОАК и Сил стратегической поддержки в этом вопросе совпали.
– Это как? – спросила она, озвучив мучивший ее весь день вопрос. Все ее попытки узнать это не дали никакого объяснения. – Какой интерес это представляет для космического агентства?
– Такой, что именно вы отправили «Чанчжэн-24» на гибель.
Дайюй не смогла скрыть удивления и сдержать реакцию.
– Я… Мне не сказали.
– В командовании НОАК были проинформированы лишь очень немногие. Большинство считали, что новая подводная лодка находится в пробном походе для проверки ее возможностей.
Дайюй стиснула зубы, однако спокойно ответила:
– Меня так и проинформировали.
– А теперь вы узнаете правду.
– И что это за правда?
– Подлодка «Чанчжэн-24» была отправлена исследовать аномальный радиосигнал, исходящий из глубоководного желоба, где она в конце концов и затонула. На борту у нее было несколько беспилотных подводных аппаратов, которые вы сами разработали, проектируя исследовательское судно «Чжухай Юнь».
Цзе Дайюй расправила плечи, гордая своим достижением. Тем не менее беспокойство не отпускало ее. «Если с одним из моих дронов что-то не так, обвинят ли меня в том, что подлодка затонула?»
– Что вы искали? – осторожно спросила она.
Айгуа посмотрел вниз, явно собираясь с мыслями, прежде чем наконец заговорить:
– Капитан Цзе, что вам известно о проекте «Чанъэ-5», лунной миссии, осуществленной в две тысячи двадцатом году?
Тема разговора сменилась столь внезапно, что Дайюй растерянно моргнула.
– Только то, что космический корабль отправился на Луну и привез с собой образцы лунного грунта.
Айгуа вздохнул:
– Значит, вы многого не знаете… вернее, не можете знать. В прессе сообщалось, что «Чанъэ-5» приземлился на старой лавовой равнине в северной части Луны, в районе под названием Океан Бурь. Спускаемый аппарат пробурил вулканическую равнину и доставил на Землю два килограмма образцов. Это был первый подобный забор лунного грунта более чем за сорок пять лет.
Дайюй нахмурилась, все еще не понимая, какое это имеет отношение к затонувшей подводной лодке.
Айгуа продолжил:
– Цель миссии состояла в том, чтобы лучше понять эволюцию Луны. Согласно нынешнему мнению, она образовалась, когда планетарный объект размером с Марс, называемый Тейя, около четырех с половиной миллионов лет назад врезался в молодую Землю. Выбросы этого столкновения – смесь горных пород, газа и пыли – слились в горячий магматический шар, который в конечном итоге остыл и превратился в нашу Луну.
– Я до сих пор не понимаю, какое это имеет отношение к…
Айгуа перебил ее:
– Образец, доставленный «Чанъэ-5», оказался намного моложе, нежели породы из более ранних лунных миссий, что свидетельствует о том, что они охлаждались гораздо медленнее. Что свидетельствует о том, что Луна была вулканически активна гораздо дольше, нежели было принято думать. Результаты не имели научного смысла. Чтобы Луна оставалась горячей в течение аномально длительного периода, необходимо присутствие неизвестного источника тепла – некоего элемента или процесса, которые задерживали ее охлаждение.
– Например, какого?
– Теорий предостаточно, – Айгуа пожал плечами. – Это загадка продолжает волновать умы ученых. Некоторые изначально полагали, что источником тепла может быть необычно большая концентрация распадающегося урана или тория. Но доставленные «Чанъэ-5» образцы исключили это.
– Тогда что это может быть?
– У меня есть собственная теория, та, которую я пытаюсь обосновать с тех пор, как космический корабль вернулся на Землю.
– Включало ли это обоснование отправку подводной лодки на верную гибель? – спросила Цзе Дайюй с ноткой упрека. В прошлом она уже имела дело с учеными, которые были настолько зациклены на своих темах, что не видели общую картину или реальную цену своих исследований. – Какое открытие на Луне может оправдать такую миссию?
– Открытие, которое может изменить мир, – холодно произнес Айгуа, стараясь не дать волю гневу. – Мы отправили образцы лунного грунта в лаборатории по всему Китаю, но самые интересные фрагменты оставили в наших лабораториях.
– Что за фрагменты?
– Крошечные пылинки. Нам потребовалось некоторое время, чтобы выделить эти экзотические частицы. На первый взгляд они казались обычным базальтом, смесью силикатов и оксидов металлов. Но частицы находились в состоянии радиоактивного распада и изотопно отличались от любой другой породы. Даже их кристаллическая структура была необычной.
Дайюй тотчас вспомнила компьютер доктора Ло Хэна и странные кристаллы, покрывавшие клетки тканей пораженных подводников. Но пока предпочла промолчать об этом. Айгуа потянулся к краю стула, поднял и положил на колени портфель и открыл его.
– Если позволите, небольшое отступление. – Он порылся в портфеле и продолжил: – Долгое время многие предполагали, что Луна образовалась из обломка Тейи, планетоида, столкнувшегося с Землей. Но теперь, благодаря изотопным исследованиям, мы знаем, что Луна и Земля состоят из одного и того же материала.
Дайюй поняла, к чему идет этот разговор.
– Но, по вашим словам, та экзотическая пыль, которую вы обнаружили, была иной по изотопному составу.
Айгуа кивнул:
– Хотя ясно, что бо́льшая часть Луны произошла от Земли, я считаю, что небольшая часть планетоида Тейя также участвовала в формировании Луны.
– Вы считаете, что эти экзотические частицы происходят из Тейи?
– Именно. Частицы довольно необычны и радиоактивны и могут быть неизвестным источником тепла, который поддерживал температуру Луны гораздо дольше, чем, по идее, должно было быть.
Цзе Дайюй покачала головой:
– Звучит довольно интригующе, однако не объясняет цели вашего приезда в Камбоджу.
– Я здесь, потому… хотя экзотические частицы с «Чанъэ-5» доказывают, что осколок Тейи вошел в состав Луны – массивные плиты планетоида были найдены и в другом месте.
– И где же?
– Прямо здесь, на Земле. Под нашими ногами. – Он в упор посмотрел на Дайюй. – И вскоре они могут уничтожить нас.
14 часов 44 минуты
Доктор Ло Хэн тяжело дышал через респиратор. Он стоял в герметичном морге вместе с Чжао Минь. Худощавая прилежная женщина была его коллегой, молекулярным биологом из Шанхайского университета. Они вместе написали пять статей. Когда его привлекли для решения этой монументальной задачи, он пригласил ее.
И вот теперь его пронзила боль вины. Он сожалел, что привлек ее к этому тайному исследованию. По нему не будет опубликовано ни одной статьи. Они оба подписали строгие документы о неразглашении. Нарушение молчания, скорее всего, приведет к наказанию, намного худшему, чем любой разорительный штраф или тюремное заключение. Скорее всего, все закончится тем, что их обоих ликвидируют и закопают.
«И независимо от нашего клятвенного соглашения мы все равно можем оказаться там».
Хэн подавил этот страх и вставил еще один электрод в затылочную долю мозга, которую они с Минь вырезали из тела.
Они работали, а Цзюньцзе снимал их действия на портативный рекордер. Высокий младший лейтенант едва помещался в костюме биологической защиты. Несмотря на прохладный воздух, по его лицу, скрытому за защитной маской, струился пот. Взгляд казался стеклянным, рот был плотно сжат – вероятно, офицер боролся с тошнотворным урчанием в животе.
Он был вынужден смотреть, как Минь и Хэн вреза́лись в почерневший труп, то самое тело, на котором накануне они выполнили трепанацию черепа. Хэн перевернул тело на живот и в течение двух часов вскрывал заднюю часть черепа и разрезал позвоночник. Затем он аккуратно вытащил головной и спинной мозг, а также множество неповрежденных нервных пучков.
Сделать это оказалось на удивление легко. Когда окружающие кости растворились, хрупкая известковая плоть сама аккуратно разошлась вокруг нервной ткани. Как он описал тогда, это было как очистить от скорлупы сваренное вкрутую яйцо… Припомнив эту аналогию, Цзюньцзе кашлянул и схватился за живот.
Воткнув еще одну электродную иглу, Хэн выпрямился и посмотрел на работу своих рук. Мозг и позвоночник были единым целым, погруженные в пластиковую ванну с солевым раствором. Чтобы провести внутричерепную ЭЭГ, ему понадобилась ткань, изолировавшая поверхность стального стола под ним. В мозг и позвоночник были имплантированы тридцать игл.