Фиби выглянула в окно:
– Например, там, куда мы направляемся.
– Конечно. Работа в глубинах предлагает уникальные способы посмотреть вверх – за пределы нашей планеты. Это предлагает новые подходы к поиску среди звезд новых биосигнатур внеземной жизни. До сих пор мы ограничивались поиском на чужих планетах воды или наличием метана или других органических соединений. ЛАБ надеется расширить масштабы таких поисков.
– Именно поэтому вы изучаете эти экстремальные глубины? – спросил Монк.
Малаец кивну:
– Наша команда пытается пробиться сквозь броню общепринятых догм. Например, десятилетиями считалось, что зарождение жизни произошло на поверхности Земли, где вода и атмосфера подвергаются воздействию солнечного света и ультрафиолетового излучения. Моя цель – доказать обратное. Показать, что жизнь могла зародиться в подземной среде, подпитываясь химической энергией. Именно это пробудило во мне интерес к пьезосфере Земли – слою, который покрывает морские глубины и лежит на глубине пяти тысяч метров ниже морского дна. В глубоких морских отложениях, на много миль под землей, мы нашли жизнь там, где ее, по идее, не должно быть. Жизнь с настолько медленным метаболизмом, что одно деление клетки занимает тысячу лет.
Фиби нахмурилась:
– И ваше исследование этой странной жизни надеется расширить поиск внеземных биосигнатур?
– Думаю, что может. Я убежден, у нас больше шансов обнаружить жизнь на другой планете, если искать медленную жизнь, скрытую глубоко. Быстрая жизнь на поверхности приходит и уходит быстро. Хотя поверхности планет получают много энергии от своих солнц, они также подвержены аннигиляции в результате метеоритных ударов или звездных вспышек. В то время как подземная жизнь защищена от таких катаклизмов и, следовательно, более стабильна.
Фиби заморгала, переваривая эту информацию. Датук посмотрел за ее плечи и кивнул в сторону окна.
– Похоже, мы снова в открытой воде.
Фиби обернулась. Мрак действительно рассеялся.
– Соленость пришла в норму, – сообщил Датук от своей консоли сенсоров. В его голосе слышалась нотка растерянности. – И продолжает падать. Содержание кислорода повышается.
Фиби впилась глазами в темный океан. К этому моменту они уже опустились ниже семи тысяч метров, глубоко в хадальную зону.
– Это ожидаемо на таких глубинах, – сказала она. – Вода в этих глубоких океанских впадинах богаче кислородом из-за пониженной солености и более высокого давления.
– Но посмотрите на эти цифры, – сказал Датук.
Фиби перевела взгляд с воды на его маленький светящийся экран. Показатели растворенного кислорода неуклонно росли. У нее на глазах они превысили 12 мг/л – на 20 процентов выше, чем ожидалось. Зато соленость упала ниже 29 процентов. Даже на таких экстремальных глубинах она обычно оставалась выше 33 процентов.
Фиби покачала головой:
– Должно быть, что-то не так с внешними датчиками. Эти цифры не могут быть верными.
Брайан заговорил с места пилота, перебив их.
– Что это поднимается под нами? – спросил он.
Фиби обернулась. Остальные наклонились к своим иллюминаторам.
Она смотрела себе между колен. Нижний изгиб купола позволял ей смотреть прямо вниз.
Вокруг нее послышались удивленные ахи и охи. От изумления у нее тоже перехватило дыхание.
Внизу – и быстро поднимаясь им навстречу, – подводный мир мерцал и сиял. Разлетаясь в сотни направлений, поле зрения пронзали траектории изумрудного и лазурного огня. Другие области пульсировали сияющим калейдоскопом.
Фиби знала, что перед ней.
Биолюминесценция.
Они продолжали опускаться к сверкающему неземному ландшафту. По мере их спуска пространство расширялось во всех направлениях, растворяясь по краям во тьме. Фиби представила себе каменные стены, возвышающиеся по обеим сторонам желоба Тонга. Они спустились вниз по его центру, не желая рисковать и случайно задеть его скалистые бока.
– Это то, что я думаю? – спросил позади нее Адам.
Фиби вспомнила черное пятно, отмеченное на батиметрической карте желоба. Оно указывало на наличие обширного кораллового леса высотой в тысячу футов и площадью в двести квадратных миль.
Только этот лес не был черным.
По мере того как «Корморан» опускался на дно, он превращался в биолюминесцентные джунгли. Это было огненное царство темных ветвей, которые мерцали, светились и переливались радужными оттенками. Снизу вырастали стволы кораллов, толстые, как секвойи. Их корни уходили так глубоко, что даже сияние подводного леса было бессильно их осветить. Прямо под «Кормораном» переплетение ветвей образовывало сплошной купол, который то поднимался, то опускался волнами по всему полю зрения.
– Сбрасываем балласт, – сказал Брайан. – Переходим на нейтральную плавучесть.
Он нажал кнопки, выбрасывая один за другим пятикилограммовые грузы.
Их спуск замедлился, и Фиби была не в силах оторвать взгляд от чарующих глубин. «Корморан» продолжил спуск и вскоре завис над мерцающим куполом. Сквозь свечение она различила бахрому полипов, извивавшихся на ближайших к ним черных ветвях.
Все полипы были изумрудного цвета и росли из твердого черного скелета коралла.
Фиби вспомнила вчерашний день и одинокий коралл возле станции «Титан-Нижний», с которого она взяла образцы. Неужели это один и тот же вид? Они были еще слишком высоко, чтобы сказать наверняка. Вчера она решила, что дерево у станции – это древний великан. Если лес внизу принадлежит к тому же виду, то тот высокий экземпляр был всего лишь юным саженцем. Как жаль, что здесь нет Джас и она не может увидеть все это воочию…
– Аках Бахар, – пробормотал позади нее Датук.
– Что это было? – спросил его Адам.
– Малайское название черного коралла, и оно кажется мне весьма точным.
Фиби упорно смотрела наружу:
– Почему? Что оно значит?
– Оно значит «Корень Моря».
Вперив взгляд в бескрайнее пространство, Фиби поправила его:
– Это больше похоже на Корень Целого Мира.
23 января, 21 час 55 минут
Две мили под Коралловым морем
Джаслин Патель потерла глаза и отстранилась от оптического микроскопа. Она провела два часа, заново просматривая препараты семнадцати образцов, которые собрала вместе с Фиби. За глазными яблоками уже зарождалась головная боль. Она объяснила это падением уровня глюкозы в крови, так как заработалась и пропустила ужин.
Но ей не хотелось подводить свою начальницу.
Она помассировала одеревеневшую шею и проверила время на открытом ноутбуке с ней рядом. По идее, Фиби уже на дне желоба. Джас ощутила укол зависти, но поспешила плеснуть на нее холодной воды.
«Скоро у меня будет свой шанс…»
Она подошла к ноутбуку и просмотрела свою работу. Джас провела день, каталогизируя морфологические и физиологические детали образцов. Для этого требовалось деликатно извлечь керны сантиметрового размера из кусков кораллов, закрепленных внутри специальных камер с высоким, глубоководным давлением. Прежде чем их изучить, каждый такой крошечный образец нужно было медленно привести в равновесие с давлением в одну атмосферу на станции.
Работа была кропотливой.
В течение дня Джас изучала каждый образец, считала у полипов количество щупалец, отмечала их окраску, измеряла длину и размеры. Она прогнала образцы через секвенатор ДНК «НоваСек 6000». И даже воспользовалась лабораторной препаровальной лупой, чтобы, отделив нематоциты, ядовитые клетки, изучить сами щупальца. Последние были уникальны, как отпечатки пальцев, и могли помочь в обосновании таксономии.
Ее ноутбук звякнул, и появилось оповещение электронной почты.
«Наконец-то…»
Джас подвинулась ближе и открыла прикрепленный файл. Он был отправлен командой станции, работающей на сканирующем электронном микроскопе. Она отправила им образцы каждого коралла, чтобы они исследовали их склериты – их известковые эндоскелеты – под разными углами. Это был еще один способ классификации каждого вида. Не существует двух одинаковых по своей карбонатной структуре кораллов.
Джас быстро просмотрела снимки, но особенно образец A17, названный в честь квадранта, где он был взят. Она представила этого черного гиганта, увешанного изумрудными полипами, одинокую рождественскую елку, медленно растущую в темноте.
Она вывела на экран изображение его склерита. Тот показал образец с нескольких ракурсов. Микрокоманда проделала замечательную работу.
Поправив очки повыше, Джас приблизила нос к экрану.
– Кто ты? – прошептала она загадке перед ней.
Образец A17 продолжал сбивать ее с толку и интриговать. Он обладал всеми характеристиками черного коралла, но его полипы имели восемь ответвлений – вместо ожидаемых шести. К тому же его щупальце-метельщик оказалось чудовищно длинным, с жалящим нематоцистом на конце, который был в четыре раза больше, чем у любого другого вида. Даже этот скан его склерита показывал такую плотность полипа, какой Джас никогда раньше не наблюдала ни у одного другого коралла.
«Неудивительно, что вы, зеленые малыши, придумали способ бегства. У вас там слишком тесно…»
Она представила себе, как маленькие полипы в тревоге выбрасываются за борт, когда Фиби брала образец, и даже атакуют металлическую клешню.
Тем не менее самой изматывающей частью дня была ее попытка проанализировать ДНК этого образца. Секвенсор продолжал выдавать код ошибки. Зная, что у нее есть другие экземпляры для изучения, Джас наконец сдалась. Она планировала дождаться возвращения Фиби, чтобы попробовать еще раз.
Проверила время.
«Или, может, стоит попробовать еще раз?»
Джас не хотела подводить подругу. Она рассчитывала завершить свое исследование сегодня и отправить результаты Фиби на «Титан-Икс», чтобы те уже ждали ее, когда она завершит свое погружение.
Приняв решение, Джас откатила стул от рабочего стола.
В этот поздний час в биологической лаборатории всё еще работали и другие исследователи, все как один склонившись в разных позах сосредоточенности. Она встала, зевнула и вышла из лаборатории. Затем пересекла центральный узел и спустилась на следующий ярус, на котором располагалась влажная лаборатория их отдела и камеры высокого давления. Здесь же располагалась дуга станций беспилотных подво