Тем не менее Ковальски заметил на нем ракеты класса «воздух – земля» и пушечные контейнеры. Движимый переизбытком осторожности и еще большей яростью, он сбил его, прежде чем тот успел причинить какой-либо вред. Это было легкое решение. После того как они с Джаррой поймали последнего из отставших китайцев, обнаружили пару десятков исследователей и вспомогательного персонала, запертых в каютах экипажа на средней палубе. Они являли собой лишь малую часть тех, что работали на борту двух станций – «Верхней» и «Нижней».
В общем, Ковальски не испытывал особого милосердия. Тем не менее он пощадил горстку коммандос – тех, которые сдались или же были тяжело ранены и не представляли угрозы. Их связали и заперли. Джарра собрал брошенное оружие и вооружил оставшихся в живых исследователей.
Пока он занимался этим, Ковальски сплавал к гидросамолету. Это был тот самый «Твин Оттер», на котором они с Монком прилетели на станцию. Самолет покачивался в гуще обломков, однако был цел.
Забравшись в него, Ковальски поспешил на выручку Хару, Бёрду и Джас, застрявшим на разрушающемся ярусе «Тетис». Скользя по волнам, без кавитации винтов в воде, чтобы не привести в действие вражеские морские беспилотники, он сумел безопасно переправить коллег обратно на станцию.
Теперь гидросамолет покачивался на волнах, пришвартованный к нижнему уровню. Ему предстоял еще один вылет. Ковальски покосился на восток – туда, куда направлялся китайский вертолет. От выживших китайцев он узнал, что в том же направлении ушел большой военный корабль.
Ковальски знал, что находится там.
«Титан-Икс».
И Монк.
Несмотря на риск полета в этом загрязненном пеплом воздухе, Ковальски не собирался сидеть сложа руки. Да, он получил некоторое удовлетворение от того, что сбил вертолет, – но не был полностью удовлетворен. Джо смотрел на плавающие среди обломков тела, и его сердце наполняла месть.
За его спиной хлопнула крышка люка. Он обернулся. К нему, неся рюкзак и винтовку, шагал Бёрд. У миллиардера были свои счеты с врагом. Кроме того, этот человек знал «Титан-Икс» лучше, чем кто-либо другой.
Внизу, у стыковочного дока, Джарра загружал снаряжение. Начальник службы безопасности был полон решимости и дальше выполнять свои обязанности. Среди выживших он нашел одного из своих товарищей по команде, раненого, но все-таки живого. Тот в одиночку будет делать все возможное, чтобы охранять станцию после того, как они втроем уйдут.
Бёрд подошел к нему.
– Джас и Хару оба отдыхают в медицинском изоляторе. Но врача нет, только медсестра.
– Спасибо и на этом. Я продолжу попытки связаться хоть с кем-нибудь. Чтобы нам прислали помощь.
– В таком случае заодно предупредите их о том, что находится в воде вокруг нас.
Ковальски кивнул:
– У беспилотников через день-два разрядятся аккумуляторы. Но до тех пор они помогут нам защитить станцию.
У шеи Ковальски пискнула рация.
– Здесь все готово, – сообщил Джарра. – Можем отбыть в любое время.
Джо повернулся к Бёрду.
– Готовы произвести небольшой взаиморасчет?
Тот даже не улыбнулся:
– Буду более чем счастлив вернуть посылку, которую они нам оставили.
Ковальски посмотрел на «Твин Оттер». Ранее он собрал все заряды, которые установили коммандос, а также все их запасные сумки с «семтексом». Опираясь на свой опыт взрывника, Ковальски разработал для китайцев «специальный пакет помощи».
– Тогда давайте поиграем в почтальона, – сказал он.
И, продолжая смотреть на восток, последовал за Бёрдом. Увы, он увидел на пути своего плана серьезное препятствие.
«Во-первых, мы должны добраться туда».
С каждым часом мир неуклонно сжимался. Низко нависли небеса. Пылая далекими огнями, горизонты, казалось, наступали на них со всех сторон. Темные тучи пронзали зигзаги молний. Вдалеке гремел гром – не с неба, а из глубин земли. А сверху, наполняя собой воздух и море, непрерывными горячими струями падал пепел.
Тем не менее Ковальски был полон решимости остаться верным долгу почтальона и выполнить свой маршрут.
Ни снег, ни дождь, ни зной, ни мрак ночи…
Джо хмуро посмотрел на окружающий мир и добавил свой постскриптум: «Ни эти гребаные извержения вулканов».
09 часов 55 минут
Укрытая одеялами, Джас дрожала в крошечном медицинском изоляторе. Голова раскалывалась от боли. Борясь с ознобом, она надела еще и длинный плащ Ковальски.
Когда Джас только положили в палату, стройная рыжеволосая медсестра с сильным австралийским акцентом дала ей пару таблеток парацетамола. Из-за сотрясения мозга Джас не могла принимать ничего более действенного, даже аспирин, ибо тот мог усилить любое внутричерепное кровотечение. «Лучше просто отдохните», – предложила медсестра.
Джас взглянула на соседнюю койку. Хару получил укол сильного обезболивающего, на руку ему наложили лангет. Он дремал в наркотическом тумане, слегка похрапывая через открытый рот. Она была счастлива, что он наконец смог немного поспать.
С другой ее стороны койка была занята кое-кем, кого она не очень хотела видеть.
Укутанный одеялами, доктор Ким Ченсук страдал так же, как и она. Его трясло, все тело била дрожь. Лицо пепельное, глаза налиты кровью. Лоб в испарине, обескровленные губы потрескались. Ченсук покинул станцию с первой партией эвакуированных. Уже больной, он пережил нападение в палате.
Его левая рука покоилась поверх одеяла. Ниже локтя она была темно-серой; пальцы черные, как будто пораженные некой каменной гангреной. Он стонал и время от времени дергался. Но медсестра поставила ему капельницу с морфином; тот все еще поступал в его вены, удерживая в беспокойном тумане.
По сравнению с ней его состояние было гораздо более тяжелым. Должно быть, его ужалил не один коралловый полип, что вызвало более сильное отравление организма, из-за чего он заболел быстрее.
Она вытянула свою руку и осмотрела ее. Половина ладони была серой. Два пальца были еще темнее. А средним пальцем она вообще не могла пошевелить.
– Что это за яд? – прошептала Джас.
В поисках ответов она перекатилась на бок и схватила свой ноутбук. Джас взяла его с собой, когда Ковальски на гидросамолете доставил их обратно на станцию. Несмотря на происходящее, она не собиралась прекращать свои исследования. Чтобы отвлечься от лихорадки и болей, включила компьютер и открыла свои файлы, особенно те, что касались образца А17, обломка черного коралла с этими зловещими, свободно плавающими изумрудными полипами. Затем взялась заново просматривать макро- и микроскопические данные и изображения, пытаясь найти любое объяснение тяжести своего состояния и состояния Кима. Задним числом она пожалела, что не изучила ядовитые нематоцисты коралла более тщательно, ограничившись тем, что отметила морфологические особенности клеток, которые можно было описать двумя словами.
Чертовски огромные.
Раздосадованная, с раскалывающейся от боли головой, Джас вывела на экран данные ДНК – те немногие, что у нее были. И вспомнила причину, почему ее ужалили. Она собирала второй образец, чтобы повторно провести проблемный анализ, тот, что постоянно выдавал на секвенаторе ДНК ошибку.
Тем не менее некоторую информацию удалось получить при первой попытке. Обычно экран заполнялся калейдоскопом данных, но в A17 повсюду зияли огромные пробелы. Неудивительно, что секвенсор «НоваСек» отказывался его анализировать. Джас стала рассматривать отсутствующие полосы, пытаясь понять, почему секвенсор не смог прочитать эти участки кода.
Если второй анализ выдаст те же ошибки в тех же местах, это будет означать, что проблема не в машине и не в ее технике – боже упаси, – а в аномалии в самой ДНК.
Джас облизнула пересохшие губы и начала второй заход.
Вот почему она все еще работала, когда вниз прибежали Ковальски и остальные. Поскольку второй образец уже был отобран – и никто во время эвакуации не использовал оборудование, – она быстро провела повторное секвенирование. К сожалению, из-за спешки у нее не было времени проанализировать результаты…
Зато теперь его больше чем достаточно.
Джас открыла второй экран данных и сравнила два прогона. У нее тотчас вырвался тихий вздох – смесь удивления, восторга и некоторого глубокого удовлетворения.
«Я знала, это не могло быть ошибкой пользователя».
Два набора данных идеально совпали. Оба раза секвенатор столкнулся с проблемами при обработке идентичных участков генетического кода.
Джас сердито посмотрела на эти пустые места.
– Что вы скрываете? – прошептала она.
Прежде чем Джас успела подумать дальше, с соседней койки раздался громкий шум. Она обернулась: запрокинув голову, Ким Ченсук бился в конвульсиях, на его губах выступила пена. Она взглянула на экран, который следил за его жизненно важными показателями. Пульс превышал двести ударов в минуту, а температура подскочила до 105 градусов по Фаренгейту.
Прибежала медсестра со шприцем.
Температура Кима поднялась до 107 градусов. К ним бросился еще один сотрудник, помогая удержать больного на койке. Медсестра закрепила капельницу и воткнула иглу.
– Ввожу диазепам.
Она нажала на поршень. Конвульсии Кима перешли в дрожь, которую сменила вялая расслабленность. Сердечный ритм замедлился. Но один жизненно важный показатель продолжал расти. Температура была на отметке 110 градусов.
– Нужна ледяная ванна, – сказала медсестра.
– Пойду посмотрю в пищевом складе, – сказал ее помощник и убежал.
Джас покачала головой: температура Кима поднялась до 112 градусов. Казалось, он сгорал изнутри. Она приложила ладонь к собственному влажному лбу, проверяя свое состояние. Посмотрела на руку Кима. Почернение кожи распространилось на всю кисть.
Джас сжала кулак, но еще два ее пальца отказывались сгибаться.
Она опустила руку.
Что, черт возьми, происходит?
24 января, 06 часов 15 минут
Джакарта, остров Ява, Индонезия