Грей повернулся к морю.
Змеи, словно прислушиваясь, медленно остановили движение. Одна за другой они погружались в море. Пепел оседал над водой, скрывая их из виду.
Грей нахмурился.
«Неужели мы, сами того не подозревая, отослали их прочь?»
Сейхан ахнула и застыла от неожиданности.
Вокруг тела ее матери появились щупальца. Извиваясь в воздухе, они очень походили на змей. Их биолюминесцентное свечение постепенно приобретало синхронность, по спирали переходя от одного щупальца к другому, от одного сияющего цвета к другим цветам. Все это создавало водоворот мерцающей красоты, как будто на воду опустилась радуга.
Щупальца медленно опустились и осторожно прощупали бледную кожу Гуань-инь. Из длинных щупалец росли меньшие и касались всего ее тела. Каждое такое прикосновение оставляло на ее плоти набухший рубец. Щупальца тянулись повсюду, извиваясь под ее платьем, по ее лицу. Казалось, они выискивали почерневшие отметины от жал ядовитых кораллов.
И пока они работали, Гуань-инь стонала и вскрикивала, жмурясь от боли.
Однако змеи продолжали делать свое дело.
Не в силах больше сдерживаться, Хэн спустился на платформу и, почтительно кланяясь, произнес:
– Если это лекарство работает, оно понадобится и другим.
Они отодвинулись в сторону, уступая ему место. Грей знал, что у доктора есть пациенты в Камбодже, но он беспокоится не только о них. Гуань-инь, конечно же, не единственная, кто получил в этих водах дозу яда. Регион нуждался в излечении так же сильно, как и пациенты Хэна.
Встав на колени, доктор протянул стеклянную чашу для сбора образцов. Должно быть, та лежала у него в рюкзаке вместе с прочими медикаментами. Вот почему он отправился в это путешествие: в надежде найти лекарство. Несколько щупалец скользнули по стеклу, покрывая его своим огненным раствором. Хэн подождал, пока чаша наполнится до краев. В процессе он получил несколько ожогов, довольно болезненных, но, судя по его глазам, он был готов страдать ради этого лекарства. Как только противоядия набралось достаточно, Хэн убрал руку и запечатал контейнер. Он повторил этот процесс со второй чашей, после чего поставил образец рядом с коленом Грея.
– Я поделюсь всем, что мы найдем, – сказал Хэн. – Если вы сделаете то же самое.
– Конечно, – пообещал Грей.
Хэн отвесил короткий поклон и удалился.
Огненное крещение Гуань-инь продолжалось еще несколько минут, демонстрируя внимательность и тщательность подводных существ. Наконец, словно повинуясь некоему неизвестному сигналу, все щупальца-змейки уплыли прочь.
Как только они ушли, Грей помог вытащить Гуань-инь обратно на рампу для ныряния и дал ей отдохнуть там под присмотром Сейхан. Он стоял и смотрел на темное море.
Существа так и не появились вновь, по-видимому, выполнив свои обязанности как здесь, так и в окружающих водах.
К сожалению, это касалось только данной области. До них гулким эхом все еще докатывались далекие залпы, а на горизонте продолжали полыхать огни.
Грей нахмурился. Он знал правду об их усилиях.
Этого все еще недостаточно.
24 января, 15 часов 22 минуты
Восемь миль под Тихим океаном
В акустических наушниках Фиби то громче, то тише звучал жутковатый хор голосов и более резких криков. Они гулко доносились из поникшего леса, поднимаясь оттуда, где мерцала и светилась поляна.
Песня была прервана приглушенными взрывами, которые то нарастали, то стихали. Она не знала, что это, – то ли это была перестрелка, то ли они возникли в результате извержения вулкана. Фиби посмотрела вверх. «Корморан» приближался к глубине четырнадцати тысяч метров, но верхний мир казался намного дальше. Его беды казались мелкими и неважными, не имеющими никакого отношения к этим тихим и мирным глубинам. Датук фыркнул позади нее, слегка пнув ногой ее сиденье. Она сняла наушники:
– Что-то не так?
– Я все еще получаю от секвенатора те же аномальные результаты, – сказал он. – Не знаю, влияет ли на прибор давление или радиация.
– Какие там показатели радиации? – спросил Адам.
Датук откинулся на спинку кресла и слегка поежился:
– Восемьсот бэр. Да, хорошего мало. Может вызвать острую смерть.
– А здесь?
– Сто шестьдесят.
Фиби сглотнула. Ее начало подташнивать, но она не знала, что это – то ли ранний признак радиационного отравления, то ли просто сказывалось напряжение.
Брайан поморщился:
– Приближаемся к четырнадцати тысячам метров. Из-за давления и радиации я продержу нас здесь всего четверть часа. После этого мы идем вверх.
Судя по его тону, он не потерпит никаких возражений. Никто и не рискнул. Никто из них не хотел оставаться здесь дольше, чем это возможно.
В течение последнего часа «Корморан» начал пощелкивать и стонать под нарастающим давлением. Это держало их всех в напряжении. Фиби пыталась отвлечься, слушая лес, ища утешения в тихом хоре вокруг нее. С этой же целью она повернулась и посмотрела на Датука:
– Что у вас за проблемы с секвенсором? Может, я смогу помочь?
Датук с досадой покачал головой:
– Я продолжаю получать ту же самую ошибку. «Мин-Ион» обычно очень точен, способен выделять и различать отдельные основания ДНК и РНК. То же самое с полипептидами и другими полимерами. Но в ДНК, которую я достал из образца, я зарегистрировал аденин, гуанин, цитозин и тимин.
Фиби пожала плечами. Эти четыре основания – сокращенно АГЦТ – составляют четырехбуквенный код большей части жизни на планете.
– Так в чем проблема?
– Согласно результатам «МинИона», эти четыре основания составляют девяносто восемь процентов ДНК образца. Я повторил тест и продолжаю получать то же число. Плюс-минус несколько знаков после запятой.
– Что составляет оставшиеся два процента?
Датук нахмурился:
– В этом-то и все дело. Они всё еще регистрируются как АГЦТ, только помечены как аномальные.
– Почему?
Он посмотрел на нее:
– Хотя основания имеют одинаковую конфигурацию, эти молекулы АГЦТ состоят из атомов кремния, а не из углерода.
Фиби нахмурилась:
– Такое вообще возможно?
– Кто знает… В лабораториях уже созданы микроорганизмы, способные ферментативно производить кремнийорганические свойства. Даже РНК- и ДНК-подобные основания. – Датук вздохнул. – Но ошибка, которую я читаю, может быть просто следствием загрязнения, путаницы из-за присутствия в образце ила или песка. Кремний есть везде. Он составляет тридцать процентов земной коры. Его в сотни раз больше, чем углерода. Теоретически формы жизни на основе кремния возможны, но углерод более универсален, и поэтому жизнь на Земле основана на нем.
– Может, не вся жизнь… – Фиби посмотрела в море. – Вдруг эта форма жизни – некая химера? И имеет оба типа оснований ДНК – углерод и кремний…
– Я не знаю. Но это может объяснить, как эти существа выживают здесь. Редкие виды рыб способны жить на таких экстремальных глубинах, потому что белок, вырабатываемый нормальной ДНК, при таком давлении перестает функционировать. Возможно, кремнийорганические гены производят уникальные белки, которые помогают им выживать.
– Возможно, – согласилась Фиби.
Датук вздохнул и сел:
– Это все домыслы. Без дополнительных исследований точно сказать невозможно.
Их прервал Адам:
– Посмотрите налево.
Фиби повернулась лицом к иллюминатору. Ее взгляд привлекло какое-то мерцающее движение. По темному лесу пронеслась светящаяся полоса. Она кружилась и извивалась. Щупальца то резко вытягивались во все стороны, то сжимались. Огни вспыхивали и мелькали, словно пожар. Панику его бегства и мерцание его боли было просто невозможно не увидеть.
– Должно быть, он случайно попал в зону облучения, – сказала Фиби. – Затем в страхе убежал не в ту сторону. Глубже, в мертвую зону.
Полипообразное существо выскочило из леса на открытое пространство. Оно било щупальцами и крутилось, бросаясь на них.
– Он направляется к нашим огням, – сказал Датук.
Существо подскочило к ним и закружилось вокруг «Корморана». Его голова имела форму пули, нечто среднее между кальмаром и осьминогом. На ее краю сидели четыре круглых глаза, каждый из которых рассматривал странного чужака, вторгшегося в эти глубины. Раскинув восемь щупалец, он обвил ими стеклянный гребешок, словно умоляя впустить его внутрь.
Но они ничего не могли сделать.
Он вцепился в «Корморан», вспыхивая и мигая, умоляя. Сквозь полупрозрачную кожу четыре сердца били в литавры явной паники. Спустя долгую минуту свечение его тела померкло. Жутковатое сжатие его сердца замедлилось, и он умер, убитый радиацией.
Фиби положила ладонь на стекло.
Прости.
В конце концов он исчез. Великолепие его красок потускнело и растворилось во мраке, став его частью.
Рядом с ней Датук вытянул гидравлическую руку «Корморана», пытаясь взять другой образец.
Фиби потянулась к нему:
– Нет. Пожалуйста, не надо.
Датук кивнул и убрал механическую руку.
Несколько мгновений они сидели молча. Первым заговорил Датук:
– Он определенно имел характеристики рудиментарного осьминога. Возможно, это действительно прародитель вида. Недостающее звено. Объяснение того, что сбивает с толку эволюционистов, когда дело доходит до анатомии, физиологии и интеллекта осьминогов.
– А как насчет тех кусочков кремнийорганической ДНК? – спросила Фиби.
Датук фыркнул:
– Возможно, нам не следует полностью сбрасывать со счетов статью, о которой я упоминал во время первого погружения. Про осьминогов, прилетевших из космоса.
Адам повернулся к нему, явно настроенный скептически:
– Что утверждалось в этой статье?
– Главный аргумент состоит в том, что наша планета могла быть засеяна внеземными мутагенными ретровирусами во время кометной бомбардировки, поразившей Землю в кембрийский период. Эта дата действительно соответствует появлению ретровирусов в линиях позвоночных, вирусов, которые появились словно из ниоткуда. В статье предполагается, что именно эти мутагенные ретровирусы спровоцировали Кембрийский взрыв жизни – событие, произошедшее полмиллиарда лет назад, когда возникли почти все основные филы современного мира. В статье также утверждается, что именно эти вирусы создали уникальную и необъяснимую биологию осьминогов.