Гриня сидел в кресле перед большим зеркалом, а вокруг него хлопотали четверо девиц во главе с Машей. Они, весело смеялись, примеряли на Грине женские парики разного цвета, с разными прическами. Гриня сидел в майке и трусах. Одна из девиц старательно гримировала его, румянила щеки. Другая, замазав его брови, наводила тонкие дуги повыше их. Две девицы натягивали на его ноги черные колготки. В общем, они превращали Гриню в молодую красивую женщину.
Из своей комнатки вышла Лулу. Она была одета в ярко-желтую кофту, широкую юбку всех цветов радуги. Встала перед Машей. Та оглядела ее, потом „обмеряла“ взглядом Гриню.
— Годится!.. Раздевайся.
Лулу быстро скинула с себя юбку и кофту.
Стоящие „на стреме“ гангстеры увидели сквозь отверстиях в газетах; как дверь машиного заведения открылась, оттуда вышла молодая фигуристая женщина с рыжими волосами, в туфлях на небольших каблуках. Большая дамская сумка висела у нее через плечо.
Гангстеры переглянулись, подмигнули друг другу и двинулись было к заведению, но дверь быстро защелкнулась. Табличка же не была снята, и они разошлись по своим местам.
Гриню так искусно загримировали под женщину, что его и сам боцман не узнал бы. С перетянутой широким лакированным ремнем талией Гриня, вихляя бедрами, быстро-быстро пошел по улице и, дойдя до первого угла, тут же свернул, смешался с толпой.
Гриня шел по краю тротуара, все время оглядываясь — бежать в туфлях он не мог. Гангстеров не было видно. Но зато его заметили из полицейской машины. Она тихо пристроилась за ним. Двое полицейских обменялись репликами.
— Ты знаешь эту шлюху?
— Первый раз вижу. Такой в нашем районе не было.
— Надо проверить.
Сидящий за рулем прибавил газу, и машина поравнялась с Гриней.
Выскочив на тротуар, полицейские быстро подхватили под руки Гриню и сунули его в машину. Гриня отчаянно закричал, зажестикулировал.
— Я рашен фишмен! Рашен фишмен! — Он рванул с себя парик.
Полицейские засмеялись, один из них сказал:
— Смотри, голубой!
Путешествие боцмана закончилось у того же бунгало.
Чернокожие девушки с оголенными; грудями приготовились мыть стоявшего в воде у края бассейна боцмана. Импозантная управительница-мажордом склонилась к нему, показывая страницу журнала „Лайф“, на которой был помещен большой цветной снимок Грини, боцмана и капитана. Над головой Грини стояла „галочка“-отметка. „Мажордом“ наклонилась к боцману, ткнула пальцем в его изображение.
— Это ты?
Боцман по-прежнему находился в большом подпитии и продолжал „гулять“.
— Я! — обрадовано заорал он. — А это мой дружок Гриня! Матрос первого класса. А это наш капитан, видный мужик, но лопух — без меня ничего не может!
„Мажордом“ кивнула. Девушки с веселым смехом и возгласами занялись боцманом. Ритмично били „тамтамы“.
Полицейские втащили Гриню в участок под руки. Гриня, отбиваясь, кричал свое.
— Я рашен фишмен!.. Дайте мне рашен консул!
— Заткнись, голубой! — показал дубинку один из полицейских.
Второй, открывая решетку „телевизора“, сказал:
— Придет комиссар, он разберется, какой ты рыбак.
Гриню заперли. Он тяжело рухнул на стул, надулся.
Сидевший на полу в углу „телевизора“ здоровенный парень в туго обтянутых джинсах поднялся и, слегка вихляя бедрами, подошел к нему. Очень ласково улыбнулся Грине, глядя ему в глаза, нежно провел рукой по его голове.
Гриня удивился.
— Ты чего? — оттолкнул он руку парня.
Парень еще ближе придвинулся к Грине, еще нежнее улыбнулся ему.
Наконец сообразив в чем дело, Гриня вскочил.
— Ты что!.. Эй, ты что! Уйди! — отмахнулся от парня. — Чего он ко мне пристает, мужики?!
Парень, не обращая ни на кого внимания, продолжал так же улыбаться, достал конфетку, протянул ее Грине.
— Уйди!!! — завопил Гриня и замахнулся на него.
Полицейские ржали. Один из них заметил:
— Не понравился.
Парень грустно вздохнул, обиженно заморгал глазами и ушел в свой угол.
Девушки, кончив умащивать боцмана душистой косметикой, надели на него набедренную повязку, подвели его к „мажордому“.
— Спасибо, девушки!.. — от души поблагодарил боцман. — Давно так не мылся. Но мне нужно скорее назад.
„Мажордом“ властно повернула его к себе, строго сказала по-русски:
— Успеешь! Тебе выпала большая честь. Моя госпожа влюбилась в тебя. И если ты ей понравишься — тебе будет очень хорошо. А если нет — тебе будет очень плохо!.. Смотри.
Она указала на шесты с черепами. Боцман глянул на черепа с шевелящимися от ветра волосами и начал трезветь на глазах.
— Будет сделано! А назад меня быстро отправите? — спросил, пугаясь, боцман.
— Конечно. Мы ведь не жениться тебя привезли.
— Пошли! — храбрясь, подкрутил усы боцман. — Еще не было женщины; которой бы я не понравился!
Управительница подвела боцмана к дверям бунгало, по обе стороны которого стояли раскрашенные воины в набедренных повязках. Открыв дверь бунгало, она легонько подтолкнула туда боцмана. Захлопнула дверь.
„Тамтамы“ начали отбивать ритм „брачного“ танца. Девушки в одних набедренных повязках запели и затанцевали свою африканскую „ламбаду“. Они все убыстряли и убыстряли темп, все громче били „тамтамы“… Но страстного крика из бунгало не доносилось. Еще больше усилили темп „тамтамы“, все громче пели и кружились в танце девушки. В бунгало было тихо. Прошла еще минута, и дверь бунгало распахнулась настежь. Из-за занавесок показалась черная женская рука, держащая боцмана за волосы, мелькнуло черное полное женское колено, поддавшее боцману под зад. Он взлетел над крыльцом и рухнул под ноги девушек. Музыка сразу оборвалась. Боцман вскочив на ноги, посмотрел на нахмурившуюся управительницу. Она плавным движением руки указала на шесты с головами.
Взвизгнув от страха, боцман опрометью бросился от бунгало по направлению к джунглям. На бегу он успел только подхватить джинсы и рубаху, лежавшие около купальни.
Управительница, улыбаясь, смотрела ему вслед, пока он не скрылся в зарослях. Затем развернула журнал с фотографией и поставила галочку над головой боцмана. Без галочки остался один капитан.
…Солнце клонилось к закату, когда боцман в одной только набедренной повязке выбрался из джунглей к шоссе. Тяжело дыша, он остановился за кустиками, натянул на себя джинсы и рубаху. Из кармана достал часы, пристегнул на запястье, глянул на них и босиком помчался вдоль шоссе в сторону города. Пробежал он немного: сил уже не было. Остановившись на краю дороги, он начал энергично „голосовать“ пролетающим мимо машинам. Машины не обращали на него внимания. Боцман, махнув рукой, побрел в город пешком.
Вскоре его обогнал черный „бьюик“ и остановился впереди. Знакомые нам гангстеры в черных шляпах смотрели через черное стекло на приближающегося боцмана.
— Точно, это он! — сказал первый. Обрадованный боцман подбежал к „бьюику“. Задняя дверца раскрылась, и его быстро втащили в машину.
— Тебе не уйти от нас, Лисица Джо!
— Взял банк — надо делиться!
— Где прячешь деньги, Джо?
Боцман посмотрел на одного, на другого, вздохнул.
— Надоели вы мне, мужики, во!.. — он провел ладонью по горлу и приподнялся, подавшись вперед. Перегнулся через спинку переднего сиденья и приспустил штаны.
Гангстеры, взглянув на его голую задницу, удивленно переглянулись а один сказал:
— Лажа. Это не он.
Капитан стоял у трапа, поглядывая на часы. До отхода плавбазы оставались минуты.
На причале показался Гриня, он уже был умыт и переодет в свою, одежду. На плече у него висела большая женская сумка, которую ему подарили девушки. В ней он и носил свои вещички, когда был „женщиной“. Капитан подождал, пока он поднимется по трапу, поманил его к себе пальцем.
— Пришел… А я думал, опять тебя с вертолета скинут. А где боцман, твой дружок?
— Понимаешь, кэп… Как утром вышли, он мне тут же говорит: „Сейчас ударим по шампанскому“…
— Все ясно! — Капитан поднес ко рту микрофон, на весь корабль прозвучало: — Палубной команде, приготовиться к отходу!
Капитан повернулся, чтобы подняться в рубку, но тут увидел, что к трапу на большой скорости подъехал длинный черный „бьюик“. Четверо в черных костюмах и шляпах выскочили из него, помогли вылезти боцману. Он держал перед собой, обнимая обеими руками, огромную коробку. Улыбаясь, кивнул своим „друзьям“; те разом, приподняв шляпы, осклабились, быстро сели в черную машину, и она умчалась.
Гриня, узнав гангстеров, которые за ним гнались, слегка, обомлел. Боцман, ничего не видя перед собой, медленно карабкался по трапу. Капитан спросил у Грини:
— Что за машина?… Кто такие?
— Да так… — небрежно ответил Грийя. — Боцмана кореша. Люстру ему помогали купить.
Капитан кивнул головой, пошел на мостик, а боцман двинулся по палубе дальше. Гриня хотел ему помочь, но боцман оттолкнул его бедром. Он осторожно двигался по палубе, ничего не видя перед собой.
Не раз обиженная им обезьянка сидела на вантах, чистила банан. Когда боцман с ней поравнялся, она кинула ему под ноги шкурку. Боцман сделал еще шаг, другой и наступил на шкурку. Поскользнулся и с размаху грохнулся на палубу, накрыв своим телом картонную коробку. Раздался громкий звон разбитого вдребезги стекла. Боцман сел возле коробки и тупо уставился на нее. Подбежавшие к нему Гриня и двое матросов открыли коробку, извлекли из нее огромную, в несколько ярусов люстру. За исключением двух, все плафоны в ней были разбиты. На вантах ликовала обезьянка.
— Что ж я теперь Клаве скажу? — с ужасом проговорил боцман.
Радист Костя деловито предложил:
— А ничего!.. Железяки я поправлю. А эти два, целых — выкинешь, — указал на плафоны. — И скажешь, так и было… мол, плафоны в магазин не подвезли.
Ранним утром плавбаза, покинув рейд, вышла в океан. Позади были видны вершины гор оставленной земли. На палубе шла приборка. Хмурый боцман наблюдал за приборкой, время от времени, как кошка, отпрыгивая от брызг воды. Раздался крик: