Та, что назвалась Аней, распустила волосы и чуть задрала голову. Вероятно, ей казалось, что это её делает невероятно привлекательной, что на самом деле было далеко не так. Верхние её зубы чуть выступали вперёд.
Артём предложил им определиться с заказом.
– Я очень хочу, например, вина красного. Пиво – это напиток всякой быдлятины. Купишь мне? – Аня шмыгнула носом.
– Выбирай. – Артём пододвинул к ней винную карту.
– А ты сам всё-таки пиво будешь? – включилась в разговор Света.
– Я тоже, пожалуй, по вину. Бутылку на троих?
– Для начала. Только хорошего вина. – Аня зазывно улыбнулась.
Девки, похоже, попались незлые. Артёма это как-то успокаивало.
Вскоре перед ними появилась бутылка бордо. От закуски Аня со Светой отказались. Света вертела бутылку в руках и с интересом разглядывала этикетку.
В итоге Артёму пришлось отобрать у неё бутылку. Бармен шустро подскочил к их столу и наполнил бокалы.
– Значит, ты из Москвы? – Аня жадно отхлебнула.
– Я же уже сказал. Да. Из Москвы. А что?
– Ничего. Спросить нельзя?
– Можно, – смягчился Артём, хотя далось ему это не без труда. Аня всё больше раздражала его. Особенно её большая грудь, которой та явно гордилась.
По всей видимости, эти красавы-красавеллы каждый день ловят таких скучающих лопухов, как он. И лопухи, как и он, выбирают их смурное общество взамен того времяпрепровождения, что кажется ещё хуже, пошлее, страшнее. Например, незнакомая квартира, чужая постель и мысли, с которыми не совладать. Интересно, чем всё это кончится? Такое кино стоит досмотреть.
Он много ходил сегодня и прилично стёр ногу. Теперь чуть выше пятки саднило. Он освободился от ботинок. Стало легче.
Жизнь шла, шла и вот дошла до точки, откуда видно, как она была, в сущности, постыдна и ничем не примечательна. У Майи и её соратников есть хотя бы мечта, глупая, несбыточная, но есть. Тьфу! Опять Майя…
Света выглядела моложе своей подруги, с мальчиковой стрижкой, обиженная как будто, даже не пытающаяся его очаровать, но глаза цепкие, неглупые, за ними какая-то судьба, история. А что за Аней? Не угадаешь. Она без конца улыбалась и влажно смотрела ему прямо в глаза. Чего-то ожидала от него, но не получала. И не отчаивалась.
После первого бокала вина Света раскраснелась. Оживилась.
О чём такие дамы говорят с тем, кого они развели на выпивку? Они говорят, как обычные люди. В них нет ничего демонического. Темы как темы, слова как слова. Просто в мире услуг они предлагают себя и борются за потребителя всеми доступными силами и средствами.
Оказалось, что Светлана любит Гумилёва, даже продекламировала первые два четверостишия «Жирафа».
Шалимов подивился такому повороту. Неужели заготовка? А почему нет? Всякие же лошары попадаются. Кто-то и от Гумилёва растает и рассудок потеряет, поверив на пару часов, что перед ним девушка его мечты и надо её всячески ублажать, беспрекословно выполняя все её просьбы.
Артём едва пригубил из бокала, и Аня со Светой на удивление не принялись уговаривать его выпить ещё. Просто сами, быстро справившись с одной бутылкой, заказали следующую. А потом и третью…
Аня захмелела заметно и дурно. «Видно, ей мало надо», – предположил Артём.
– Может, в караоке пойдём? – Язык у неё немного заплетался, хотя она очень старалась произносить слова чётко.
– Да я не особо их люблю. Шумно там.
– Пойдём, пойдём, Артёмчик. – Света просительно взяла Шалимова за руку. – Хочется попеть.
– Ну хорошо. Сейчас рассчитаюсь, и пойдём.
– Какой ты славный… – протянула Аня.
Артём подозвал официанта, оплатил счёт картой и вопросительно взглянул на своих новых подруг.
– Ну, куда едем? – По их довольным лицам он догадался, что первая часть прошла успешно и сумма счёта их вполне удовлетворила. «Интересно, как они получают свой процент? Деньгами? Или кормёжкой?»
– На Ваське есть прекрасное караоке. – Аня залпом допила то, что оставалось в её бокале.
Артём слышал, что коренные петербуржцы психуют, когда кто-то называет Васильевский остров Васькой. Разбитная Анюта, видимо, к ним не относилась.
Такси приехало быстро. Артём сел впереди, а Аня со Светой разместились на заднем сиденье.
Петербург ночью создаёт целую вселенную огней. Величие города в темноте приобретает свойство быть необозримым, страшить и восхищать одновременно.
В караоке-клубе, расположившемся где-то между Большим и Средним проспектами, стоял угрожающий шум. Орущие люди не слышали никого, кроме себя.
Артёму и его спутницам указали на свободный стол. Помимо меню бара перед ними положили весьма обширный список песен.
Как только они расселись, им принесли микрофон и попросили сказать номер фонограммы. Аня сразу назвала какие-то цифры. Похоже, она хорошо знала здешний плейлист. В том, что девушки тут не впервые, Артём ни секунды не сомневался.
Затем она так фальшиво и с таким самозабвенным видом затянула песню «Ты любила холодный обжигающий виски», что Артём с трудом сдержал смех.
Теперь была его очередь петь, но он энергично замахал руками, отказываясь. Света, неожиданно оказавшаяся обладательницей неплохого контральто, заказала себе пошловатые «Белой акации гроздья душистые» и исполнила их вполне интеллигентно, не кривляясь и не манерничая. Кто-то даже захлопал.
– Где так научилась петь? – приблизив губы к её уху, спросил Артём.
– В музучилище, пока не выгнали.
– За что?
– Экзамены провалила.
– Как так?
– Отстань! Ты чего мне, папаша, что ли… Возьми нам виски лучше. «Чивас». Очень захотелось. Не жлобись! «Ты любила холодный…»
Артём внял просьбе. Он и не собирался «жлобиться». Но тон Светланы его расстроил. Столько в нём было вульгарности, холода, безразличия, неприкрытого стремления его обмануть. А чего он ожидал?
Тьма внутри него прорвалась из тех тайников, куда он её так тщательно запихал, и залила всё внутри. А ведь Света почти понравилась ему. Виски он взял и себе. «Выпью пятьдесят граммов и уеду. Пусть поют дальше без меня».
Порцию «Чиваса» он проглотил с трудом. Едва не подавился.
Желание побыстрее уйти из этого песенного ада усилилось. Всё. Наигрался. Ничего сногсшибательного.
Почему-то вспомнилось, как один его друг любил приговаривать: не можешь петь – не пей.
Второй глоток прошёл куда лучше первого. Мысли закрутились, как жидкость в стакане, когда её размешиваешь ложечкой.
Оказывается, брат погиб не своей смертью. Почти сорок лет назад. А убийцы на свободе. И он теперь с этим знанием должен жить, как-то с ним справляться или что-то предпринимать.
Где-то в самой глубине его болезненных размышлений появилась точка, напоминающая, что здесь, в этом городе, учится его племянница Лиза. И хоть он решился сбежать сюда, наткнувшись на её телефон, встречаться с ней не собирался. По большому счёту, зачем он ей? Зачем она ему? Или нет?
Как там Вера?
Один из посетителей заревел: «Очарована, околдована!..» Несколько пар поднялись со своих мест. Света взяла Артёма за руку и потянула на танцпол. Он сопротивлялся, но девушка проявила редкую настойчивость. Пришлось уступить.
«Потанцую с ней и уйду», – успокоил он себя.
Танец вылился в бессмысленное неуклюжее топтание. Артём обрадовался, когда песня закончилась.
Вернувшись к своему столу, они увидели, что Аня крепко спит, положив голову на руки.
– Ладно, – как можно спокойнее и дежурнее выдавил из себя Артём, – мне пора. Я прошу счёт?
– Хорош ты! – зло бросила Света. – А мне эту дурынду на себе, что ли, тащить? Ты уж развези нас по домам, кавалер.
– Развезу. Не проблема.
Аня напилась, как глупый мужик.
Когда Света и Артём её разбудили, она непонимающе тряхнула головой и пьяно пробормотала, что никуда не пойдёт. Артём вопросительно взглянул на Свету, и та принялась теребить подругу.
Растормошила. Пока они сопровождали Аню в гардероб, а потом на улицу, риск того, что она свалится, возрастал иногда до предельного.
Почти все окна на Васильевском уже ослепли. Снег мельчил, ветер с Невы демонстрировал свою силу, словно устрашал кого-то, ночь бражничала, наслаждаясь своей властью.
– Куда вызвать?
– Улица Комсомола, пятнадцать.
Артём поискал в кармане сотовый, успел испугаться, что потерял его или украли. Потом вспомнил, что намеренно оставил мобильник в квартире на Фонтанке.
– Я мобильник с собой не взял. Вызови сама. Я заплачу.
– Одни проблемы с тобой. Все мужики одинаковые. – Светлана поддерживала подругу за локоть.
– Часто она так напивается? – раздражённо спросил Артём.
– Не-а. Она сейчас не жрёт ничего. Боится ещё растолстеть. Вот и результат. Налакалась на голодный желудок. Хоть подержи её, пока с машиной разберусь.
Артём подошёл к Ане, крепко взял её за плечо. Она явно собиралась освободить желудок, что вскоре и совершила, низко склонившись над мостовой. Шалимов её придерживал. Чуть самого не вырвало.
Света громко выругалась, достала платок и вытерла подруге рот.
В такси ехали молча, будто не было ничего важнее, чем слушать песню Митяева про Пятнадцатый квартал и Париж. Время от времени звуки музыки накладывались на всхлипывания. Кто ревёт, Аня или Света, он не различал. Не оборачиваться же! Вечер, в который он собирался впрыснуть всю свободу и избавиться от того, что тяготило, заканчивался некрасивой пошлой кляксой.
Улица Комсомола знаменита, прежде всего, своей тюрьмой. Тюремная империя, в народе «Кресты», теперь зловеще пустовала. Заключённых перевели в другое место, а это осталось для истории.
Аня жила напротив, в старом доме, как будто впитавшем тюремный вирус и потому постоянно аллергически отшелушивавшем от себя кусочки кожи.
Они вышли из такси, и машина, лихо развернувшись, уехала. Аня выглядела совсем неважно. Её била мелкая дрожь.
– Проводим её до квартиры. Тут дом – так себе. Типы попадаются такие, с которыми лучше не сталкиваться. Ещё встретит кого-нибудь на лестнице. Пьяная девушка – добыча насильника. Ха-ха!