– А что про Рахметовых скажете?
– Ну, наконец-то! – Борис Андреевич весь просиял. – Я всё размышляю, когда же вы о них спросите. Сразу скажу: сволочи, правильно их забрали…
– Почему сволочи?
– На рожах у них написано.
– Вам известно, что они приторговывают наркотой?
– Откуда? – Борис Андреевич округлил глаза. – А что? Торговали? Всё ясно. Так я и знал. – Общественник аж замер и чуть раздулся от чувства собственной значимости…
– А Рахметовы и Модест ладят?
– Да чёрт их знает! – Дима смачно плюнул на снег, словно хотел этим выразить своё отношение и к Модесту, и к Рахметовым. – На одной площадке живут. Такие гады обычно заодно.
Конечно, всю эту работу завтра могли бы выполнить его подчинённые и наверняка справились бы. Но он тем не менее был горд собой. На одной площадке, значит. Всё сходится.
Выходя из двора, он удивился, что в парикмахерской на первом этаже дома светились окна. Она круглосуточная, что ли?
В этот момент ему позвонил Сергей Туманов.
– Я лучше пойду. Зачем я здесь? – Шалимову всё надоело до чёртиков.
– Бросаешь, значит, девушек. Ладно. А я-то подумала: впервые нормальный мужик попался. Не пытается лапать. Не быкует. Деньги за секс не предлагает. Не убегает, не заплатив, из кабака. – Света повернулась к нему и чуть прищурилась: – Тебе же хреново? Так? И лучше не становится?
Артём покачал головой.
– А тебе хорошо? – зло спросил он девушку.
– Думаю, лучше, чем тебе.
– И тебе нравится вот так разводить мужиков? – Артём злился всё больше.
– В смысле?
– Да ладно. А то я не знаю, что и в баре, и в караоке вы в доле. Заманили глупого клиента и развели на дорогую выпивку. Что? Не прав?
Света поначалу склонила голову набок, потом вернула её на место.
– Ты не забыл, что ты сам нас снял? Ты какой-то псих. О господи! Правда тебе лучше отвалить отсюда.
Она устало присела на табуретку и принялась стаскивать сапоги, не обращая на Шалимова никакого внимания. Артём словно застыл, глядя на её движения. Но не уходил.
– Можно я у тебя, Артём, одну вещь спрошу? А зачем ты к нам подошёл, коли посчитал, что мы шалавы и мужиков разводим на выпивку дорогую в барах и караоке?
– Так вы же меня сначала окликнули?
– И что?
– Ну, заманивали.
– Эх ты! Дурак! Нет слов у меня. Заманивали, смотри-ка. Просто выглядел ты больно грустно. А у нас настроение было хорошее. Подумали, отчего тебе его не поднять? Пожалели тебя. А ты, такой, сначала прошёл мимо, а потом назад. Мы, кстати, поспорили с Анькой, вернёшься ты или нет. Я считала, что нет.
Артём вдруг почувствовал, что дышать ему становится тяжело. В середине груди всколыхнулась резкая боль. Куда-то пропадала точка опоры.
– Что с тобой? Ты белый весь стал. И дышишь как паровоз.
– Что-то нехорошо.
– Что болит?
– Сердце как будто. – Он провёл рукой по груди.
– Господи, что за день сегодня! Вышли, называется, с подругой по центру прогуляться.
Света помогла Артёму раздеться, отвела его на кухню, усадила на стул, по-хозяйски открыла холодильник, осмотрела содержимое.
– Тут вот валокордин есть. Махни. Хуже не будет. У меня отец всегда так делает. Сейчас накапаю тебе.
Артём послушно проглотил лекарство. Потом Света налила ему из чайника кипячёной воды.
– Не советую тебе куда-то ехать сейчас. Подожди, пока отпустит. Ты не голодный, кстати?
– Нет, – соврал Артём. Ещё не хватало тут угощаться.
Лёгкие снова наполнялись воздухом. Кровь теплела.
– Ну, что ты решил? Поедешь или останешься один на один с блудницей? Ба, ты ж в обуви! Иди снимай. Анька страсть как не любит, когда пачкают.
– Ты же вроде чуть не гнала меня только что?
– Не я. Ты сам порывался. Что, мне тебя насильно удерживать? Кто же знал, что тебя так прихватит. Сейчас лучше?
– Немного.
Артём тяжело поднялся, прошёл в прихожую, снял ботинки, вернулся на кухню. Его ужасало, что он оказался внутри истории, которую сочинил кто-то помимо воли самого Артёма. Наверное, завтра надо ехать в Москву. Как-то улаживать с Майей. Может, она одумается, извинится. Здесь – всё бред. Жаль, телефона нет. Можно было бы билеты купить прямо сейчас.
– Ну, рассказывай… Кто ты есть такой, Артём? – Света села за кухонный стол и уставилась на него так, будто она зритель, а он – актёр.
Из комнаты доносился густой храп Анны.
– Зачем тебе это? Сделай лучше кофе.
– У тебя же только что сердечный приступ был. Кофе не дам.
– Кофе на сердце не влияет. Да и не приступ это. Так…
– Всё равно не дам. Валокордин подействовал?
– Вроде да. Послушай, твоя подруга, по-моему, сейчас себя чувствует много лучше нас. Может, пойдём по домам?
– Ещё не время. Да и откуда ты знаешь, как она себя чувствует? Ты же не телепат. Ты надолго, кстати, в Петербурге?
– Трудно сказать.
– Вот тебе на! – Света легко поднялась со стула и подошла к холодильнику. Открыла его, потом закрыла. – Я думала, ты в командировке. Вечером решил прогуляться по Невскому, развлечься. Нет?
– Не совсем.
На этой кухне, где всё – мебель, люстра, холодильник – выглядело случайными и совсем не подходящим друг другу, он почему-то успокоился. Успокоился сразу, то ли от усталости, то ли от чего-то другого.
– Я приехал, чтобы переключиться, забыть многое.
– Надо же! А зачем уезжать, чтоб забыть? – удивилась Света. – Девка, что ли, бросила? Или жена? Ты, наверное, женат. Как иначе? Или сам чего наворотил и теперь дома показываться боишься?
– Не разговаривай со мной так. Мне неприятно, – с простодушной обидой попросил Артём. – Ты обо мне ничего не знаешь, а выдумываешь бог знает что. Я не женат, представь себе.
– Эх, значит, любовь. Завидую. Ладно! Давай о чём-нибудь другом.
– Не жалеешь, что из музучилища ушла? – Ему захотелось побольше о ней выяснить.
– Не ушла, а выгнали. Я же говорила.
– Не пробовала восстановиться?
– Ты вообще в курсе, какие сейчас стипендии?
– Нет.
– Ну, сегодня ты где-то пять или шесть месячных стипендий на нас потратил. Или больше даже.
Артём смутился.
– Неужели такая маленькая?
– Такая маленькая. – Света усмехнулась. – Теперь я работаю в одной компании помощником руководителя. Там несколько лучше с финансовой точки зрения, как ты догадываешься, наверное.
– Всю жизнь там не протянешь. – Артём низковато намекал на то, что стареющие секретарши мало кому нужны.
– Кто знает! Всяко бывает. – Света не поняла намёка. – Да и кем бы я была после училища? В музыкальную школу и то не устроишься. Там крысы некоторые по сорок лет сидят и никого близко не подпускают. Одним словом, не жалею я, что вылетела. Родители мне помогать не могут сейчас. Болеют. Я о них забочусь. Такие дела. Не до искусства.
– Живёшь с родителями?
– Да. С ними.
– А они сейчас не волнуются?
– Не волнуются. Я их предупредила, чтобы рано не ждали. Они у меня понятливые. Слушай, я что-то ещё выпить хочу. Тут у Аньки конина в холодильнике имеется. Не будешь против?
– Почему мне быть против? – Артём не сразу сообразил, что кониной девушка называет коньяк. – Налей-ка мне тоже чуть-чуть.
– Уверен? Только что умирал.
– Немного не повредит. Я вообще-то не особый мастак по этой части.
– Я заметила. Только пару глотков виски за весь вечер. Может, от этого сердце и болит. А?
– Не смеши! – Шалимов принял философский вид. – Слушай, а что это за Ахмед? Он, случайно, раньше не придёт?
– Боишься, что приревнует тебя? Начнёт разбираться, кто Аньку напоил?
– Ничего я не боюсь. С чего? – Артём презрительно хмыкнул
– Анька работает в Апраксином Дворе. Слышал про такой? Это огромный рынок, типа вашего Черкизона в прошлом или что-то вроде. Я, правда, не была на Черкизоне. Может, и не похож он на него. Так говорят просто. Ахмед – это хозяин точки, где она орехи, сухофрукты и прочие восточные сладости продаёт. И попутно хахаль её. Но такой, не взахлёб. У него жена, детишки, а к Аньке он каждое утро ходит, ну, понимаешь для чего. Потом вместе на рынок едут. Я её просила не раз, чтоб она послала его куда подальше. Но она до смерти боится работу потерять.
Речь Светы не отличалась благородством, но Артёму нравилось её слушать. Они чокнулись без тоста. Света выпила залпом. Артём пригубил.
– Вот всё ты про нас с Анютой расспросил, а про себя молчок. Давай-ка колись. – Света оглядела его с некоторой заинтересованностью, какой прежде не наблюдалось.
– Да особо нечего рассказывать. Живу в Москве. Работаю директором библиотеки, не женат, детей нет.
– Про «не женат» я уже поняла. Можешь не повторять, не сватаешься. – Света налила себе ещё коньяка. Быстро выпила. Поморщилась. Закусила конфетой из конфетницы. Потом развернула обёртку и стала отглаживать её ногтем.
– Я тоже так любил делать в детстве, – сказал Артём.
– А я сейчас люблю. А чего тебя на приключения потянуло? Ты вроде на вид правильный. Не прощелыга гулящий.
– У меня сейчас тяжёлые и странные обстоятельства. Не буду посвящать тебя в это. Долго и неинтересно.
Артём поднялся и подошёл к окну. Некоторое время стоял молча, потом не без пафоса произнёс:
– Вот город. Сколько же в нём всего! – Он придвинулся почти к самому стеклу, словно стремясь что-то разглядеть. – Вот тюрьма. А за ней Нева. Огромная, холодная. Везде дома. Везде люди. И никто не знает меня. Сейчас спят все. Окна тёмные.
– Это точно, – раздался из-за его спины ироничный голос девушки. – С этим не поспоришь.
– Глумишься? – Артём расстроился. Почему-то он надеялся, что она разделит его настроение.
– Нет. Не глумлюсь. – Она неслышно подошла к нему. – Не самый это лучший вид в нашем городе.
– Другого сейчас нет.
Он ощутил запах её духов, довольно тонкий, хоть и приторный.
– Жалко, что семью и детишек ты не завёл. – Света положила руку ему на плечо.