его в известность. А ведь вероятность того, что опера видели убийцу, очень велика. Как теперь к ним подобраться? Елисеев – сволочь. Всё сделал специально. Обрубил концы. Кому он что доказывает, скот? Зря генерал ему доверился. Чёрт! У него же Викин компьютер! Он ему, сам того не ведая, отдал все карты. Спокойно, спокойно. Не так уж сложно переиграть этого выскочку. Скорее всего, после того как дело у него отняли, он продолжил следствие незаконно. В одиночку. Чёртов Робин Гуд! Тут-то он его и подловит. Но для начала посмотрит в глаза, а потом уж вызнает, до чего он докопался. Кажется, не только до того, что опера – оборотни. Если он пронюхал, что Вика участвовала в глупых заговорах, – дело совсем труба. Начнутся брифинги, пресса заглотит и не подавится. Он, генерал-майор полиции, не спас внучку от смерти, не спасёт и от позора. Революционерка, наркоманка и прочее. Официальные СМИ сделают из неё пугало. А оппозиционные не заметят. Хайпа нет… Или есть? Нельзя, нельзя идти на это. Память Вики – священна.
– Не понимаю. – Казалось, Ершов отрезвел.
– Сейчас поймёшь. Елисеев совсем с дуба рухнул. Помешался на законе. Метит в верха. Плюс твои опера с самого начала ему не глянулись. Вот он и завёлся. Что я могу поделать? – Крючков блефовал.
– Неужели ты на него управу не найдёшь? Хотя уже поздно. По крайней мере, для моих парней. Поздно. Эх ты…
– Ты из них святых-то не делай, из оперов своих. Лучше ответь мне на один вопрос.
– Конечно, товарищ генерал-майор. – Ершов сымитировал покорность.
– Багров и Соловьёв держали тебя в курсе этой подставы?
– Хм… А ты как думаешь? Конечно, нет.
Крючков поднялся.
– Ладно. Тебе же хуже, если врёшь. Елисеева теперь не остановишь. Ты следующий. Он и тебя закроет.
– Так дело же прокуратура ведёт! Кто там его слушать станет?
– Не обольщайся. Чёрт, – Крючков миролюбиво ударил себя по лбу, – совсем забыл! Ты проверил стволы, о которых я тебя просил?
Ершов застегнул китель на все пуговицы.
– Так точно, товарищ генерал-майор. Хоть ты меня и подозреваешь во лжи, я перед тобой чист. Всё исполнил, как ты просил. Правда, результаты тебя вряд ли порадуют. На стволах куча отпечатков твоей Вики. Это точно. Её пальчики теперь в нашей картотеке. Ошибки быть не может.
– Ясно. Надеюсь, ты будешь молчать. Хм… Да. И стволы отдай мне!
Ершов, не раздумывая, подошёл к шкафу.
– Странный такой набор. Два травматических пистолета, два охотничьих ружья. Зачем так много одной девочке?
Крючков ничего не ответил.
Когда начальник ГСУ вышел, Ершов подождал немного, потом открыл дверь в кабинет, осмотрелся, вернулся к столу. Позвонил со служебного телефона.
– Мне есть что рассказать, товарищ генерал-лейтенант.
Крючков уже на улице поразился: его старый приятель явно вёл себя как поддатый, но спиртным в кабинете вовсе не пахло.
Водитель ждал его. Он велел ехать на Цветной.
После всего, что ему сейчас довелось увидеть и услышать, пришла в голову одна мысль, и он недоумевал, почему только сейчас, а не раньше.
На бульваре играли дети, весело, радуясь зиме.
Дом, где проживала семья его сына, – из серии элитного жилья.
Квартиру в нём когда-то купила невестка. До замужества она весьма успешно занималась бизнесом.
Одного из охранников Крючков знал в лицо, но сегодня дежурил другой. Молодой парень без удовольствия пустил его посмотреть камеры, до этого звонил куда-то, получал разрешение. Долго разглядывал удостоверение, спрашивал номер квартиры, где жила внучка, что-то сверял в какой-то нелепо большой тетрадке.
Крючков не собирался ничего скачивать, он всё оценит на месте. Его интересовал вечер того дня, когда он сидел в своём загородном доме и пытался найти ответ у тени своей покойной супруги. И она в итоге выдала подсказку, хоть и с опозданием.
Клавдия любила приговаривать по поводу и без повода: «Смотри не на то, что есть в человеке, а на то, чего в нём нет». И начнёшь лучше к нему относиться. «Или хуже», – всегда добавлял он про себя.
То, что от Ершова не пахло спиртным, показательно.
Он с первой секунды разыгрывал дешёвый спектакль, врал во всём, изображая пьяного и обиженного. Его поведение сразу показалось неестественным, теперь сомнения отпали. Но зачем ему так себя вести? Похоже, он исполняет чужую волю. Видимо, кто-то шантажирует его. Кто-то, кому известно о его участии в подбрасывании наркотиков, в других преступлениях. Кто-то, кому во что бы то ни стало нужно его руками сделать из Вики террористку. На что расчёт? Крючков поверит, что оружие принадлежало Вике? Может ли за этим стоять Елисеев? Не факт. Хотя оперов раскрыл он. Возможно, добрался и до Ершова. Ему это к чему? Мечтает о месте начальника ГСУ, о звании генерала? Не похоже на Ивана. Но люди меняются.
Тот, кто заставляет Ершова плясать под свою дудку, явно причастен к тому, что оружие попало в квартиру Вики после её смерти. И этот кто-то никак не ожидал, что он, генерал Крючков, заберёт стволы раньше, чем полиция при обыске.
Записи подтвердили его догадки. Незадолго до того, как он в тот вечер появился в квартире Вики, кто-то осуществил подставу. Ружья и пистолеты – как на блюдечке. (Весь этот нелепый набор. Судя по всему, злодею пришлось действовать быстро, ничего другого не нашлось.) В кадре мелькнул только один человек, подходящий для этого. Он нес под мышкой большую продолговатую коробку с логотипом фирмы «Самсунг». В неё вполне могли уместиться два охотничьих ружья и два травматических пистолета. Разумеется, гость позаботился о том, чтобы его лицо камера не зафиксировала.
Крючков размышлял, зачем невидимый режиссёр лепил из его внучки главу некоего заговора? Среди молодёжи много реальных бузотёров. Кому нужны искусственно созданные? Крючков подозвал охранника.
– В этот день кто дежурил?
Чоповец посмотрел на дату в углу экрана, что-то прикинул и ответил:
– Не моя смена.
«Тут больше ничего не выяснишь».
Крючков отпустил водителя. Тот выглядел усталым и подавленным. Самодеятельность начальника явно его утомила.
Да и никто сейчас не нужен рядом. Перед ним только-только начали разматываться нити преступления. Это ощущение он уже почти забыл: давно не расследовал ничего вот так, как обычный следак, «на земле».
В центре города камер полно. Проблема в том, что официально просмотр не запросить. Вдруг повезёт и он сам найдёт их где-то рядом?
Во дворе дома располагалось несколько строений. На одном из них кривоватые и малопривлекательные буквы: «Отель». Сын как-то рассказывал, что в Париже есть одно очень известное место, называющееся «Отель», единственная в городе гостиница без названия. Там умер Оскар Уайльд, много лет жил Борхес. Миша рассказывал об этом взахлёб – восторженная натура, так Клавдия воспитала. Крючков, помнится, тогда спросил его о Борхесе. Сын оживился, рассказывал спутанно и сбивчиво, но интересно.
У нас, похоже, это в порядке вещей – гостиница без названия.
Крючков зашёл на ресепшн, вид принял максимально доброжелательный, чтобы не вспугнуть персонал.
У стойки – женщина средних лет, редкость для отельного бизнеса. Обычно стараются привлечь молоденьких.
– Вы бронировали номер? – безразлично спросила тётушка. – Или так? – Она чуть вытянула шею и посмотрела ему за спину. Крючков догадался, что высматривает его воображаемую спутницу.
Тот ещё «Отель»!
– Нет, я не бронировал, – начал генерал мягко. – Хочу попросить вас об одной услуге.
Он не раз убеждался, что на людей её возраста удостоверение действует безотказно. Она ещё застала то время, когда люди считали наиважнейшим делом помогать органам правопорядка и не сомневались в их правоте.
Так и вышло. Увидев корочку, дама преисполнилась серьёзности и пустила его к камерам наблюдения. Он быстро перебросил на телефон тот фрагмент, что его интересовал.
Вышел из двора на бульвар. Осмотрелся. Рядом с аркой завлекало посетителей кафе «Пироги, вино и гусь». Название развеселило и пробудило аппетит. Ну что же, там-то он и рассмотрит всё внимательно, в хлопотливо-непринуждённой обстановке простого общепита.
Только он переступил порог, к нему подбежала девушка, выяснила, что он один, и провела куда-то в дальний зал. Кафе ломилось от посетителей. Официанты в узких проходах между столами демонстрировали чудеса равновесия.
Он заказал греческий салат, пирогов и сок. Подумал, что давно так вот не сидел. Наверное, последний раз с Викой, тогда, в Парке культуры, когда она увидела Соню Короткову и подбежала к ней. Молодые революционеры! Зачем ей это было надо? Чего не хватало?
Он откладывал момент просмотра. Надо сосредоточиться, чтобы ничего не упустить. Камера, по счастью, располагалась под хорошим для обзора углом, но всё же на приличном расстоянии.
Он достал телефон.
Долго искать не пришлось. Номер машины, из которой вышел и быстро двинулся к подъезду Вики человек с коробкой, виден был хорошо.
Наконец-то удача.
Он позвонил в Управление. Попросил одного из своих помощников пробить номер. В ответ услышал удивлённое:
– Это вроде номера из нашего полицейского гаража. Из гаража Главка. Сейчас уточню, конечно.
Пауза длилась не больше минуты.
– Да. Это машина стоит на балансе у нас в полиции.
– За кем закреплена?
– За управлением антитеррора.
Не может быть!
Возглавлявший это управление генерал-лейтенант Родионов, столь скорбевший о Вике, проявляющий такое внимание к их семейному горю, делал всё, чтобы превратить Вику в террористку, и даже послал для этого наймита на служебном авто… Но зачем?
Он сдерживал себя, хотя открытие было ужасающим. Нельзя останавливаться и терять время. Он и прежде не надеялся, что дело забрали в Главк, чтоб раскрыть быстрее. Теперь же отпали всякие сомнения.
Визитка главного редактора «Молодёжки» быстро нашлась в кармане. Он набрал номер, потребовал дать телефон Коротковой. Тот незамедлительно исполнил просьбу. Не поинтересовался зачем. Напуган. Мечтал только об одном: быстрее отсоединиться.