Служанка застыла с перекошенным личиком. Генрих словно куклу отвел ее на диван, после чего опять сел напротив Сельмы:
– К чему этот цирк? Хотела позлить меня? У тебя получилось.
– Только не души меня больше – и так синяки останутся…
– Ближе к делу!
– Всё-всё, поняла. Помнишь, я рассказывала про сны, в которых получала подсказки из того мира? От себя прежней? Купить дом и так далее. С год назад это началось…
– Помню. И что?
– Следуя этим подсказкам, я готовилась к приходу волны. Обеспечивала условия, чтобы мой тамошний дар перешел сюда. А еще я получила оттуда нечто материальное.
– Ты про тайник?
– Совершенно верно. Ты спросил, что я там нашла. Так вот, полюбуйся.
Сельма подняла руку, и он увидел, что между пальцами у нее зажата маленькая стеклянная безделушка в форме яйца. Генрих похолодел – это была точная копия «переносчика», который сработал в доме хрониста.
– Вижу – узнал, – довольно кивнула Сельма. – Хотелось посмотреть на твое лицо. А теперь, герр фон Рау, будем прощаться.
Он рванулся к ней и даже успел схватить за руку, но стекло уже хрустнуло. Вихрь, возникший из ниоткуда, швырнул Генриха сквозь пространство, а Пчелиная улица содрогнулась от взрыва.
Спустя миг, обнаружив себя за письменным столом в своем кабинете, фон Рау смачно и непечатно выругался, а затем его разобрал нервный смех. Провела-таки, хитрющая ведьма! «Яйцо», наверное, было в кулоне – ей требовалась лишь пара секунд, чтобы его развинтить и начертить руну. Она позвала служанку, отвлекла Генриха – и пожалуйста! Начинай сначала, мастер-эксперт. Если бы Сельма сдержала свое неистовое тщеславие и, обойдясь без театральных эффектов, раздавила бы «яйцо» сразу, то Генрих лежал бы сейчас мертвый среди развалин. На пару со смелой служанкой Мартой.
Вообще, поведение Сельмы становится все менее человеческим. Как хладнокровно она пожертвовала девчонкой, которая кинулась ее защищать! Впрочем, чему удивляться, если учесть, что к букету психических отклонений у ведьмы добавилось еще и раздвоение личности?
Сейчас «переносчик» отправил ее домой, к мужу. Вряд ли она, однако, будет сидеть и ждать, пока фон Рау придет за ней, чтобы закончить начатое. Наверняка у Сельмы найдется запасное укрытие.
Генрих выбрался из кресла и, пройдя в ванную, тщательно и неторопливо умылся. Вернулся в комнату, достал свежую рубашку из шкафа. Переодеваясь, продолжал размышлять.
Узнал ли он что-нибудь ценное во время последнего рандеву? Да, безусловно. Теперь можно считать доказанным – «фаворитка» что-то сдвинула в прошлом. В результате барон забыл свою травницу и не вернулся в Дюррфельд. Вместо этого пошел на бал и познакомился с Сельмой.
При этом Сельма клятвенно заверяет, что в голове у Роберта не копалась.
Кто же тогда был объектом ее воздействия? Или что?
Ну и конечно же коронный вопрос – при чем тут чертополох?
Не мешало бы, кстати, дочитать наконец все материалы, принесенные из библиотеки. Рукопись-то он изучил, а вот опус про Жженый Лог – еще нет. Руки не доходили. Вряд ли там будет что-нибудь важное, но для очистки совести – надо.
Он зажег лампу, пошарил по столу, но книжка куда-то запропастилась. Странно – он помнил, что оставил ее именно здесь. Домработница переложила? Нет, ерунда: Эльза очень трепетно относилась к рабочему месту «герра профессора» и не сдвинула бы ни единой бумажки.
Так, минуточку. Книжку и рукопись он притащил сюда еще в старом мире. А в новом – даже не держал их в руках, потому что в расследовании никак не участвовал. В этой реальности они до сих пор хранятся где-то в закромах университета.
Значит, опять ехать в гости к Анне?
Нет, проще поискать в местной публичной библиотеке – она в пригороде имеется, пусть и довольно скромная. Книжка – не какой-нибудь раритет, вполне может оказаться и там. Позвонить, что ли, уточнить? Да, пожалуй.
Но тут возникло неожиданное препятствие.
Телефон исчез тоже.
Не веря глазам, Генрих обошел комнату – ни аппарата, ни провода. Нет, ну надо же! Закон подлости: всю жизнь он был равнодушен к этому чуду техники, а едва таковое понадобилось – технический век закончился. В новом мире телефонная линия до предместий, похоже, так и не добралась.
Ладно, попробуем через светопись. Есть реестр с адресами библиотек, специально для подобных запросов. Можно из «беседки», там это предусмотрено.
Он поместил листок на подложку, вывел свой псевдоним, но ничего больше написать не успел – на бумаге проступили размашистые жирные буквы: «Генрих, ответьте немедленно, как только это прочтете! Где бы вы ни были! Теодор».
Тьфу! Сюрприз за сюрпризом.
Коллеги, выходит, сообразили, что Генрих имеет непосредственное отношение к тому, что сейчас происходит в городе. Может, и правда пора с ними пообщаться? Будем надеяться, генерал уже созрел для того, чтобы поверить в страшную сказку.
И еще одно соображение. Близится ночь, и Генриху необходимо убежище, чтобы сохранить память. Посольство на этот раз отпадает, но в конторе тоже найдется экранированное помещение. Вряд ли генерал будет возражать, если консультант (читай: возможный свидетель, а то и подозреваемый) переночует в охраняемом здании.
Да, решено.
Генрих нацарапал на листе: «Теодор, ваше сообщение получил. Согласен, надо поговорить». Выждал с минуту – ответа не было. Видимо, генерал отлучился из кабинета. Впрочем, это ничего не меняло. Генрих дописал: «Еду к вам».
Выбрался из-за стола и услышал, как постучали в дверь.
Он замер. Стук был уверенный, скорее даже – казенный. Так возвещают о себе визитеры, не привыкшие ждать.
И действительно – у порога торчал мужчина в строгом пальто и с таким лицом, что никаких удостоверений не нужно. Его сопровождали двое в коротких куртках. Поблескивал компактный таран, усиленный светом. Генрих порадовался, что открыл вовремя, и почувствовал себя немного польщенным – не каждого навещает всамделишная группа захвата.
– Господа?
– Герр фон Рау? Вам придется проехать с нами.
– Замечательно. Я и сам собирался, просто не ожидал, что пришлют эскорт, да еще так быстро.
– Мы наблюдали за домом. Вас не было, но потом загорелся свет. Как вы вошли?
– Вы плохо следили. Так мы поедем?
Сотрудник в пальто нахмурился, но допрос продолжать не стал. В его компетенцию, очевидно, входила лишь доставка фигуранта в контору.
Локомобиль, куда посадили Генриха, мчался по пустой дороге под звездами, а впереди, над столицей, вставало бледное чернильное зарево.
Глава 11
Его препроводили не в допросную комнату, а в кабинет генерала. Генрих счел это хорошим знаком – значит, прямых обвинений против него пока что не выдвигают. Ну или по крайней мере не сразу начнут пинать сапогами, а для начала вежливо побеседуют.
Глава департамента, откинувшись в кресле и сплетя пальцы на животе, мрачно глядел на Генриха через стол. В кабинете царил неуютный, настороженный полумрак. Горела лишь настольная лампа, повернутая так, чтобы свет падал на посетителя. Хозяин же оставался в тени.
– Итак, Генрих. Давайте я для начала сообщу вам несколько фактов. Чтобы вы поняли ход моих рассуждений, а также оценили степень недоумения, которое я испытал, знакомясь с деталями. Затем вы ответите на вопросы.
– Да, Теодор, – сказал Генрих кротко.
– Позавчера, приехав на место взрыва, вы говорили странные вещи. Обмолвились о «предыдущих случаях», упомянули баронессу фон Вальдхорн. Я не прислушался – списал на ваше волнение. Далее. Вчера вы отправили в имперское посольство депешу, которая просто дышала идиотизмом. То есть тогда мы еще не поняли, что отправитель – именно вы. Дежурный, отслеживавший корреспонденцию, посмеялся и, опять же, ничего не предпринял. И, наконец, сегодня наш наблюдатель у посольства рапортовал, что через черный ход выскочил неизвестный. Причем случилось это в момент аварии дирижабля. Наблюдатель дал ваше подробное описание. Прочтя его, я в ту же минуту настрочил вам световую записку и отправил к вам домой группу.
– Отдаю должное вашей оперативности.
– Вас попытались отследить по световому профилю. Но он неузнаваемо изменился по сравнению с тем, что хранится в нашем архиве. Вы можете это объяснить?
– Да, могу.
– Весьма на это надеюсь. Меня интересует каждый ваш шаг в последние дни. Мы уже выяснили, к примеру, что вы приходили к Роберту фон Вальдхорну, а также в клинику к Францу. Зачем? И, кстати говоря, откуда у вас служебный жетон?
– Вы сами мне его дали.
– Ах вот как? – Генерал подался вперед. – Не играйте со мной, фон Рау. Я сейчас не расположен шутить. Два дня назад я думал, что взрыв в центре города – это худшее, что можно представить. Но я ошибался. Появляются люди, считающие себя мертвецами. Их уже не меньше двух дюжин – настоящая эпидемия. Ходят рассказы о домах-призраках. А теперь еще с неба падают дирижабли. Я не знаю, почему это происходит, но сыт по горло. Я хочу получить ответы. И вы мне их дадите немедленно, иначе беседа продолжится в другой обстановке. Вы понимаете меня, Генрих?
– Более чем. Единственная просьба – дослушайте меня до конца. А потом уж делайте что хотите.
– Дослушаю. И не советую лгать.
Генерал кивнул на верификатор (в просторечии – вральник), установленный на столе. Конструкция напоминала не то средневековое орудие пытки, не то гигантскую мышеловку. Генрих, сняв пиджак и закатав левый рукав рубашки, поместил предплечье в продольный желоб на деревянном брусе. Руку сразу же прихватили металлические зажимы – один у запястья, другой у локтя.
В свое время ему не раз приходилось видеть, как это устройство действует. Если подследственный пытался юлить, то на боковой поверхности бруса проступали жирные чернильные капли, похожие на потеки смолы.
– Я готов, Теодор.
– Тогда излагайте.
Генрих говорил больше часа. Вываливал на собеседника факты, наблюдения, выводы. Сбивался, возвращался к началу, потом забегал вперед. Его рассказ не лился величавым потоком и уж тем более – не журчал хрустальным ручьем, а несся мутной стремниной, то и дело виляя и хищно вспениваясь. Будь это университетская лекция, ему стало бы очень стыдно за корявую подачу материала. Но сейчас он испытывал главным образом облегчение с некоторой долей злорадства. Словно, обозначив проблемы вслух, перекладывал их на чужие плечи.