— Приду, вот только приберу.
Я повернулся к рубке, руками развёл: «Не идёт!» Тогда сверху раздалось:
— Боцману подняться наверх!
Никоныч вздохнул, скинул рукавицы: «Поработать не дадут!»
Вошёл в коридор, смотрит — стоит толпа у газеты, читает про ордена, шумит:
— Вот это боцман! Ну боцман! Никому не говорил!
Капитан поздравил его. А Никоныч хлопнул рукавицей о рукавицу:
— Вот тебе и раз! Чуть про собственный день рождения не забыл!
ОДНОЙ ПАЛУБОЙ
Только мы успели позавтракать, в столовую вбежала Наталья. Да не в тельняшке, а нарядная, в цветастом платье, затараторила:
— С боцманом в город не собираетесь? Он по какому-то делу идёт, приглашает!
— Хочет инспекцию провести в Сан-Франциско! — сказал Яша.
— А как двигаться? — спросил Витя.
— Где автобусом, где на своих двоих!
Никоныч уже ходил по причалу. В белой рубахе, в плетёной шляпе — не узнаешь!
Витя надел светлый костюм, я — вышитую рубаху: любуйся, Америка!
Следом за нами отстучал по ступенькам чечётку Яша:
— Ну, тронули? Кого ждём?
— А вон, переводчика, — показала наверх Наталья. Он тут всё знает.
С сигаретой в зубах нас догонял Атлас Вогизыч, штурма ненок.
— Ну, с боцманом и без переводчика не заблудимся! — сказал Яша. Никоныч тоже всё знает. Поди, ничем его не удивишь.
Но только мы прошли мимо полицейского за ворота, Никоныч удивлённо посмотрел на берег:
— Ого! Вот это понастроили!
На пустыре у самого залива засияли яркие, как игрушечные кубики, коттеджи. Казалось, они собрались сюда позагорать на прекрасном пляже: калифорнийский загар — лучший в мире.
— Юг! Дачи! — сказал Яша.
— Виллы, — уточнил я.
Но Атлас, покуривая, усмехнулся:
— Вы посмотрите на окна.
За открытыми окнами почти везде были видны смуглые люди. Мексиканцы, негры. Они смотрели нам вслед, и лица их были вовсе не курортными понурыми, удручёнными. Словно у всех сразу случилась какая-то беда.
Мы поглядели на Атласа.
— Судовая компания собиралась строить здесь новые причалы, — сказал он. — Но в городе было так много бедняков, неимущих, без крыши над головой. Вот и поставили этот городок. Постройки эти лёгкие, построили быстро.
— А так красиво! — задумчиво сказала Наталья. — Если позагорать, то можно бы!
Дальше зазеленели привычные заборчики, цветники, понеслись по шоссе машины, и боцман уже ничему не удивлялся.
Становилось жарко, небо раскалялось, и Витя вздохнул:
— Может, поедем? Вон сколько протопали! Но Никоныч всё не останавливался.
— Старому захотелось поразмяться! — сказал Яша. Однако боцман не просто шёл, а внимательно вглядывался вперёд, будто что-то искал.
И чуть только раздвинулись, расступились дома, боцман весь подтянулся: пришли!
Перед нами над голубым заливом выгибался гигантский мост. Он разбегался, как палуба могучего корабля, и повисал на гудящих стальных тросах.
Никоныч первым сделал шаг и следом за ним на мост поднялись и мы.
В ногах загудело, лёгкий ветер заполоскал рубахи. Далеко под нами шли катера, от них клиньями бежали волны. К горизонту катились рыжие, как во Владивостоке, сопки, а вдали на мысу вытянулись к облакам силуэты небоскрёбов. Белые, точёные, будто их вырезали лезвием бритвы из скрипучего пенопласта.
— Вот это красотища! — сказал Яша.
— Лететь хочется! — чуть не пропела Наталья и вскинула руки к небу.
— «Голден-Гэйд» бридж, — произнёс Атлас Вогизыч. — Мост «Золотые ворота».
— Не зря боцман сюда пеший топал, — сказал Витя, а Яша тряхнул головой:
— Вот чёрт! Никто и не поверит, что я в таком месте цыганочку отплясывал! — и хотел отбить чечётку, но посмотрел на боцмана и сдержался.
Никоныч стоял, сняв шляпу, и смотрел куда-то мимо сопок, небоскрёбов, горизонта.
Потом положил руку на поручень и вздохнул:
— Ну вот и всё. Можно ехать.
— А дело? — удивилась Наталья.
— Дело сделано, — сказал боцман. Наталья удивилась ещё больше:
— Какое?
— Простое, — сказал боцман. — Мы тут с двумя дружками лет тридцать назад фотографировались. Снялись и договорились: кто сюда ещё попадёт, придёт на мост и других вспомнит. Вот я и вспомнил.
— Ну, теперь их очередь! — сказал Яша. — Теперь они придут.
— Нет, — тихо проговорил Никоныч. — Они уже не придут… Это вот вы ещё вернётесь, вспомните. Хорошее место. Ну, поехали?
Мы сели в автобус и молча ехали вверх, через старинные, как музеи, кварталы с двухэтажными домами в балконах, с колоннами, мимо небоскрёбов, а наш штурманёнок рассказывал, как столетие назад от страшного землетрясения рухнул весь город, сопки словно расшвыряли дома, поставленные когда-то первопроходцами, моряками, золотоискателями.
Но люди снова взялись за работу — повели по высоким холмам новые кварталы, перебросили с берега на берег удивительные мосты, поставили небоскрёбы, и новый прекрасный Сан-Франциско опоясал берега залива. Конечно, беднякам, рабочим достались захолустья, окраины.
Атлас Вогизыч показывал, в каких кварталах живут люди победней, в каких — состоятельные. И вдруг он рассмеялся и махнул рукой за красивые сосны большого парка:
— А там есть очень интересное справочное бюро. В нём, если ты перебрался в район побогаче, можешь за плату узнать, с кем выгодно завести новые знакомства, кого выгодно взять в новые друзья.
— Ну всё! — засмеялась Наталья. — Бросаю вас и завожу выгодные знакомства. — Она вдруг повернулась к боцману и спросила: — Неужто правда, Никоныч?
— Не знаю и знать не хочу. Жил я везде — и вверху и внизу, а друзей не менял по выгоде и менять не собираюсь. Разве нам плохо? Вон как хорошо: все — своя команда, одна палуба!
Так одной палубой и въехали мы по холмам на самый верх Сан-Франциско.
ЗОЛОТАЯ ЛЕСЕНКА
На смотровой площадке жужжали кинокамеры. Вспыхивали под солнцем зеркальные очки. Сверкали дорогие украшения.
Вдоль горячего от зноя каменного барьера переходили с места на место туристы.
Одни чопорно созерцали, другие с волнением разглядывали город, холмы и всматривались в берега залива.
В солнечной дымке жёлтые холмы казались золотистыми, прозрачными, а вода — голубой и лёгкой, как небо. Ни единого пятнышка!
Только у самого выхода в океан, будто бабочки-капустницы, двигались по ней крохотные паруса.
Справа, на выступе полуострова, тянулись вверх небоскрёбы.
Небоскрёбы были крохотные, а громадные мосты, по которым мы ехали, теперь казались тросами для канатоходцев.
Рядом с нами слышалась японская, немецкая, французская речь, и боцман вдруг сказал:
— Дорого сюда из Франции да из Германии добираться.
Как посчитаешь — лесенка золотой получится. Это не то что тебе, Наталья: на своей палубе и даром!
— А Наталья тоже по золотой лесенке добиралась, — сказал Яша.
Все улыбнулись.
Что верно, то верно. Каждый день трапы драила, так что любая ступенька золотом горела. Сложить все — от Иокогамы до Америки — целая золотая лестница! Вон как добиралась. И не зря.
Стоит себе, на мир смотрит. Красота! Синеют заливы, горят под солнцем «Золотые ворота», гуляют волны, висят над ними невиданные мосты.
Есть на что посмотреть!
ПАРУСА НА ПРИВЯЗИ
Кого куда, а моряка тянет к морю.
Подошли мы к причалу, а возле пирса белым-бело от парусов. Покачиваются мачты, стоят на цепях яхты. Всё на них сверкает, поигрывают паруса на ветру, в море просятся.
Вода чистая; видно, как по дну ползают морские звёзды, колышется в волнах трава. Сверкают лодки. Одна — с каютой, другая — с двойной палубой и мостиком. Третья отсвечивает надраенной медью и бронзой. Выбирай какую хочешь!
— Наверное, яхт-клуб, — сказал Витя. — Отлично. Взял яхту, кати куда угодно.
Атлас Вогизыч посмотрел на нас с иронией:
— Конечно, катить можно куда угодно. Если есть деньги. Это не клуб. Это распродажа. Покупайте, — рассмеялся он, — если у вас лежат доллары в этом банке. — И он кивнул в сторону небоскрёба с буквами «Бэнк оф Америка», а потом на таблички, которые были развешаны возле яхт.
— А что, покупаем? — сказал Витя, заломил берет и подошёл к причалу поближе.
И вдруг лицо его вытянулось:
— Шестьдесят тысяч долларов!
— Что шестьдесят! Вон двести пятьдесят тысяч! — показал Яша.
— Это целой команде год вкалывать! — подсчитал Витя.
— Так на того, кто может купить, и вкалывают целые команды, — сказал Атлас Вогизыч.
Возле нас стояли мальчишки, взрослые туристы и тоже смотрели на таблички с ценами.
— Вот вам и яхты! — сказал боцман. — Столпились на якорях. А чего их держать на привязи? Вон сколько кругом людей. Пусть учатся править, водить. Дело-то какое красивое!
«И верно, что держать? — подумал я. — Пусть учатся водить! Волны вокруг широкие, бегучие. Зовут! И человеку в яхте весело, и парусу хорошо лететь по морю. Красивое дело!»
СУВЕНИР ИЗ САН-ФРАНЦИСКО
Уже вечерело, когда мы вернулись на судно. Стали подниматься, а навстречу капитан и мистер Роберт. Прилетел… Дела!
— Находились? — спросил меня Пётр Константинович. — А то поехали с нами? К утру погрузят контейнеры, и уйдём.
— Как к утру? А другу монеты? А сувенир?
— Поезжай! — посоветовал с трапа Виктор Саныч. Он опять «дирижировал ансамблем»: — Сейчас заварю на всю ночь кофеёк, а утром — «гуд бай», Сан-Франциско!
— Конечно, поехали! — согласился я.
Капитан сел впереди с напевающим что-то Робертом, и мы помчались по причалам, шумным стритам и просторным мостам.
На минуту Роберт остановил машину на скалистом берегу океана у прозрачного стеклянного домика:
— Сувениры.
Я вошёл в дом.
Он был весь, как морское дно, уставлен кораллами и раковинами. Но их у меня в достатке ещё с прошлых плаваний. Сам доставал! А вот что бы найти такое, что напоминало бы Америку?
Я увидел на столе большую синюю кружку. На ней яркими красками были оттиснуты виды Сан-Франциско. Вот «Гол-ден-Гэйд» бридж, к которому мы шагали с боцманом, вот улочка со старым трамваем, а вот гора, на которую мы взбирались всей палубой.