Утром к нам приехал серьёзный толстячок с усиками, серьёзно сказал:
— Я — девочкин папа. Машина готова! И я собрался в джунгли.
— Возьмите и меня! — сказал Фёдор Михайлович.
Он взял с собой зеркальные очки, купленные в Бангкоке, и мы отправились в путь.
Возле старинных зданий навстречу нам попадались старинные фаэтоны. Рядом важно размахивали хвостами коровы. Одна из них подошла к продавцу арахиса и стала жевать маленькие, в палец толщиной кульки.
Потом мы вырвались на шоссе, которое кольцом легло вокруг просторного залива. Мы проезжали знаменитое жемчужное ожерелье Индии. Над ним колыхались пальмы, строились большие высокие дома, и строители шли по бамбуковым мосткам наверх, держа на головах чаши с цементом… Девочкин папа сказал:
— Обратите внимание налево.
Там весь в зелени стоял детский парк, в котором бродили львы и тигры, жирафы и верблюды. И все они были зелёными! Их выстригли из кустов!
Но вот в окна свободней засквозил ветер, вдалеке по горам разбежался настоящий пальмовый лес. Мы нырнули в заросли бамбука. Острые высокие стебли взбирались в небо, качались, и Фёдор Михайлович вздохнул:
— Сплошные удочки…
«Или лыжные палки», — подумал я.
Из бамбука вынырнула тропка, и мимо нас, словно Маугли, только с сумкой на боку, мальчуган прогнал стадо коз. И всё пропало.
Теперь над нами нависали лианы, а на дороге валялись их обрывки. Вдруг обрывки зашевелились и стали уползать.
— Змеи! — сверкнул очками Фёдор Михайлович. — Выползли на дорогу погреться…
А немного погодя он тряхнул чубом и крикнул:
— Смотрите! Смотрите!
Сверху на дорогу так и посыпались маленькие серые мартышки. Одни торопились через дорогу, другие ещё только спрыгивали, а третьи раскачивались у нас над головой.
Я выбежал на дорогу, схватил фотоаппарат. Обезьяны бросились в кустарник. Только одна, старая, остановилась у машины. На спине у неё сидел малыш. Он фыркнул, ткнул в мою сторону кулачком. И они тоже бросились в кусты.
Я побежал за ними в чащу. Но девочкин папа потянул меня за рубаху:
— Ты что? Видел, сколько здесь змей?! Не поймёшь, где куст, где гад!
Я вспомнил кусты в бангкокском дворике и остановился.
Обезьяны снова запрыгали по деревьям, закачались на ветках. А мы поехали дальше.
Пересекли маленькую речушку, потом лысоватую сухую полянку, над которой поднимались голые деревья с тяжёлыми угрюмыми орлами на верхушках, и выкатили к большому белому камню.
И вокруг него плясали обезьяны!
Одни бегали на четвереньках, другие сидели, словно переговаривались между собой, что-то обсуждая. И Фёдор Михайлович, потянув меня за руку, засмеялся:
— Уж тут-то мы их, голубушек, снимем! Сейчас мы с ними сфотографируемся.
Мы вышли из машины и стали оглядываться: нет ли змей. Змей не было. Но и обезьян уже не было! Только по деревьям мелькали обезьяньи хвосты.
— Ну ладно, — сказал Фёдор Михайлович, — сфотографируемся у обезьяньего камня. И объясним, что на нём вертелись обезьяны.
Он снял очки. Я сделал снимок, и мы снова поехали.
Наконец ветви раздвинулись, на дорогу вырвалось солнце. Фёдор Михайлович хотел надеть очки, но очков не было. Он полез в левый карман нет! Прощупал правый — нет!
Прекрасные бангкокские очки остались на обезьяньем камне.
— Так, — сказал я. — Сейчас обезьяны уже репетируют басню «Мартышка и очки».
Фёдор Михайлович, нахохлившись, посмотрел на меня. А девочкин папа очень серьёзно сказал:
— Едем обратно. Они уже по очереди нанизывают их на хвост.
Фёдор Михайлович промолчал, но было ясно, что видеть свои прекрасные очки на хвосте у обезьяны ему не очень хотелось.
Снова мелькали заросли бамбука, речка. Наконец появилась поляна, камень, и от него во все стороны разбежались обезьяны.
Я крикнул:
— Несут!
Фёдор Михайлович выскочил из машины почти на ходу и рассмеялся: очки лежали на месте.
Он надел их и стал разглядывать джунгли. Теперь не скоро доведётся сюда попасть.
Завтра мы должны были уходить из Индии домой.
ОХОТА В ОКЕАНЕ
Но домой мы не пошли. Едва мы вернулись в порт, как капитан объявил:
— Вот так! Шагаем за грузом дальше. В порт Веди.
Мы взглянули на карту и ахнули. Плыть нам в самый дальний уголок. На карте вокруг порта мелькали точки — это пустыня, пески, и на зелёном фоне виднелись чёрточки — болота.
— Эдак мы не пять, а все десять месяцев провозимся, — нахмурился Фёдор Михайлович. — И к Новому году не вернёмся.
«Так в Зеландию уйдут без меня», — подумал я.
Но приказ есть приказ. И уже через несколько часов мы спешили на север.
Веня стоял на вахте, Валерий Иваныч проверял проводку, Ваня громыхал кастрюлями.
Справа вдоль берега опять зеленели леса, слева монотонно покачивались небо и синяя вода.
Постепенно места становились всё глуше и пустынней.
Берег изменился. Лес на нём стал жёстче, корявей. Заросли опускали в берега змеистые корни. Мангры! В них чего только не водится…
И вода вокруг стала неуютной, напряжённой. В глуби её бурлила какая-то таинственная, незнакомая жизнь.
Раньше из воды выпрыгивали лёгкие летучие рыбы и парили над волнами спокойно, свободно. Теперь из волны в волну прыгали какие-то другие незнакомые, длинные.
Вот одна рванулась из стеклянной стены и ударилась о другую. Вот ещё какая-то рыбина тяжело сверкнула на солнце.
За ними кто-то охотился.
Мы собрались у борта. Метрах в ста от нас промелькнула в глубине большая тень. И тотчас из воды одна за другой выпрыгнули несколько рыб. Тень, как молния, зигзагом пронеслась под ними.
Рыбы метнулись в другую сторону, и тень прошла стороной. Оттуда тоже вылетели рыбы. Они теперь вылетали с разных сторон. Какой-то хищник ворвался в косяк и гонял его по громадному зелёному пространству.
— Акула! — крикнул с мачты начальник рации.
— Да нет, — сказал Фёдор Михайлович.
На секунду в воде всё стихло, притаилось. Но вот впереди поднялась волна. Из неё вырвались несколько рыб. За ними, как тигр из зарослей бамбука, бросилась с разинутой пастью громадная тупорылая рыбина и на лету заглотала серебряную беглянку.
— Корифена! — крикнул Ваня.
— Может быть, — согласился Фёдор Михайлович. Вокруг всё кипело. Шла настоящая охота.
ЗМЕЙ! ЗМЕЙ!
Ночь, как всегда в тропиках, наступила быстро. Вода на горизонте вспыхнула напоследок и почернела — словно сгорела. Теперь всё — и берег, и волны, и небо слились в одну влажную, липкую черноту. Руки липли к поручням, рубаха — к плечам. Только из рулевой рубки пробивалась прохладная струя воздуха. И я то и дело подставлял под неё лицо.
Веня молча стоял рядом. Но вдруг он привстал на цыпочки. Впереди справа засветилось какое-то пятно.
— Наверное, рыбий косяк, — подумал я вслух.
Но тут такое же пятно засветилось и слева. Потом ещё и ещё. И скоро в воде заклубились десятки пятен непонятного зеленоватого цвета.
— Может, дельфины гонят рыбу, вот всё и фосфорится, — сказал вахтенный матрос.
— К-кто его знает, а вдруг к-крак-кены! — глуховато произнёс Веня. Он любил таинственность.
Но тут фосфорические пятна появились и в воздухе. Над водой заколебалось непонятное мерцание. Будто кто-то мазнул по туману светящейся краской!
И вдруг на судне потух свет.
Веня бросился звонить капитану. Телефон не работал. К капитану побежал вахтенный и стал стучать в дверь. Иван Савельич выслушал его и сказал:
— Чудеса! Электрикам выговор вкатим — всё заработает и пятна пропадут. Позвать электриков!
Но Валерий Иванович сам уже выбежал на палубу с фонариком в руке. Он окунулся в светящийся туман, и фонарь у него в руке погас. Я пошёл в кают-компанию проверить, есть ли там свет, как вдруг за спиной раздался взволнованный шёпот:
— Сюда! Сюда! Змей, змей!
Я вернулся на мостик и в темноте разглядел перепуганного Веню. Он показывал рукой в сторону берега. Туда, к мангровым зарослям, уходила широкая зелёная полоса.
Туман рассеялся. И потихоньку засветились огни. А в рубке появился Иван Савельич.
— Ну что тут у вас? — спросил он хрипловато.
— Змей! Метров восемь. Длиной с третий трюм!
— Видел? — спросил Иван Савельич.
— Т-то-о-чно! Ог-г-громный и голову поднимал!
— А марсиан не было? — усмехнулся Иван Савельич.
— Я се-серьёзно, — обиделся Веня.
— И свет погас, — подошёл Валерий Иванович к капитану. — Вон и фонарь не горел.
— Лучше работать надо! — сказал капитан. Ни в какие таинственные случаи он не верил.
— Да, может, здесь какие-то электромагнитные волны, — возразил электромеханик.
— И з-мей был, — повторил, волнуясь, Веня.
— Ерунда, — сказал капитан.
— Все видели, Иван Савельич, — подтвердил я. — И свет гас, и что-то волнистое убегало к берегу. Похоже на змея.
— Змеи, волны… — рассмеялся капитан. — Фантастика! Вот тут недавно случай был на самом деле фантастический! — с ударением произнёс он. — Вот это фантастика!
И хотя все были взволнованы, но капитан обещал историю не менее фантастическую, и все притихли. А Иван Савельич поглядел на воду и сказал:
— Да, может, и сами слышали эту историю?
САМАЯ ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
— С полгода назад в этих местах тоже шло наше судно, дальневосточное. Ночь была. Чуть-чуть швыряло. Все улеглись спать. Остались только вахтенный да капитан.
А часа в три ночи один машинист вышел на корму покурить перед сном. Встретил в дверях механика, кивнул — и разошлись. Один — в каюту, другой на корму.
Ночью судно тряхнуло раз-другой — волна прошла. Покачало и успокоилось.
А утром стали поднимать вахтенных на работу, зашли к машинисту — нет его, стали искать на палубе — нет! Заглянули в шлюпки — и там не ночевал!
Капитан крикнул механика, спрашивает:
«Кто машиниста в последний раз видел?»
Механик говорит: