Великий князь Василий Иванович по опыту отца своего поход обдумал всесторонне. Брату крепко-накрепко наказал:
— В походе зря не торопись, но и не мешкайся. На рожон не лезь. Как придешь к Казани, там уже совсем горячку пороть не след Гляди в оба — хан тебя непременно упредит. Встречь ему всю рать не кидай. Если сил не хватит — отойди. За тобой вслед рать князя Ростовского пойдет — жди его. Стены казанские высоки и крепки, зря, аки пес, на них не бросайся, ворога выманивай на чистое поле. Решительную борьбу не починай, пока Данила Холм- ский свою рать не приведет.
Князь Дмитрий слушал брата вполуха — ему ли учить его, сам- то много ли воевал? Все по примеру отца своего сделать норовит, а тот сам рати в бой никогда не важивал. «Вот,— думал Дмитрий,— возьму Казань с налета, покажу вам всем, как воевать, и все увидят, кто истинно престола великокняжеского достоин».
Передовую тысячу в рати князя повел Василько Сокол. Он при главном воеводе вроде бы за помощника — через него все княжеские повеления другим тысячам передавал. Когда Дмитрий решил тащить за собой стенобитные машины, Василько сказал:
— Пушки везти — еще так-сяк, а эти громадины зачем? Измучаемся мы с ними. Их на месте соорудить можно. Лесу там скоко хошь, плотники есть...
— Там буде некогда,— сердито ответил князь,— там они нам сразу понадобятся. С ходу город брать будем.
Поволокли эти самые турусы с собой. А дороги грязные, непроезжие. И вместо десяти дней до Нижнего Новгорода тащились месяц с лишним.
В Нижнем снова Василько дает совет — брось, князь, турусы. До Казани идти придется на ладьях, лето началось знойное, сухое, на Волге прорва мелей, к берегу с ними не пристать.
Князь и сам понимает, что Василько прав, но с какой это стати главному воеводе чужим умом жить? Да и столько тащили, а теперь вдруг бросать. Жалко турусов, жалко надежды с налета Казань взять. Затащили турусы на лодки, углубили их по самые края—поплыли. Василько как в воду смотрел —в первое же утро посадили ладью на мель. Снимали двое суток. Потом еще одна ладья мель словила, потом другая. К реке Свияге добрались в половине июня. Ратники так измучились — лучше бы они на спинах своих тащили эти чертовы турусы. Пришлось громадины с лодок снимать, потому как дальше река еще мелководнее пошла. А до Казани сорок верст, и жара стоит такая, что не передохнуть. Дмитрий все советы великого князя забыл, рать к городу погнал чуть не бегом. Пушки и турусы, конечно, отстали. Пришли воины к городским стенам, им не только воевать — ноги еле тащат. Князь мечется вокруг ратников на коне — гонит их на приступ. Василько не вытерпел тогда и сказал прямо:
— Прости меня, князь, но воевать ты не умеешь, около Казани в первый раз, тысячу свою без отдыха на приступ не поведу.
— Кому ты перечишь, смерд? — взъярился Дмитрий.— Голову снесу! — и схватился за саблю.
— Твоя воля, князь, но я тебе в этом не потатчик. Ты бы чем за саблю хвататься,— зад бы свой прикрыл. Не дай бог, татары обойдут.
— Не твое дело, хам! — орет князь.— Вон из войска, обойдусь без тебя. А возьму Казань — поговорим.
До этого дело не дошло, раскрылись городские ворота, высыпалась оттуда орда, бросилась на рати. У татар силы свежие, смяли передовых ратников, рассеяли. Часть взяли в плен, многих посекли, еще больше в Поганом озере перетопили. Князь было бросился назад к пушкам да турусам, а там уж хан с конниками. И лодки, и пушки, и турусы в его руках. Слава богу, что подошли воины князя Александра Ростовского и князя Вельского — они те пушки отбили, Дмитрия от окончательного разгрома спасли. Простояли русские рати у Свияги неделю, отдохнули, раны зализали, Дмитрий снова торопится на Казань. Теперь уж князь Ростовский увещевает: дескать, до прихода ратей Данилы Холмского город воевать не надо. От войска, из Москвы взятого, и половины не осталось, а у Вельского в рати одни новобранцы. Не зря великий князь ждать князя Холмского велел. У него воины бывалые, не раз на Казань ходили, да и сам воєвода — хоть куда. И начался меж тремя князьями спор. Князь Ростовский говорит: ждать подхода запасной рати, князь Шуйский — сперва места вокруг Казани пограбить и пожечь, а Дмитрий настаивает на немедленном приступе. А тут как раз прибежал ратник, из плена вырвавшись, и сказал, что хан Аминь разбил перед городом свой стан, вывел все войско и празднует победу. Татары-де хмельную бузу пьют, мясо жарят, песни поют и над русским воинством насмешки строят.
— А что я говорил! — воскликнул князь Дмитрий.— Теперь самая пора по хану ударить, пока его орда пьяна и не ждет нас.
— Надо бы разведку послать, оглядеть все,—советует князь Александр.— Может, пленный тот подкуплен, нарочно выпущен.
— Некогда оглядывать! Кто здесь главный воевода? Ты или я? На рассвете, когда пьяные татары спать будут, мы и ударим.
Князь Вельский на готовые пиры алчен и поживиться за счет татарского добра не прочь. Он Дмитрия поддержал, и войско было поднято и устремилось к Казани. Главный воевода думает: кому это надобно, чтобы вся честь победы досталась какому-то Холмскому, а не ему, византийских кровей полководцу.
На рассвете достигли татарского стана, бросились на него всею силою. Татары испугались, стан свой бросили, убежали в город, затворились там.
Князь Дмитрий на седьмом небе от радости. Гордость так и распирает главного воеводу. Сидит на коне, мечом во все стороны помахивает:
— Нарядному войску пушки и турусы к стенам ставить, а остальным ратникам отдаю татарский стан за сию победу скорую.
Василько, изгнанный вначале от князя, снова милостиво возвращен к своей тысяче, а где эта тысяча, понять нельзя. Ратники все перемешались, грабят стан, пьют оставленное татарами вино, заедают мясом. Пир и веселье идет вовсю. Вдруг раскрылись все казанские ворота, выплеснули на пьяных ратников около сорока тысяч войска, и пошло великое избиение. Василько успел собрать вокруг себя около сотни воинов, но силы были неравны, и многие полегли на этом поле.
* * *
Растет, ширится град Москва.
Строят новые хоромы бояре, воеводы, дьяки, купцы. Уже слились воедино кремль, Белый город, Земляной город. Вот уже и посады, вокруг Москвы разбросанные, сомкнулись с городскими постройками.
А народишко в Москву лезет и лезет. Про ков и иных мастеров и не говори—тянутся к УзнеЧ°в. котельщи- тели плотников, каменщиков, землекопов, и кт°Льному граду ар- каждому место. ^Дому надо жилье,
Глянет коренной московский житель; меж дворами огромный, заросший репейником л Двумя боярскими сплыл. Месяца не прошло: понатыкали на пу ^ЫЛ' ^ыл’ да рок, а то и. просто лачуг — ни пройти, ни проетыРе хором, хиба- А где тесно — там и пожары. Москва и ран*318’ тухами» славилась, а ныне что ни день, то и лі ЬШе <<кРасными пе- ветерок поземный случится — целой слободы К'М 8 не^еси- А если Покойный князь Иван Васильевич тушить ЗК Не бывало, езжал, бывало, чуть не на каждый набатный гПо>КаРы любил, вы- с коня, хватал багор, вставал рядом с мещан.,^ИЗЬ1в- доскакивал таскивать пылающие бревна. Домой возвращаМИ и начинал Рас' прожженным кафтаном, но довольный. Лся весь в саже, с
Сын его, Василий Иванович, не в отца. Он загорелось Зарядье, почти рядом с кремлевско°ГНЯ боятся- ВчеРа князь посмотрел на дымный столб с холма в* Стенов- Василий- Старый стремянный сдуру заметил: ’ 0звратился домой.
— А батюшка твой не утерпел бы. Сразу тл,
сился. ‘Ушить огонь бы бро-
— Государю не о слободских пожарах дуМать хмуро ответил великий КНЯЗЬ и пошел К МОЛОДОЙ Ж ТЬ НаД0^Н0'~ хму- Перед СНОМ ВСПОМНИЛ слова стремянного ЄНЄ В 0П0ЧИВалЬНЮ. «Мне бы усмотреть, как бы во всей державе 'о СКазал ПР° себя: они...» г°Нь не запылал, а
— О чем ты, свет мой,—недоуменно спросил п
— От брата Митьки, из-под Казани, ни слу Соломония- рать всю погубил, либо... Из Польши вести ху\ Ни духУ- Либо
король с крымским ханом снюхался: то и гля 'Є Идут' Польский
ские орды нахлынут. Посол вчера говорил—ДИ’ СН0вао перекоп- Плеттенберг поход на Москву готовит. А наши Ливонскив магистр Не дай бог, растрясет их братец. Хоть бы готГЗТИ П0Д Казанью,
правно слал. Дов> спесивец, ис-
— Слышала я, что зятька Чуриловского
везли. Говорят, ранен сильно. з-под Казани при-
Великий князь замер.
— Это воевода Василько?
— Он.
— Сильно ранен?
— В плечо саблей.
— Собирайся немедля! — Князь натянул поп
ган.— К Чуриловым поедем! " рты. взялся за каф-
— С утра не лучше ли?
— Я всю ночь тогда не усну.
Через час княжеский возок остановился около Чуриловских ворот.