— Так говоришь! — сказал Топейка.
— Верно сказал,— добавил Мамлей.
— А друзьями у меня будут все, кто смел и честен. Твой сын, Мырзанай, тоже мой друг. Ну, мы пошли. Простите нас, старики.
Аказ подтолкнул обеими руками Мамлея и Топейку вперед и сам пошел за ними по дороге в лес.
— Верни его! — крикнул Туге Атлаш,—Такое непослушание...
— Пусть идет. Он не мальчик. Да как я могу наказывать сына, если он говорит правду. Несогласно мы живем, старики. Плохо живем.
— Ты жени его, Туга,— посоветовал старый Атлаш.— Сейчас ему силу девать некуда. А обзаведется семьей...
— Довольно грешить, старики,— произнес Аптулат, который по воле людей окрестных селений много лет был картом — служителем богов.— Жертвы до сих пор стоят в роще. Боги долго могут ждать их, но могут и разгневаться.
Аптулат открыл ворота священной рощи, и люди вошли туда, чтобы начать приношение жертв. У карта Аптулата шесть помощников. Они разошлись и развели семь костров. Около первого встал Аптулат, ему подвели жертвенного коня. У второго костра поставили корову, у третьего — барана. У остальных костров другая живность: каждому божеству — свое. Вокруг костров разостланы сукна, на них бураки с пивом, мед и пироги.
Вспыхнули жертвенные костры, Аптулат поднял на вытянутых руках широкую деревянную чашку с пивом и заговорил с духом огня:
— Тулводыж-тулмазе! У тебя ноги длинные, горячие. Сам ты тоненький, гибкий. Язык у тебя бойкий. А мы люди малые, мы, как дети, ползающие под дымом, и не знаем, как ладно обратиться к богу. Может быть, что нужно сказать раньше, а мы скажем после, дай нам ума, а лучше всего ступай сам и скажи кереметям, что мы обещали им в жертву лошадь, корову, барана и многое другое, и вот сегодня мы принесли обещанное. Пусть примут они!
— Пусть примут они! — воскликнули люди, стоявшие на коленях перед зажженными свечками.
Карт выпил пиво, налил в чашку чистой воды и подождал, пока Тулводыж добежит до божества, принялся узнавать — угодны ли жертвы. Он подошел к жеребцу, спокойно стоявшему около костра, и плеснул на спину несколько капель воды. Жеребец вздрогнул, а это значило, что дух огня уже сообщил божеству о жертве и она угодна ему.
Корова была худая и, видимо, не нравилась божеству. Семь раз плескал на нее карт воду, и семь раз она спокойно помахивала х постом, не вздрагивая. Пришлось корову увести и вместо нее по- < 1-і нить жирного быка. Тот подпрыгнул от нескольких капель студеной воды — бог с радостью принял хорошее мясо.
Кровь жертвенных животных окропила огонь священных кост- рпп. В котлах варилась пища.
Люди поставили на бураки свечки и молились всем божествам, прося у них счастливой, богатой жизни, здоровья, приплода скотины, удачи в охоте.
По священной роще разносится запах дыма, смешанный с запахом вареного мяса. Люди, глядя на карта, разрезающего горячее мясо на мелкие куски, глотают слюни. Сейчас начнется пиршество.
Миновали две недели. Как-то утром Туга снова позвал Аказа к себе и повел его в лес. И снова, шагая по тропинке, он заговорил о женитьбе сына.
— Я стар, Аку. Я хочу подержать на своих руках хотя бы одного внука. Ищи себе невесту.
— Еще год подожди, отец.
— Чего ждать? — Туга через плечо глянул на сына и, хитро прищурив глаза, заговорил о другом: — Вчера был у нас наш сосед Боранчей. Вся земля по ту сторону Юнги — его земля, и, говорят, есть у него дочь, красавица Эрви. Ты посмотрел бы на нее. Может, не напрасно зовут ее горным цветком? — Туга снова взглянул на сына, наблюдая, какое действие произвели на него эти слова.
— Да, я слышал про нее, — равнодушно ответил Аказ,— а смотреть нет охоты. Говорят, Боранчей прячет ее в лесу, боится, чтобы не украли.— На ходу сорвав ветку клена, Аказ махнул ею в сторону, как бы показывая, что разговор о девушке окончен. Спросил:
— Зачем приезжал Боранчей?
— Жаловался на болезнь и на то, что у него нет сыновей, некому оставить лужай. Говорил, что крымцы все больше и больше бесчинствуют на его землях. Татарам недостает ясака, и они все чаще налетают на жилища людей. И наши дома они грабят немало — не тебе об этом рассказывать. Людям все чаще приходится уходить в лес через тайную дверь в изи кудо, когда эти грабители врываются в наши илемы.
Аказ зло хлестнул веткой по кустам шиповника. С шумом рассыпались листья.
— Это все оттого, что мы недружны! Надо всем вместе давать отпор грабителям.
— Я думаю, Боранчей этого же хочет. Наш лужай да его лужай — сила!
Просека кончилась. Отец и сын вышли на широкую поляну, ярко освещенную солнцем. Поляну плотным кольцом обступили ели, пихты, клены, и, казалось, через это кольцо не пробиться никому.
— Зачем мы пришли сюда? — спросил Аказ.
— Оставайся здесь, а я пойду в кудо и пошлю тебе лук и стрелы. В нашу священную рощу повадилась белая лиса. Она проходит через эту поляну. Поймай ее.
— Я не понимаю...
— Молчи и делай все, что я велю! — строго сказал Туга и, повернувшись, зашагал по просеке обратно.
Аказ пожал плечами, оглядел поляну и, найдя место, где трава погуще, лег на спину.
Над поляной чаша неба глубокая-глубокая. Нет на ней ни облачка, видно, лето установилось накрепко. Над Аказом широкие, раскидистые пихтовые лапы. Тень от них падает на лицо, и глядеть в вышину легко. Лежит Аказ, смотрит в небо, думает: «С отцом что-то вдруг случилось. Все говорил умные слова, потом, как ребенок, стал загадки загадывать. Кто слышал, чтобы в лесу жила белая лиса? Никто. Да и какой дурак бьет лису в эту пору? У нее сейчас облезлая шкура, к тому же она сейчас выхаживает детенышей. Но отец зря не скажет. Хитрость какую-нибудь придумал. Но какую, хотел бы я знать. Ну, просижу я на этой поляне до вечера— зачем это отцу? Может, ему нужно отослать меня на целый день из кудо? Может, без меня женить задумал?
Не может разгадать хитрость отца Аказ. Вот бежит Янгин с луком и колчаном, может, от него можно что-то узнать.
— Отец велел отдать тебе это,— запыхавшись, проговорил Янгин.— Видно, будет у тебя сегодня охота?
— Скажи, Янгин, лиса может быть белой?
— Только в сказке! — Мальчик, несмотря на свои молодые годы, за словом в карман не лез, ум имел острый.
— И я так думаю,— заметил Аказ.— Однако отец велел на этой поляне поймать белую лису. Как мне быть, не скажешь ли?
— Раз отец велел, лови — и делу конец.
— Ты же сам сказал — белых лис не бывает.
Янгин без тени сомнения проговорил:
— Отец зря не скажет. Подожди до вечера, может, и вправду такая лиса появится.
Аказ молча кивнул головой и взглядом дал понять мальчику, чтоб тот шел домой. Однако Янгин не уходил. Они долго молчали, думая о чем-то. Вдруг младший брат растянул рот в улыбке и радостно произнес:
— Я разгадал загадку отца! Только не до конца.
— Говори.
— У Боранчея есть дочка, хитрая-прехитрая. Так вот ее зовут тоже Белой лисой. Это ее надо поймать. Только не пойму, зачем отцу понадобилась эта девка?
Иди, иди,— с улыбкой сказал Аказ.— Теперь я понял, зачем «мне нужна Белая лисичка.
Так вот для чего вывел на поляну своего сына старый Туга! Хочет ему невесту показать.
Ну что ж, будем ждать,— сказал Аказ и прилег на траву. Теперь многое стало ему понятно: и приезд Боранчея, и необычное место для охоты. Два старых хитреца давно договорились соединить свои лужаи в один и взвалить все дела на Аказа. Сами выбрали ему жену, и теперь нет сомнения в том, что Боранчей пошлет свою дочь на эту поляну. Воля старших — закон, видно, придется « мп» Аказу женатым. А вдруг Эрви окажется не по сердцу Аказу? Он закрыл глаза и стал рисовать в воображении свою будущую жену. В глаза лезли образы виденных до этого девушек, тихих, покорных, трепещущих перед мужчиной. Аказу хотелось «встретить смелую, гордую и неподвластную — только такая может Ом и, достойной женой будущего лужавуя. И потом ему хотелось, чтобы его невеста была красивой, вот как эта елочка, что стоит на «раю поляны. Она стройна, как девочка, и на ней горят марешки «лесные, как маленькие свечи. Когда ветер колышет ее лапы, на К м.по медленно осыпается желтая пыльца. Кроме того, невеста должна быть нежной, ну вот как эта березка, что спрятала в куд- иных ветвях свое личико.
Очнулся он от песни, которая зазвучала над поляной. Женский ужный голос вел песню весело, радостно и задушевно. Казалось, звуки рассыпаются колокольчиками и, тихо звеня, опускаются на густые цветы.
Вот песня все ближе и ближе, и теперь различает Аказ радост- ые слова:
Как хорошо ранним утром Бродить по лесной тропе И душистый свежий воздух Ловить полной грудью
Лес спокоен, все затихло,
Не слышно ветерка.
На травинках, как бисер,
Висит сверкающая роса.
Аказ чуть-чуть приподнял голову и увидел поющую. Освещению! солнцем, девушка была удивительно красива. Длинная, спускавшаяся ниже колен, белая рубаха тонкого тканья свободно обличала гибкое ее тело. Узкий поясок, разукрашенный мелкими речными ракушками, перехватывал рубаху и сбегал концами «пт. Когда девушка наклонялась, чтобы сорвать цветок, алые кипи на концах пояса прятались в траве, а когда она распрямлялись, они, словно яркие лепестки, взлетали вверх. Голову девушки
покрывал цветной платок, какие Аказ не раз видел на Нижнем Базаре. Из-под платка на плечи падали волны густых черных волос. Лицо девушки было светлое, и оттого волосы казались еще темнее.
Теперь песня зазвучала над самым ухом Аказа, и ему стоило больших усилий, чтоб не вскочить и не побежать навстречу этой мелодии.
Как хорошо ранним утром Бродить по лесной тропе.
Но еще лучше, когда рядом Мой далекий и желанный.
Девушка не могла заметить лежавшего в высокой траве Аказа и подошла к нему совсем близко. Особенно поразили Аказа ее глаза.