Большие женщины ценились на Мелу. Фермерам нравились большие жены.
Работа на ферме была тяжелой, и никому не нужна была жена, которая не могла нести несколько поросят или охапку сена. Но каждая из этих двоих, наверное, могла поднять лошадь. Когда девочка проходила мимо, они посмотрели на нее свысока. За спиной у них были крошечные глупые крылья.
— Хороший день, чтобы смотреть, как колют орехи! — сказала Тиффани, когда проходила мимо.
Их огромные бледные лица сморщились, как будто они пытались решить, кто она такая.
Рядом с ними сидел маленький человек с большой головой, торчащей бородой и острым ушами, наблюдающий за колкой орехов с выражением крайнего беспокойства. Он носил очень старомодную одежду, и его взгляд последовал за Тиффани, когда она шла мимо.
— Доброе утро, — сказала она.
— Снибс! — ответил он, и в ее голове появились слова: «Уходи отсюда!».
— Простите? — спросила она.
— Снибс! — сказал человек, переплетая руки. И слова снова проплыли в ее голове: «Это очень опасно!»
Он махнул бледной рукой, как будто отгоняя ее в сторону. Покачав головой, Тиффани пошла дальше.
Здесь были лорды и леди, люди в красивой одежде и даже несколько пастухов. Но у некоторых был отсутствующий взгляд. Они выглядели, как книга с картинками, спрятанная у нее в спальне.
Книга была сделана из твердого картона и довольно потрепана поколениями детей Болитов. На каждой странице были нарисованы люди разных профессий, и каждая была разрезана на четыре части, переворачивающиеся независимо друг от друга. Главное во всем этом было то, что скучающий ребенок мог переворачивать части страниц и изменять вид человека. Так можно было получить голову солдата на груди пекаря, одетого в женское платье и в башмаках фермера.
Тиффани никогда не было настолько скучно. Она полагала, что даже тем, кто проводит всю жизнь, плюя в потолок, никогда не было настолько скучно, чтобы провести с этой книгой хоть пять секунд.
Люди вокруг нее выглядели так, как будто вышли из этой книги или собирались на маскарад в темноте. Один или два из них кивнули ей, когда она шла мимо, но никто не казался удивленным от того, что видит ее.
Она поднырнула под круглый, намного крупнее, чем она, лист и снова вытащила жаба.
— Что? Здесь так холодно, — сказал жаб, сжимаясь на ее ладони.
— Холодно? Жарко, как в печке!
— Здесь только снег, — сказал жаб. — Спрячь меня, я замерзаю!
«Минутку», — подумала Тиффани.
— Жабы видят сны? — спросила она.
— Нет!
— О… значит, здесь не по правде жарко?
— Нет! Тебе только так кажется!
— Пст, — раздался голос.
Тиффани спрятала жаба и задалась вопросом, надо ли оборачиваться.
— Это я! — сказал голос.
Тиффани развернулась к кусту маргариток высотой в два человеческих роста. Это хоть небольшое прикрытие…
— Ты с ума сошла? — спросили маргаритки.
— Я ищу своего брата, — резко сказала Тиффани.
— Ужасного ребенка, который все время ноет из-за конфеток?
Длинные стебли разошлись — выскочил Роланд и присоединился к ней под листом.
— Да, — она отодвинулась подальше и почувствовала, что только сестра имеет право называть брата, даже такого, как Вентворт, «ужасным».
— И грозит уделаться, если остается один? — спросил Роланд.
— Да! Где он?
— Это твой брат? Липкий такой?
— Я сказала тебе!
— И ты серьезно хочешь его вернуть?
— Да!
— Почему?
«Он мой брат, — подумала Тиффани. — Далось ему это «почему».
— Потому что он мой брат! Теперь скажи мне, где он.
— Ты действительно уверена, что сможешь выйти отсюда?
— Конечно, — солгала Тиффани.
— И ты сможешь взять меня с собой?
— Да, — если не с уверенностью, то с надеждой ответила Тиффани.
— Хорошо. Я позволю тебе сделать это, — расслабившись, сказал Роланд.
— О, ты позволишь мне, не так ли? — сказала Тиффани.
— Слушай, я не знал, кто ты такая, хорошо? — сказал Роланд. — В лесу всегда есть странные вещи. Потерянные люди, обрывки снов все еще лежат вокруг… Ты должна быть осторожной. Но если ты действительно знаешь путь, тогда я должен вернуться прежде, чем мой отец начнет волноваться.
Тиффани почувствовала, как началось Ясномыслие. Оно сказало: не меняй выражение лица. Только… проверь…
— Как долго ты здесь находишься, — аккуратно спросила она. — Уточни?
— Хорошо, освещение не сильно изменилось, — сказал мальчик. — Кажется, я здесь… несколько часов. Может, день…
Тиффани попыталась приказать своему лицу не менять выражение, но это не сработало. Глаза Роланда сузились.
— Я прав, не так ли? — спросил он.
— Э… почему ты спрашиваешь? — отчаянно спросила Тиффани.
— Потому что в дороге это… чувствуется немного… дольше. Я захотел есть два или три раза и был в… ты знаешь… дважды, таким образом, я не могу быть здесь слишком долго. Но я делал разные вещи… это был занятный день… — его голос затих.
— Гм, ты прав, — сказала Тиффани. — Время здесь идет медленно. Это было… немного дольше…
— Сто лет? Не говори мне, что сто лет! Случилось что-то волшебное, и я пробыл здесь сто лет, да?
— Что? Нет! Гм… почти год.
Реакция мальчика была странной. На сей раз, он выглядел действительно напуганным.
— О, нет! Это хуже чем сто лет!
— Почему? — изумленно спросила Тиффани.
— Если бы это было сто лет, меня не наказали бы, когда я вернусь домой!
«Хм», — подумала Тиффани.
— Я не думаю, что это случится, — сказала она громко. — Твой отец был очень расстроен. Кроме того, это не твоя ошибка, тебя украла Королева… — она колебалась, потому что сейчас его выражение лица рассказывало об этом. — Было так?
— Хорошо, это была прекрасная леди на лошади с бубенцами на сбруе, и она проскакала мимо меня, когда я охотился, она засмеялась, а я подхлестнул свою лошадь и погнался за ней и… — он затих.
— Это, вероятно, не было хорошим решением, — сказала Тиффани.
— Здесь не… плохо, — сказал Роланд. — Это только держит… изменяется. Двери… повсюду. Я имею в виду, проходы в другие… места, — его голос опять затих.
— Ты должен начать с начала, — сказала Тиффани.
— Сначала это было прекрасно, — сказал Роланд. — Я думал, что это было, знаешь, приключение. Она накормила меня трюфелями…
— Ну и как они? — спросила Тиффани. В ее словаре не было такого слова. — Это что-то вроде требухи?
— Я не знаю. Что такое требуха?
— Селезенка или вымя, — сказала Тиффани. — Я думаю, это не очень хорошее название.
Лицо Роланда покраснело от усиленных размышлений.
— Это больше похоже на нугу.
— Хорошо. Продолжай, — сказала Тиффани.
— А потом она сказала, чтобы я пел, танцевал, прыгал и играл, — сказал Роланд. — Она сказала, что это то, что всегда делают дети.
— А ты?
— Что я? Я что, идиот? Мне уже двенадцать, знаешь ли, — Роланд поколебался. — На самом деле, если то, что ты говоришь, — правда, мне уже тринадцать.
— Почему она хотела, чтобы ты прыгал и играл? — спросила Тиффани, вместо того, чтобы ответить: «Нет, тебе все еще двенадцать, а ведешь ты себя так, как будто тебе восемь».
— Она только сказала, что это обычно делают дети, — ответил Роланд.
Тиффани задумалась над этим. Насколько она могла судить, дети в основном кричали, быстро носились вокруг, громко смеялись, шмыгали носами, пачкались и плакали. Любое пение, танец или прыжки были, скорее всего, результатом укуса осы.
— Странно, — сказала она.
— А потом, когда я отказался, она дала мне еще больше конфет.
— Больше нуги?
— Засахаренные сливы, — объяснил Роланд. — Они как настоящие сливы. Знаешь? Покрытые сахаром? Она всегда пытается накормить меня сахаром! Она думает, что мне это нравится!
Маленький колокольчик прозвенел в памяти Тиффани.
— Ты думаешь, что она хочет откормить тебя, а потом запечь в духовке и съесть, так что ли?
— Нет, конечно. Так поступают только злые ведьмы.
Глаза Тиффани сузились.
— Ах, да, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Я и забыла. Значит, ты жил здесь на одних конфетках?
— Нет, я умею охотиться! Сюда попадают настоящие животные. Я не знаю, как. Снибс думает, что они случайно попадают через проходы. А потом они умирают от голода, потому что здесь всегда зима. Еще иногда Королева посылает шайки на грабеж, когда проход открывается в интересный мир. Весь этот мир похож… на пиратский корабль.
— Да, или на клеща, — сказала Тиффани.
— Что это такое?
— Это насекомые, которые кусают овец и сосут кровь и не отваливаются, пока не напьются до отвала, — ответила Тиффани.
— Ой. Мне кажется, это вещь, о которй должны знать крестьяне, — сказал Роланд. — Я рад, что не знаю. Я видел через проходы пару миров. Они бы меня все равно не освободили. Из одного мы взяли картошку, а из другого — рыбу. Я думаю, что они пугают людей, чтобы те давали им провизию. А, и был еще мир, откуда приходят дремы. Они смеялись и спрашивали, не хочу ли я войти, ведь меня там так ждут. Я не пошел! Он весь красный, как закат. Огромное красное солнце на горизонте, и красное море, которое еле колышется, и красные скалы, и длинные тени. И эти ужасные твари сидят на скалах и живут за счет крабов, всяких моллюсков и маленьких ползучих существ. Это было ужасно. Вокруг каждого кругами были навалены кости и раковины.
— Кто они? — спросила Тиффани, отмечая слово «крестьяне».
— В каком смысле?
— Ты продолжаешь говорить о «них», — сказала Тиффани. — Кого ты имешь в виду? Это люди?
— Те? Большинство из них даже ненастоящие, — сказал Роланд. — Я имею в виду эльфов. Это те, чьей королевой она является. Разве ты не знала?
— Я думала, что они маленькие!
— Я думаю, что они могут быть любого размера, какого захотят, — сказал Роланд. — Они не… совсем настоящие. Они похожи на… мечты о себе. Они могут быть тонкими, как воздух, или неприступными, как скала. Снибс так говорит.