А что если их создать? Скопировать из того же аниме? Что я копировать собрался? У меня одна стихия. А остальные? Откроются они когда-нибудь или нет, тайна сия великая есть. Может и откроются, а может и нет. А с одной стихией... Надо доводить её до совершенства. Надо выжимать всё по максимуму. Надо развиваться. Я...
— Так и знал что найду тебя здесь, — заходит в библиотеку довольный отец. — Как успехи?
— Если честно, то пока никак. Но я не сдаюсь. Это вызов. И я его принял.
— Похвально. Только вот...
— Что-то случилось?
— Был в городе. Встречался с директором академии где ты учишься. Говорит, что тебе вернуться надо.
— Я готов. Хоть завтра. А тренировки можно на вечер перенести.
— Подожди, — качает головой Ерофей. — Не суетись. Я просто... Я знаю как у тебя в школе. Учёба на ноле, насмешки, избиения.
— Ты хочешь помочь?
— Да я бы с радостью! — вскакивает отец. — Этому выблядку Жигунову и его подпевалам Ракитскому и Рябинину, я бы голыми руками гланды через задницу вырвал. Но до шестнадцати лет права не имею. Это означает большие разборки. Жигунов, падаль, сразу в канцелярию побежит. Боюсь в таком случае нас сошлют в места ещё хуже.
— Тогда я сам.
— Сын, — встав качает головой отец. — Я в тебя верю. Ты Волокита, ты мой наследник. Никому не позволяй издеваться над тобой. Не позволяй унижать. Да, будет трудно. Будут бить. Бей в ответ. Уложили — вставай. Не можешь кулаками...
— Сбит с ног — сражайся на коленях. Идти не можешь — лёжа наступай. Отец, не волнуйся.
— Как мне не волноваться? Ты же...
— Пап...
— Прости сын, — стонет отец и стуча себя в грудь кричит. — Не могу я! Хотел я тебя ещё на месяц дома оставить. Да вот директор и слушать ничего не хочет. Говорит раз ходить может, то пусть идёт.
— Хорошо.
— Слава... — грозит мне пальцем отец. — Вячеслав Ерофеевич. Я...
— Я тебя не подведу. Кстати... У Маргариты Вячеславовны кто-нибудь есть?
— Есть, — улыбается отец.
— Вот ведь... А я уже размечтался. Ну и кто этот счастливчик?
— Ты! Аха-ха-ха! Не вру. По глазам вижу. И да, когда я в молельню ввалился... Вы потом продолжили?
— Нет...
— Эх! Слава...
— Не потому что я застеснялся весь. Совсем нет. Просто пока моё состояние всё ещё оставляет желать лучшего. Боюсь что сейчас, меня даже на разогрев не хватит. А остаться без сознания в такой момент и опозориться перед такой женщиной... Я лучше подожду.
— Это правильно. Это да. А с Варенькой?
— Папа.
— Ну что папа? Слава, я о тебе переживаю. Ладно, занимайся, а я пойду. Надо кое с кем созвониться.
Нда... Здравствуй школа. Насмешки, обзывательства, тычки. Может быть шестёрки Жигунова меня снова в пол вкатают, а потом в мусорный контейнер за школой забросят. Девушки смеяться будут. Учителям пофиг. Офицер воспитатель, призванный следить за порядком в нашей полувоенной академии, выдаст всем и мне в том числе розгами.
Всё это будет. Вот только плакать я не буду. Они будут, а я нет. Но это завтра. Сегодня можно... Нет, не отдохнуть. Сегодня можно поучиться.
****
Утро. Получив от Вари рюкзак с тетрадями и учебниками. Обед в коробочке и бутылку компота... Целую Варю и вместе с Демьяном и Мирославой топаю в школу.
Брат всю дорогу пытается отобрать у меня рюкзак. Мирослава всё время спрашивает не устал ли я. А я не устал. Да, рюкзак тяжеловат. Но хорошее питание и зелья Иволгина, уже не слабо так помогают. Я вышел из квартала, прошёл аж целых двести метров и не сдох. Да и ныть не собираюсь, чего брат и сестра от меня ожидают.
Но, они знают, что на первой же перемене, им придётся идти и доставать меня из мусорки. Где до недавнего времени, по мнению Демьяна и Мирославы мне и было место.
— Братец, не устал? Давай рюкзак понесу?
— Да тут идти осталось, — сдвинув меховую шапку назад улыбаюсь. — Вы лучше посмотрите погода какая. Мороз и солнце. Люди ходят, машины ездят... Вон там хреновина какая-то в воздухе висит.
— Странный ты, — вздыхает Мирослава. — Мы помочь хотим, а ты...
— А вы мне и так помогаете. Тем что общаться начали. Ага, я очень рад. Мы же родня. Я вас люблю.
— Будут бить, зови меня, — опустив голову шипит Демьян. — Я им быстро бока намну.
— А вот и не позову. Ты раньше... Вот сейчас только не обижайся. Не заступался за меня потому что ничтожеством считал. Ты был прав. Я таким был. И вот для того чтобы я хоть кем-то стал попрошу тебя, брат, не вмешиваться. Я хочу репутацию заработать. А если ты вмешаешься...
— Прости нас, — взяв меня за руку всхлипывает Мирослава. — Мы нехорошо поступили. Как бы не был, ты наш брат. Мы должны были принимать тебя. А мы...
— Дай угадаю, сестрёнка. Вы поняли что любите меня, только тогда, когда Иволгин объявил о том что я сдох. Ого, по глазам вижу, угадал. Нет, я не злюсь. Я это заслужил.
Дальше идём молча. Демьян думает о своём, Мирослава улыбается. Я, борзо вышагивая между ними, смотрю по сторонам.
Город впечатляет. Улицы, магазины, вывески. Снега нет... Тротуары и дороги очищены. Вывески кричат о том что вон там — трактиръ. Вон там постоялый двор. А вон там, чуть дальше, аналог интернет кафе.
Контрастище просто. Да и строения впечатляют. Кругом как многоэтажки, так и деревянные терема, красивые как пряники. Народ тоже разномастный и ведёт себя как... Чему я удивляюсь? Ну вылез из такси боярин в шубе, ну стоит и разговаривает по мобильному. Ничего удивительного.
Военные напрягают. Офицеры, которые, видимо, не на службе. Потому как в парадных шинелях... Кажется... Как будто ввалился на сборище белогвардейцев. Хотя... Нет здесь никаких белогвардейцев. Обстоятельства другие. Эх, ладно...
Доходим до школы, она же академия. Встаём у крыльца. Здание красивое, я такую архитектуру в Питере видел. Красиво. Дорого-богато. Мрамор, золото, бронза. Чистенько.
— Ну что? — обращаюсь к родственникам. — Заходим что ли?
— Слава, — сжав мою руку морщится Мирослава.
— Спокойно. Всё будет в лучшем виде. Вы это, на перемене проведать сходите. Если что, я буду торчать из своей любимой мусорки.
— Брат!
— А что? Там удобно. Тепло. Коты правда наглые. Всё время спросить с меня за незаконное проживание на их территории пытаются. Но не спрашивают. Стесняются, наверное. Ладно идём.
Школа, она же академия. Отметка у дежурного солдата. Раздевалка где на стене большими чёрными буквами написано — Травоядное. И охреневшие взгляды учеников, которые ну никак не ожидали меня увидеть.
Расходимся. Мирослава на год старше, Демьян на год младше. Держа рюкзак шаркаю в свой класс. Захожу... Сажусь на своё место, что за первой партой в правом ряду. Достаю учебник и тетрадку.
— Ох ты кто у нас тут, — тут же подваливает ко мне мелкий, похожий на головастика парень. Он же Василий Жигунов, мой заклятый друг.
За ним подходят ещё двое. Худой, рыжий в дорогом костюме — Рябинин.. И здоровенная детина в засаленном и потёртом костюмчике — Тимирязев.
Класс затихает. Кто-то подходит ближе. Другие наоборот сваливают подальше. И тут они... Две девушки. Мои невесты. Блондинка Светлана и брюнетка Люба. Сёстры Волокушины. Но мне они не интересны. Интересует меня та что за ними. Шатенка, со строгим лицом. Худенькая, высокая. Но с потрясающими бёдрами. Сестра близнец Васька Жигунова, она же Вероника.
— Эй, травоядное! — скинув учебник с парты повышает голос Жигунов. — Я с кем разговариваю?
Ух, сейчас начнётся. А может не сейчас? Может подождать? Да, пусть расслабятся. А вот потом...
Глава 8
Академия. Сёстры Волокушины.
Перемена. Две девушки сидя за одной партой, смотрят на первую и зеленеют от отвращения. Явившийся на занятия Волокита, перед первым уроком с ходу отхватил от Жигунова, Рябинина и их шестёрки Тимирязева.
Волокиту толкали, ставили щелбаны, били в плечи. Рвали тетради и пинали по классу рюкзак. Роняли на пол, хохоча пинали и требовали извиняться.
Волокита, что для него обыденность, только ныл и просил не трогать его. Все в классе, особенно сёстры Волокушины, смотрели на это убожество со смесью жалости и отвращения. Как на подыхающую крысу.
Первый урок, история. Весь урок в травоядное летели бумажки, книги, фантики, насмешки и оскорбления. На перемене издевательство повторилось. Второй урок, Волокита сидел опустив голову и уже не обращал ни на что внимания. Его били учебниками по голове, присевший рядом Тимирязев сталкивал со стула и выдавал подзатыльники. Дёргал за уши.
В течении дня, к издевательствам подключались почти все ученики. Даже сёстры Волокушины и те бросали в Волокиту скомканные листы бумаги.
Перемена после четвёртого урока. Все похватав свои коробочки, выбегают из класса. Идут в столовую, где садятся за столы и едят то что принесли.
Люба и Светлана, как всегда вместе. Обсуждают последние сплетни. За столом напротив них, гордо выпрямив спину восседает Вероника Жигунова. И тут...
— Люба, смотри, — указывая рукой на вход шепчет Света. — Наверное пока болел умом тронулся.
В столовую, шаркая ногами и вздыхая, заходит Волокита. Опустив голову бредёт к столу, держит измятую картонную коробку с обедом. Садится за стол, тяжело вздыхает... И тут же получает куском хлеба в лицо.
— На, пожуй! — кричит Тимирязев. — А то сдохнешь на своих салатиках.
— Зачем вы так? — мямлит Волокита. — Я же вам не мешаю.
— И это наш будущий муж, — посмотрев на сестру разводит руками Люба. — Вот ведь позорище. Повезло нам с тобой.
— Как утопленицам, — соглашается Света. — Терпеть всю жизнь это недоразумение. Я уже надеялась что он не выживет. Ан нет, вот оно. Продолжает позорить нас, себя и Ерофея Евгеньевича.
— Да сестра. Лучше бы он умер.
В столовой начинается движение. Тимирязев, Жигунов и Рябинин, садятся к Волоките. Первым делом отбирают у него коробку. Тимирязев ничего не понимая достаёт оттуда котлету...
— Ты это есть собрался? Так тебе же нельзя. Ты травоядное.