Штанга, два блина по двадцать килограмм. Лежу, пытаюсь выжать. Получается два раза. Потом на помощь приходит разодетая в шорты и лифчик Настя, наклоняется и страхует.
Организм... Видя висящие над лицом груди шестого размера, получаю невероятный заряд бодрости. Хоть и тяжело, но поднимаю штангу пять раз. Получаю отдых и награду.
Награда... Настя наваливается на моё лицо грудью. А пока отдыхаю, вес штанги увеличивается до восьмидесяти килограмм.
Которые, снова поднимаю пять раз. На штангу добавляются ещё два блина, вес сто. Четыре раза выжимаю, пятый...
— Успокойся, — без каких либо усилий поднимая штангу улыбается Настя. — Не перенапрягайся.
— А ты сколько жмёшь?
— Пятьсот, — улыбается Настя. — Со стимуляторами больше.
— Тогда сколько жмёт Борис Всеславович?
— Полторашку, — пожимает плечами Медведев. — Мы с Настей рукопашники. Наша магия идёт на усиление тела. Стрелять молниями из пальцев мы не можем. Вставай, это только начало.
Продолжаем... Приседание со штангой. Гантели, тренажёры. Скакалка, гири, отжимание. Пробежка, за Настей и Алисой. В завершении, удерживаяв вытянутых руках двадцати килограммовый блин, приседаю.
Справляюсь со всем... Правда кое-как и от усталости мечтаю сдохнуть. А ещё появляются вопросы и вырисовываются планы на будущее. Например, никогда не злить Настю, потому как очень сильная и может сломать меня. Вопросы же...
А как? Как я, со всем справляюсь? Во мне сейчас едва ли пятьдесят пять кило наберётся? Как я могу приседать со штангой, которая два моих веса? И почему девушки на меня так действуют? Ну и самое главное — почему эти вопросы появились именно сейчас? Я что, раньше тупым был, а сейчас поумнел? Или это тренировки? Или гадость которой меня пичкает Иволгин? Или... Надо подумать.
****
После тренировок, с трудом переставляя ноги плетусь в лабораторию. Иволгин, с задумчивым видом стоит над колбами. Вздыхает...
— Есть результат? — падая в кресло спрашиваю.
— Да, Слава. Есть. Вам не понравится.
— И тем не менее, я хочу знать.
— Начнём с насосной станции, — продолжая смотреть на колбы бормочет Иволгин. — Она не закрыта. Меняеют фильтры все кто может. Отравителем может быть любой. По отраве, это не яд. Не яд совсем. Но... Оно как-то влияет на нервную систему. Подозреваю что отрава это только половина головоломки.
— А вторая?
— Не знаю, — качает головой Иволгин. — Магия? Химические соединения? Эликсиры? Я с таким не сталкивался. Но! Я нашёл способ нейтрализовать действие этой гадости. Это эльфийский эликсир и рыбный жир. И сейчас, после того как я принял эту мерзость... Слава, скажите, вы ничего странного не замечаете?
— Давайте ближе к делу, господин целитель.
— В клане нет детей, — смотрит на меня Иволгин. — Антон, Дмитрий, у каждого по три жены. Мы здесь пять лет. Детей ни у кого. Все здоровые, подходящего возраста, а даже случайно, ни у кого не получилось. И это если не брать во внимание тех, кто погиб. У них тоже не было.
— Доктор, нас изводят.
— Теперь я вижу. Ещё бы понять кто и зачем. Я изучил истории болезней, всех кто умер или погиб здесь. Все они фальшивка. Всё написано мной под диктовку. Ни одного термина, ни одного диагноза, все симптомы описанные как попало, как будто повторяются. И мне от этого страшно. Я не знаю что делать. Слава, чисто для дела, у вас с невестами что-то было?
— Нет?
— А почему? Женщины красивые, судя по глазам готовы силой взять вас. Наверняка всячески привлекают к себе ваше внимание.
— Привлекают. Но я... Доктор, я каждый раз останавливаю себя. По разным причинам. Например... Мне рано? Или... Вообще, рано. А иногда я думаю что не переживу.
— Хм... — хмурится целитель. — Что же это за мерзость? Если посмотреть на вас, то... Извините, но насколько я знаю, травоядным плаксой вы стали по прибытию сюда. Хм... А что если ключевую роль здесь играет... То есть второй частью головоломки являются не вещества, а слова. Смотрите сами. Я писал под диктовку. Значит есть тот, кто диктовал. Вы, вдруг ударились в мечтания. Медленно убивали себя голодом, своими истериками и правильными взглядами как будто специально настраивали всех против себя. Ерофей Евгеньевич... Ну не мог глава клана не разобраться в причинах гибели жён и детей. Не мог. А тут, просто закрывался в кабинете и пил как не в себя. И это значит что?
— Он знал причины. Ему их сказали, ему их хватило. Получается магией можно шевелить чей-то разум?
— Магией нельзя, — мотает головой Иволгин. — А вот если расшатать психику веществами, то с помощью гипноза, можно внушить, как было в вашем случае. Или усыпить и заставить делать то что нужно, как было в моём.
— Это сужает круг поисков. Кто у нас владеет гипнозом?
— Я не знаю? — разводит руками Иволгин.
— И как его вычислить?
— На самом деле не так сложно, Слава. Чтобы загипнотизировать человека, нужно сконцентрировать его внимание на чем-то. Неважно... Кулон на цепочке, какая-нибудь безделушка вырвиглазного цвета, странный жест. Свист, звонок, вспышка света.
— Охренеть. Но как...
— А так, — улыбается Иволгин. — Мы с вами, это неизвестное вещество, нейтрализовали. Значит и гипноз на нас не сработает. Если кто-то, начнёт чудить, мы с вами это заметим. Но это очень опасно, потому как если врагом окажется Медведев... Да и выводы сразу делать не стоит. Потому что гипнотизировать может не сам враг, а его марионетка. Нам надо молчать и смотреть в оба. Иначе... Боюсь, нас с вами убьют, а клан уничтожат.
— Тогда смотрим, слушаем и ведём себя так, как будто ничего не происходит.
На том и решаем. Иволгин продолжает заниматься своими делами. Я иду к отцу. И когда прихожу, то с первых слов понимаю что он не помнит нашего разговора. А ещё он не помнит о письме, которое я отправил профессору Васильеву. Потому как получив ответ на почту, Ерофей очень удивился.
А вот то что мне ответили, очень даже радует. Посмотрим что пишут...
****
Два часа спустя. Квартал клана Жигуновых.
Патриарх клана в бешенстве. Всё идёт кувырком. Василий, разработав гениальный план по унижению Волокиты и их союзников Волокушиных, свалял дурака, вышел раньше времени и теперь сам унижен. Мало того что избит до полусмерти, так ещё и мужскую силу потерял, как заверяет патриарха клановый целитель Ольга.
Дальше больше, Волокита о всём прознали и готовы к действиям. Голова одного из забулдыг и записка у неё во рту, недвусмысленно намекают о том, что Волокита в курсе событий и этого так не оставят.
Тимофей опозорился. Пошёл разбираться с Волокитой в академию. В результате был избит, раздет, выпорот, в завершении начал плакать и обмочился. И всё бы ничего, но весь класс снимал происходящее на телефоны. Видео разошлось по всей Империи. Репутации, по мнению Павла, конец.
Вероника, вдруг начала грубить. Перестала слушаться и оборзела до того, что смеет бросаться на отца с кулаками. Елизавета, вместо того чтобы наставить непутёвую дочь, лишь злорадствует.
Радует Павла Петровича, только одно. Сегодня в его доме Алла Сергеевна Соколова. Как всегда в красивом красном платье. Сидит в кресле, читает договор принятия её в клан.
Бесит то что читает слишком внимательно. Каждый пункт, каждое слово. Читает уже третий раз и иногда улыбается. Иногда качает головой и хмурится. Что доводит Жигунова до белого каления.
— Павел Петрович? — не отвлекаясь спрашивает Соколова. — Чем вы расстроены?
— Как будто вы не знаете, Алла Сергеевна, — опрокинув стакан морщится Жигунов.
— Знаю, всё знаю. Или не всё, — встав и с кошачьей грацией подходя к Жигунову улыбается Соколова.
Убрав его руку с подлокотника, присаживается. Проводит рукой по волосам. Смеясь протягивает руку, нажимает на перстень... Камень щёлкает, поднимается, открывая потайное отделение с зелёной пылью.
— Волшебная штука, — приобняв Жигунова мурлыкает Алла. — Помогает расслабиться. Посмотреть на проблемы с другой стороны.
Закрыв глаза, Алла подносит руку к лицу, вдыхает пыль и задрожав стонет. Подаёт руку Жигунову, который недолго думая вдыхает пыль и вздрагивая закрывает глаза.
— Ахаха! — запрокинув голову смеётся Алла. — Прекрасное ощущение.
Встав, страшно вихляясь и пытаясь не упасть, Соколова возвращается в своё кресло. Хихикая наливает в бокал вино. Игриво улыбаясь облизывает губы и жадно пьёт....
Жигунов замечает странные вещи. Мир становится ярче. Мысли выравниваются. Страх уходит. Вместо него появляется холодная ярость.
— Так что с вами случилось, Павел Петрович?
— Я опозорен, унижен, раздавлен. Все мои планы рухнули, потому что мои сыновья повели себя как идиоты. А виной всему Волокита. Подлые твари, перешли мне дорогу ещё в Светлограде.
— Нда, Павел Петрович, позор тот ещё. Не отмыться вам, никогда. Вся Империя видеозапись видела.
— Вы меня унижать будете? — мечтая как закроет нахалку в подвале и хорошо так проучит спрашивает Жигунов.
— Да куда уж сильнее, Павел Петрович? — отложив бумаги, взяв со стола сумочку и доставая из неё сигареты улыбается Соколова. — Ошиблась я в вас. Тогда, за столом, я видела азартного игрока, сорвиголову, верного последователя Вальмонда. А кого... Хм, вернее что я вижу сейчас? Павел Петрович, неужели...
— Ну да, вы не всё знаете, — наливая себе водки и стараясь не упасть улыбается Жигунов. — Не всё. А знаете, я и правда сорвиголова. Я азартный игрок, я стратег. И я, если хотите знать, делаю такие дела, что вам и не снилось.
— То есть расстроенный и униженный неудачник, всего лишь маска? Не смешите меня. Если вы такой стратег, предъявите доказательства. Слова, это просто слова.
— Или что? — скалится Жигунов.
— Или, я буду в другом клане. А не в вашем. Ракитские или Рябинины и посильнее будут и унижений таких не стерпят. У них гордость есть. Вот прямо сейчас, Ракитские собираются с силами и готовятся нанести удар по Волоките. А вы что делаете? Сидите и жалеете себя? Позорище...