чиков из всех населённых пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и тёплых убежищ и заставить мёрзнуть под открытым небом – такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.
Ставка Верховного Главнокомандования ПРИКАЗЫВАЕТ:
1. Разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог.
Для уничтожения населённых пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и миномётный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабжённые бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.
2. В каждом полку создать команды охотников по 20–30 человек для взрыва и сжигания населённых пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населённых пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде.
3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населённые пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.
4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять, как выполняются задания по уничтожению населённых пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить, сколько и какие населённые пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.
Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН Б. ШАПОШНИКОВ
Сообщения Советского информбюро
Вечернее сообщение 17 ноября
…На одном из участков Калининского направления фронта наши разведчики обнаружили в тылу у врага 20 трупов немецких солдат. Как выяснилось из показаний пленных, эти немецкие солдаты были расстреляны за отказ идти в наступление. Захваченные в плен фашисты сообщают, что в течение месяца из 353-й и 102-й пехотных дивизий дезертировало свыше 250 солдат. Недавно всем частям был зачитан приказ германского командования. В приказе говорится, что каждый солдат, отставший от своей части по какой бы то ни было причине, будет считаться дезертиром и при поимке расстреливаться. Солдат 235-го пехотного полка Роберт Шрайбер заявил, что 8 ноября из его полка дезертировали 12 солдат. Ефрейтор 91-го пехотного полка Отто Курц подтвердил, что из его роты за три дня ноября дезертировало восемь солдат и два унтер-офицера. Пленный ефрейтор 3-го пехотного полка Иоганн Гросс рассказал, что огромные потери, которые несёт германская армия на Восточном фронте, а также наступившие холода надломили боевой дух многих солдат.
Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера
17 ноября 1941 года, 149-й день войны
…Потери с 22.6 по 13.11.1941. Ранено 16 208 офицеров и 506 417 унтер-офицеров и рядовых; убито 6 107 офицеров и 141 764 унтер-офицеров и рядовых; пропало без вести 498 офицеров и 28 732 унтер-офицеров и рядовых.
Итого потеряно: 22 813 офицеров и 676 913 унтер-офицеров и рядовых.
Общие потери в личном составе войск Восточного фронта составляют (без больных) 699 726 человек, то есть 20,58 % средней численности войск, равной 3,4 млн человек.
Обстановка на фронте.
Разговор с фон Боком об обстановке на фронте 4-й армии. Он указал командованию 4-й армии, что её положение в отношении ширины фронта дивизий и количества соединений гораздо более благоприятное, чем в других армиях, и требовал перехода армии в наступление. Вторая танковая армия успешно наступает. Это облегчит положение 4-й армии. Ещё большее облегчение принесёт ей наступление 9-й армии и 3-й танковой группы. Так что нет никаких оснований отказываться от него. Фон Бок жалуется, что фон Клюге срывает все планы и что на него ничего не действует.
Из дневника командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока
17.11.41
Сегодня противник продолжал атаковать в секторе ХШ корпуса. На других фронтах группы армий наблюдались атаки лишь местного значения. Отчаянная атака трёх сибирских кавалерийских полков в секторе V корпуса была отражена с большими потерями для русских. LVI (моторизованный) корпус 9-й армии медленно, с боями, продвигается к Ламе. Его левое крыло совершило прорыв в северо-восточном направлении на юге от водохранилища и добилось значительных успехов. Наши войска вышли к Волге на всём протяжении между водохранилищем и Калинином. На северном фронте 9-й армии имели место незначительные атаки русских.
Глава седьмая
Вальтер Штосс, с ужасом наблюдавший за разыгравшейся трагедией, потрясённо молчал. То, что произошло сейчас, прямо на его глазах, поразило его до глубины души. И заронило серьёзные сомнения: разве можно победить такой народ? Тех, кто так легко идёт на смерть? Кто хладнокровно, расчётливо жертвует собой ради своих товарищей?
Это ведь был не просто смелый поступок ради кого-то (что, в принципе, могли сделать и германские воины), а нечто гораздо большее. У Вальтера буквально не укладывалось в голове: танкисты геройски погибшего Т-34 (по сути, уже вышедшие из боя), вернулись, зная, что наверняка погибнут. Им же ничто не угрожало, они могли жить дальше (по крайней мере, до следующего боя), однако возвратились и пошли на таран. И ведь никто не заставлял их этого делать!
Им, молодым офицерам Вермахта, не раз говорили, что русские сражаются яростно и отчаянно только потому, что за их спинами стоят жестокие комиссары с наганами в руках, не дают отойти, спасти свои жизни. Или наоборот: безжалостно гонят вперёд, на колючую проволоку и немецкие пулемёты. Но здесь такого не было, экипаж сам принял решение. Значит, дело было вовсе не в комиссарах, в чём-то другом. Но тогда в чём же? Что заставило этих русских совершить невероятный, можно сказать, безумный поступок? Вальтер не знал ответа на этот вопрос. И никто в батальоне не знал. А погибшие русские танкисты ответить уже не могли.
Штоссу и его подчинённым (и раненым, и непострадавшим) удалось благополучно уползти в безопасное место. Зигеля и Шмидта немедленно отправили в тыл, к счастью, оба уже стали понемногу приходить в себя. Бой между тем постепенно затихал, русские больше не атаковали: видимо, подтягивали свежие силы и перестраивались. У них сгорели два Т-34: один – безвозвратно, при таране, другой, возможно, ещё удастся починить – всё-таки смогли эвакуировать. Немецкий же 7-й панцерный полк лишился двух Pz.III – Вальтера Штосса и Франца Фогеля. Можно сказать, получилась боевая ничья. Если, конечно же, не считать погибшего обер-лейтенанта Фогеля и всего его экипажа. Тяжёлая утрата! В танковом батальоне, помимо этого, имелось ещё несколько раненых и контуженных, в том числе – двое подчинённых Штосса.
Но всё это была ерунда, главное, что смогли удержать позиции, не отступили, не нарушили приказа. К тому же в строю ещё было несколько панцеров, хоть что-то да уцелело. Но как с ними воевать против грозных советских Т-34? Что они смогут против них? Ещё пара подобных атак, и от 7-го панцерного полка, пожалуй, ничего не останется, кроме обгорелого железа и мёртвых панцергренадёров. Но разрешения отойти из штаба 10-й танковой дивизии по-прежнему не поступало.
Костя открыл башенный люк, высунулся, осмотрелся. В сражении наступил небольшой перерыв – советские танки отошли, а немцы не решились контратаковать, остались на своих местах.
Теперь надо было заняться своими «тридцатьчетвёрками» и прежде всего – горящей машиной сержанта Капотова. К счастью, к ней уже бежали мотострелки, чтобы закидать снегом. Огонь был пока несильный, ещё только разгорался, погасить можно. И ещё надо было вытащить экипаж.
Миша Малов и Иван Лесовой бросились к водительскому люку горящего Т-34 (спасать мехвода и радиста), а сам Костя и Борис Локтев полезли на броню: доставать командира и заряжающего. Сержант Капотов оказался жив, правда, без сознания – сильно контужен да ещё наглотался дыма. Его осторожно достали и немедленно понесли на шинели в тыл. Но остальным членам экипажа не повезло: многочисленные осколочные ранения сделали своё дело.
Пламя вскоре удалось погасить, боеприпасы – выгрузить и перенести в машину Чуева (как и танковый пулемёт с дисками – тоже пригодится). Погибших положили рядом с их родным Т-34, на снег. Потом похороним, после боя, вместе с теми, кто ещё погибнет. Ясно же, что дело ещё не закончено, Скирманово не освобождено, значит, надо сражаться дальше.
Но у Кости остался в строю лишь один танк – его собственный Т-34. «Тридцатьчетвёрка» старшины Смирнова погибла, спасая его и Капотова от верной смерти. Если бы не его отчаянный таран… Костя обещал себе, что, как только будет можно, сообщит о подвиге отважного старшины в штаб бригады – чтобы весь экипаж представили к наградам, хотя бы посмертно. Да и все его ребята, если разобраться, дрались смело, отчаянно, все отлично себя проявили. По правде говоря, все они достойны награды.
Костя Чуев зачерпнул из сугроба холодного снега, обтёр лицо, осмотрелся. Недалеко находился деревенский колодец, и стрелки лейтенанта Демченко уже таскали из него воду (нашли где-то ведра), заливали остатки огня в «тридцатьчетвёрке» сержанта Капотова. Открытого пламени уже не наблюдалось, лишь кое-где вился сизый дымок. «Тридцатьчетвёрку», на счастье, удалось спасти, теперь надо было оттащить её на СПАМ, чтобы ремонтники скорее привели её в порядок. «Это уже завтра, – решил про себя Костя, – когда отгоним гитлеровцев за село».