Я. Милецкий, «Красная звезда», 21.11.1941
Сообщения Советского информбюро
Вечернее сообщение 21 ноября
В течение 21 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах. Особенно ожесточённые бои происходили на Ростовском (Ростов-на-Дону), Волоколамском и Тульском участках фронта. За 20 ноября уничтожено 8 немецких самолётов.
За 19 ноября частями нашей авиации, действующей на Западном и Ростовском (Ростов-на-Дону) участках фронта, уничтожено 65 немецких танков, более 270 автомашин с пехотой и боеприпасами, свыше двух батальонов пехоты и один эскадрон кавалерии противника.
Наши части, действующие на одном из участков Западного фронта, 20 ноября в упорном бою с противником уничтожили, по неполным данным, около 60 немецких танков, более 70 автомашин с войсками, несколько пулемётных и миномётных батарей и истребили до четырёх батальонов вражеской пехоты.
Из дневника командующего группой армий «Центр» генерала-фельдмаршала
Федора фон Бока
21.11.41
Поехал из Гжатска в расположение XII корпуса. Командир корпуса явно находится под впечатлением от имевших место ожесточённых сражений и самыми мрачными красками описывает состояние своих дивизий, чьи возможности, по его словам, полностью исчерпаны.
Потери, в особенности в офицерском составе, дают о себе знать. Численность некоторых полков сократилась до 250 человек. Личный состав страдает от холода и неадекватных условий размещения. Короче говоря, корпус как боевая единица больше функционировать не в состоянии.
В расположении ХХХХ корпуса его командир поведал мне о тяжести сражений, в которых корпус участвовал, а также пожаловался на высокие требования, предъявляемые к частям высшим командованием: «От нас по-прежнему требуют дойти до канала Москва – Волга, не понимая того, что потом мы не сможем сделать и шагу!»
…Мои войска к сосредоточенным мощным атакам в настоящее время неспособны. В свете всего этого я решил передвинуть к фронту 255-ю дивизию, дислоцированную в ближнем тылу группы армий, хотя начальник моего тыла считает, что чрезмерное оголение тыловых районов может представлять опасность.
Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера
21 ноября 1941 года, 153-й день войны
Обстановка на фронте.
…Во второй половине дня Гудериан доложил по телефону, что его войска выдохлись. 2-я танковая армия действительно ведёт тяжёлые бои на широком фронте, однако в итоге эти бои проходят успешно, и наши войска повсюду теснят противника.
На участках фронта севернее Тулы наблюдается подозрительное затишье. Противник всего лишь один раз, переправившись через Оку по льду, предпринял здесь разведывательный поиск силами довольно крупной группы. Не исключена возможность, что противник, не добившись успеха против 4-й армии, предпримет попытку под прикрытием тумана нанести нам удар южнее.
Наши войска несколько продвинулись на северном участке фронта 4-й армии. Фельдмаршал фон Бок, однако, серьёзно обеспокоен упорным характером происходящих боёв. Моя бывшая 7-я пехотная дивизия понесла большие потери.
3-я танковая группа и войска северного фланга 4-й армии успешно наступают в направлении Клина.
Глава одиннадцатая
Успех Костиного плана целиком и полностью зависел от того, поверят ли гитлеровцы в «брошенный» Т-34. Разыгравшаяся метель играла ему на руку: заносила танк, делала его совсем уж «мёртвым». Головной немецкий панцер вынырнул из снежной пелены, заметил Т-34 и резко затормозил. Направил на него орудие, постоял, подумал, однако стрелять не стал: по-видимому, командир решил, что нет нужды тратить снаряды (которых и так мало) на пустую машину. Видно же, что танк не опасен: люк открыт, орудие опущено, башня повёрнута на сторону. Да ещё горит – чёрный, чадящий дым низко стелется над землёй, смешиваясь с летящими снежными хлопьями.
Pz.III ещё с минуту «подумал», а потом решительно двинулся вперёд, пытаясь обойти неподвижную «тридцатьчетвёрку». Полз медленно – боялся съехать в кювет. И понемногу входил в центр прицела. Костя только этого и ждал. «Давай!» – крикнул он мехводу Левовому. Двигатель взревел, и Т-34 мгновенно ожил. Чуев поднял орудие, довернул башню и выстрелил во вражескую «тройку». Почти в упор. С такого расстояния не промахнёшься…
Болванка угодила точно в лобастую башню, внутри что-то ахнуло, грохнуло, взорвалось, затем из люка высоко поднялись красно-жёлтые языки пламени. С головным Pz.III было покончено.
Чуев приказал сдать «тридцатьчетвёрку» назад, чтобы удобнее было стрелять, и поймал в прицел орудия вторую немецкую машину. С ней было ещё проще: болванка прошила «двойку» насквозь. И сразу же – третий снаряд, чтобы сжечь следующий панцер, тоже Pz.II. Панцергренадёры наконец-то поняли, что попали в засаду, стали обходить Т-34, пытаясь выскочить на свободное место… Но «двойкам» это оказалось не под силу: кюветы не дали возможности выбраться на поле, к тому же там лежал глубокий снег. Стали бить в ответ по Костиной «тридцатьчетвёрке», но их 20-мм орудия были бесполезны против крепкой брони советской машины.
Замыкающий танковую колонну Pz.III с короткой 50-мм пушкой не мог им помочь – мешали свои же машины. «Двойки» неуклюже вертелись на ледяной дороге, пытаясь уйти из-под обстрела, скользили, шли юзом и очень боялись попасть под удар: тогда всё, конец. Против 76,2-мм стальной «чушки» их 14,5-мм броня что бумага.
Костя заметил, что панцеры бестолково тыркаются туда-сюда, решил продолжить огонь (хотя первоначально планировал отойти сразу после первых выстрелов – чтобы не получить болванку в бок). Нельзя упускать такой случай! Стрелял уже не бронебойными (надо поберечь), а осколочно-фугасными – вполне достаточно для слабых «двоек». Если попадёт в башню – свернёт набок, в лоб – перевернёт всю машину вверх гусеницами. Заряжающий Борис Локтев закатывал в казённик один снаряд за другим – добавь жару, командир! Парочку вражеских машин мы уже сожгли, дорогу запечатали прочно, но можно теперь и остальных. Чтобы, так сказать, два раза не вставать.
Но стрелять прицельно Косте мешал сильный дым от горящих машин, да и метель усилилась: снег залеплял оптику, почти ничего не видно. В конце концов Костя приказал: всё, отходим! Не надо искушать судьбу: три панцера уже записали на свой счёт, вот и хорошо, остальные – как-нибудь в другой раз. Т-34, взревев двигателем, начал отползать назад.
Теперь снег и ветер были союзниками «тридцатьчетвёрки» – не давали панцергренадёрам выстрелить вдогонку. Впрочем, они, похоже, и не думали об этом: больше волновало, как сохранить свои машины. И о штурме Редькино, самой собой, было уже позабыто.
Костя улыбнулся: отличный выдался денёк! И задачу свою – прикрыть отход стрелков – он выполнил, и три немецких танка подбил. Причём, как говорится, без особого напряжения и без единой пробоины или царапины на броне. Считай, удача в чистом виде!
Костя вернулся в расположение батальона и доложил об успехе капитану Гусеву, тот одобрительно кивнул – молодец, старший лейтенант, отлично действовал! На фоне последних тревожных событий эта победа (пусть и небольшая) была очень приятна.
Ситуация на Волоколамском участке фронта снова была критическая: гитлеровцам всё-таки удалось обойти Истринское водохранилище с севера, и теперь они быстро двигались к Солнечногорску, угрожая флангам и тылам 16-й армии Рокоссовского. Заняли село Чаново, выбив оттуда кавалеристов генерала Доватора, фактически прорвали в двух местах линию фронта. Попытка же отбить Чаново ни к чему не привела: сначала вроде добились успеха, очистили часть села, но потом гитлеровцы предприняли контратаку и вернули своё. Да ещё захватили соседнее Глебово. В результате положение 1-й гвардейской танковой бригады стало совсем трудным, ей грозило полное окружение. И советское командование приказало перебраться на левый берег Истры.
Но как это сделать? Лёд вроде бы уже толстый, устоявшийся, однако в последние дни неожиданно потеплело, и теперь его сверху покрывал тонкий слой воды. А под ней скрывались проруби, оставшиеся от попаданий мин, снарядов и авиабомб, если не заметишь – верная смерть. Особенно эти пробоины были опасны для тяжёлых повозок, артиллерийских орудий, грузовиков и бронетехники – утонут мгновенно. И не вытащишь потом.
Пришлось звать на помощь сапёров: сделайте деревянную переправу! На холодном ветру, по колено в воде умелые, ловкие русские мужики быстро положили на лёд брёвна, толстые жерди, связали их обрывками телефонного кабеля – соорудили настил. После этого катуковцы стали ждать ночи – не на виду же у гитлеровцев перебираться! И похолодает, дай бог, лёд ещё нарастёт, окрепнет, глядишь, и переправимся без проблем.
И вот уже под утро, под звуки близкой артиллерийской канонады, под ярко-белый мигающий свет немецких «фонарей» начали форсировать реку. Первыми пошли тыловики и штабисты, за ними – мотострелки, потом – миномётчики, артиллеристы и все прочие. Танкисты ждали до последнего, прикрывая отход товарищей.
Неожиданно мрачные низкие тучи, висевшие в небе все последние дни, разошлись, показалось чистое звёздное небо. И ещё луна – маленькая и блестящая, словно десятикопеечная монета. С одной стороны, при такой ясной погоде мороз действительно усилился (на что все рассчитывали), а с другой… Капитан Гусев (его батальон переправлялся самым последним) выругался:
– Какого чёрта, спрашивается, эта луна сегодня вылезла? Не было её – и прекрасно, а теперь хоть спички с полу собирай!
– Зато виден настил, – заметил Костя Чуев, – легче будет идти. А то в такой темноте, не ровен час, съедешь на лёд и провалишься…
Он, если честно, побаивался переправы: понимал, что есть опасность потерять любимый Т-34. Конечно, управлять танком, как всегда, будет опытный Иван Лесовой (остальные члены экипажа пойдут пешком – всё меньше риска), на него можно положиться, но… Брёвна мёрзлые, скользкие, а чуть в сторону – и танк мгновенно провалится под лёд. Жаль будет и родной Т-34, и мехвода Лесового.