27 ноября 1941 года, 159-й день войны
Обстановка на фронте вечером.
По-видимому, противник сосредоточивает силы перед правым флангом 2-й танковой армии и перед фронтом 2-й армии. На направлении главного удара 2-й танковой армии (на Оке) также появились свежие дивизии противника. Обстановка неясная. Противник стягивает силы против наступающего крыла группы армий «Центр», в район северо-западнее Москвы. Хотя это и не крупные соединения, а мелкие группы, но они непрерывно прибывают на фронт и создают всё новые препятствия на пути наших уставших войск. Перед фронтом соединений, наступающих на канал Москва – Волга, противник медленно отходит, ведя упорные арьергардные бои. На фронте группы армий «Север» крупных боевых действий не велось. В течение дня противник предпринял ряд атак на Ростов с севера и юга (якобы имеется приказ Сталина вернуть город к 1.12).
28 ноября 1941 года, 160-й день войны
Потери с 22.6 по 23.11.1941 (за пять месяцев). Ранено 17 384 офицера и 531 657 унтер-офицеров и рядовых; убито 6 513 офицеров и 148 452 унтер-офицеров и рядовых; пропало без вести 518 офицеров и 30 194 унтер-офицеров и рядовых.
Итого потеряно 24 415 офицеров и 710 303 унтер-офицеров и рядовых.
Общие потери войск на Восточном фронте составляют (без больных) 734 718 человек, то есть 22,96 % общей средней численности войск Восточного фронта (3,2 млн человек).
29 ноября 1941 года, 161-й день войны
Мы можем смело отдать приказы на переход к зиме. Эти приказы должны содержать основные указания по ведению боевых действий и организации снабжения в зимних условиях. Следовательно, план наступления на Майкоп в этом году отпадает, но он явится нашей первоначальной задачей в будущем году. Эта операция будет начата с окончательных позиций, на которых мы закрепимся в этом году, и должна быть проведена в виде стремительного броска…
Глава пятнадцатая
Начавшаяся метель сыграла с танкистами Вальтера Штосса злую шутку: на самом выходе из леса водитель передового Pz.II не справился с управлением, сполз с просеки и угодил в глубокую яму, заполненную снегом. Сидевшие на броне немецкие пехотинцы дружно полетели в сугроб. Просто чудо, что никто не пострадал – отделались небольшими ушибами да испугом. Вальтеру пришлось прервать своё наступление на Селиваново и заняться спасением панцера. Но вызволить Pz.II из снежной ловушки оказалось не так-то просто: сильно завалился вперёд, высоко задрав корму, и гусеницы беспомощно болтались в воздухе. Надо вытаскивать на буксире.
Вальтер осмотрел яму, но так и не понял, была ли она специально вырытой, как западня для немецких танков, или же – просто глубокая воронка от бомбы, и его панцер угодил в неё случайно. Однако в любом случае Pz.II фельдфебеля Губера основательно в ней застрял. И возиться с ним, судя по всему, предстояло прилично.
Между тем ветер всё усиливался, и солдатам, составляющим пехотное прикрытие танковой группы, приходилось прятать лица в воротниках шинелей, натягивать на головы как можно глубже меховые шапки-ушанки, отобранные у пленных красноармейцев, и плотно кутаться в шерстяные шарфы, женские платки и шали, конфискованные у местных жительниц. Но это всё равно не помогало: холод и ветер студили кожу, носы и щеки быстро становились красными, а затем – и белыми, когда начиналось обморожение. Глаза слезились, снежные заряды сбивали с ног, а руки в тонких нитяных перчатках уже ничего не чувствовали. Как работать в таких условиях? Тем не менее вытащить панцер всё же было необходимо.
После нескольких неудачных попыток удалось всё-таки прицепить его на стальной трос к «тройке» Штосса, после этого началась сама спасательная операция. Pz.III взревел, напрягся и потянул за собой застрявшую машину. И вытянул-таки на просеку. Кажется, на этот раз всё обошлось.
Встали на твёрдую дорогу, приготовились идти дальше. Селиваново было уже совсем близко, и с его западной окраины доносилась густая танковая пальба (бой, судя по всему, шёл яростный и жестокий). Но только тронулись, как от гауптмана Мензеля пришёл новый приказ: всем идти назад, мы отступаем.
Вальтер, если честно, был рад его услышать: наступать при таких погодных условиях – сплошная снежная круговерть! – не самое удачное решение, можно легко провалиться в очередную яму-ловушку. И вряд ли уже русские позволят спокойно вытащить панцер, тем более у себя на глазах. Эффект неожиданности, судя по всему, был уже утерян, ворваться в село с ходу не вышло, значит, самое время отступить. Вернуться к себе, отдохнуть, заправиться, поспать, а на следующий день – снова в бой.
Пехотинцы Бролля забрались на танковую броню, сапёры построились колонной за «тройкой» Штосса, и панцеры начали отход. Но за всей этой кутерьмой, связанной со спасением Pz.II, Вальтер позабыл, в какую сторону надо поворачивать, и на лесной развилке вместо налево приказал взять направо. Ошибка была вполне объяснимой: сильный снег мешал разглядеть следы от гусениц, а лес – он везде одинаковый. Вот и перепутал… Его «тройка» шла первой, показывая дорогу, за ней, увязая в снегу, спешили сапёры, а замыкал и прикрывал колонну Pz.II фельдфебеля Губера.
Что свернули не туда, Вальтер понял через двадцать минут, когда его танк упёрся в непроходимую преграду – лесной завал. Открыл башенный люк, высунулся и с недоумением уставился на положенные поперёк просеки мохнатые ели. Вроде бы их здесь не было… Снег вокруг был чистый, не истоптанный, следовательно, их спилили уже давно, а не прямо сейчас – чтобы перекрыть его отход. Получается, он просто свернул не в ту сторону… Бывает!
Штосс выругался и приказал потихоньку сдавать назад – надо вернуться к развилке. Ползли медленно, буквально на ощупь – метель всё усиливалась, снег валил уже крупными хлопьями. Немецкие солдаты то и дело проваливались в рыхлые сугробы, да и сами танки часто буксовали – когда взбирались на невысокие горки или же, наоборот, преодолевали занесённые снегом воронки и ямы. Вальтер мысленно просил Бога: «Только бы не партизаны!» Или ещё какие русские…
Но Бог оказался глух к его мольбам: где-то в самом конце пути, когда до злополучной развилки оставалось всего ничего, между тёмно-зелёными елями стали мелькать фигуры в белых маскхалатах – появились советские лыжники. Они не стреляли, просто бежали слева и справа от колонны, сопровождая её, и постепенно обходили. Вальтер приказал пехотинцам Бролля слезть с брони «тройки» и идти впереди пешком – проверять дорогу. Мало ли что, вдруг русские устроят засаду? Сапёры тоже перестроились – встали позади «двойки» Губера, прикрывая её с тыла. Нельзя позволить русским метнуть в танк гранату или же бутылку с зажигательной смесью.
К счастью, русские пока не делали попыток подобраться ближе. И даже не стреляли. «Что же они задумали? – нервничал Штосс. – Хотят перекрыть нам выход на развилку? Но я разобью из своего орудия любой лесной завал, снарядов пока хватает. Или же что-то другое?»
Что это будет, стало понятно, когда «тройка» Вальтера почти уже добралась до лесной развилки: под правой гусеницей вдруг рванул взрыв. Панцер буквально подкинуло вверх, а затем он с лязгом и грохотом грохнулся об ледяную землю. Мина! Да не просто противотанковая, а самый настоящий фугас. Мощный! Русские, судя по всему, успели заложить его с правой стороны дороги и не поскупились на взрывчатку. Ударило знатно!
Немецкий экипаж оглушило, Вальтер тоже на время потерял сознание. И тут с трёх сторон по колонне ударили из винтовок и ППШ. Стреляли, конечно, в первую очередь по пехотинцам и сапёрам, пытаясь отогнать их от танков. Немецкие солдаты упали на землю, зарылись в снег, стали огрызаться – бить из винтовок. Они не отступили, не побежали – понимали, что без них панцеры окажутся лёгкой добычей для русских. Стреляли из винтовок часто, но без особого результата – попробуй попасть в того, кого совсем не видно! Кто умело прячется за густыми, мохнатыми елями, да ещё одет в белый маскхалат с капюшоном…
Штосс очнулся от сильного толчка – его куда-то волокли. Со стоном приподнял голову, посмотрел – и узнал своего заряжающего, ефрейтора Генриха Гролля. Тот, судя по всему, вынес его из танка, а теперь тащил за собой по снегу – подальше от русских. И от пуль, взбивающих на дороге лёгкие белые фонтанчики. Его тащили к кювету – единственному реальному укрытию. Наводчик Ганс Фишер помогал Генриху – насколько мог, поскольку тоже был контужен.
– Как остальные? – с трудом произнёс Вальтер.
– Без сознания, герр лейтенант, – доложил Гролль, – попробую тоже их вытащить.
Вальтер кивнул – давай. Зачерпнул горсть снега, сунул в рот – избавиться от противного вкуса крови. Кажется, от мощного удара он лишился двух или даже трёх передних зубов. Проклятье! Провёл языком по острым зубным осколкам – больно! От снега ему стало чуть легче, но голова по-прежнему раскалывалась от боли, её как будто стягивали раскалёнными стальными обручами.
А вокруг кипел яростный бой: русские густо стреляли из-за деревьев, немецкие солдаты как могли отвечали. «Двойка» фельдфебеля Губера плевалась раскалённым свинцом – поливала налево и направо. Собственно, только она и удерживала советских лыжников на каком-то расстоянии от панцеров, иначе бы они давно подобрались и закидали их гранатами. И добили бы обе машины.
«Тройку» Штосса, впрочем, добивать уже не требовалось – полностью уничтожена. Взрыв разорвал правую гусеницу, выбил два катка, выворотил из машины какие-то механические внутренности. Она неподвижно замерла на просеке, как смертельно раненое животное.
Вальтер наконец понял коварный план русских: устроить завал, но не из елей, а из немецких танков. И это им прекрасно удалось – получилась самая настоящая стальная пробка. Чтобы идти дальше, нужно было как-то сдвинуть мёртвый панцер с дороги, но как это сделать? Подцепить на трос и оттащить в сторону – не получится (под таким градом пуль!), а столкнуть с помощью «двойки» Губера в кювет – тоже не выйдет: у неё на это не хватит сил. Учитывая немалый вес Pz.III и его полностью разбитую, раскуроченную ходовую часть…