Юноша шагнул вперед. Перед ним, загораживая проход, высился охранник.
– Положи шокер на пол, – прокуренным голосом приказал тот.
Владимир внезапно бросил этот самый предмет ему в лицо. От неожиданности здоровяк отпрянул назад. Его руки машинально попытались поймать электрошокер на лету, и это ему почти удалось.
Владимир коброй метнулся к секьюрити и впечатал ногу ему в пах. Тот охнул, согнулся вдвое, и Симонов с силой ударил охранника ладонями по ушам. Тот вздрогнул и медленно сполз на пол. Владимир выхватил из петли его ремня дубинку и просунул ее через ручку двери. Он сделал это очень даже вовремя, потому что снаружи уже слышались озлобленные голоса.
Владимир огляделся, тяжело дыша. Точно такой же коридор, только в дверях камер здесь присутствовали крошечные окошечки.
«Наверняка из пуленепробиваемого стекла, – подумал молодой человек, поднял шокер, проверил его работоспособность. – Интересно, на этом этаже есть еще охрана?»
Он побрел по коридору. Если в другом крыле есть выход, то он все-таки сможет попытаться выбраться отсюда. Вот только что его ждет снаружи? Наверняка все здание оцеплено, прямо как в боевике, где злодей берет в заложники женщин и детей.
«Это не больница, – в оцепенении думал парень, шагая по пустому коридору. – Какой-то секретный институт, где проводят опыты над людьми».
Владимиру стало страшно, но он не удержался, взглянул в окошечко одной из камер, сразу сглотнул и почувствовал, как рот наполняется слюной, густой словно пресный сироп. На койке лежал совершенно голый парень, почти его ровесник, может, даже младше. Он глубоко дышал, от его головы шли многочисленные трубочки и датчики. Володю поразила неестественная бледность кожи юноши – из него словно выкачали всю кровь.
Парень пошел дальше. Он вдруг почувствовал огромную усталость и едва передвигал ноги.
«Может, я все зря это затеял? – вяло подумал Симонов. – Вдруг ничего такого тут и нет? У меня на самом деле опухоль в мозгу?»
Им овладело острое желание проснуться дома, чтобы все происшедшее с ним за последние две недели оказалось ночным кошмаром. Страшная авария, мертвые ребята, жуткая медицинская клиника!.. Пусть все это уйдет в прошлое, в забвенье, как дурной сон, о котором потом никто никогда не вспомнит.
Возле одной из камер стояла каталка, на ней лежало тело, накрытое простыней. Владимир остановился как вкопанный. Рука юноши помимо его воли потянулась и приподняла край ткани.
На него пустым стеклянным взглядом смотрела молодая женщина. Желтизна кожи, синева губ и неподвижный взгляд не оставляли сомнений – перед ним был труп. Рука Владимира поднялась еще выше, обнажая тело, и в груди парня застрял крик. От пупка до самой грудины змеился глубокий разрез, наспех перехваченный нитками. Кое-где простыня пропиталась кровью. Эти пятна были еще свежими, ярко-красными.
«Ее распотрошили совсем недавно! – От этой догадки Владимира замутило, и он вцепился в каталку руками. – Она уже не нужна. Теперь тело сожгут или ликвидируют еще каким-то образом».
Владимир еще раз посмотрел в мутнеющие глаза мертвой женщины. Несмотря на все явственно проявляющиеся признаки смерти, в жизни она была очень красивой.
В памяти парня почему-то всплыл эпизод из книги «Граф Монте-Кристо». Главный герой, Эдмон Дантес, спасся из замка Иф, заняв место покойного аббата Фариа.
Володя, конечно, может лечь на каталку вместо этой женщины. Но куда он денет труп?! Здесь ни одной открытой камеры, куда можно было бы спрятать тело!
Его размышления прервали возгласы в конце коридора, откуда он пришел. Значит, охране все же удалось открыть дверь. Молодой человек вздохнул и направился дальше. Скорее всего, его ожидает бой.
Что бы там ни было, он не вернется в свою тюрьму, не позволит распотрошить себя, как ту несчастную женщину. Во всяком случае, сделает все возможное.
Владимир прошагал мимо очередной камеры, как вдруг боковым зрением уловил какое-то движение за окошком. Он непроизвольно повернул голову и остановился, будто прикованный, не в силах отвести взгляд.
Девушка. Юная и чудесная словно ангел. Несмотря на чрезмерную худобу и бледность, она была прекрасна. Пленница подошла к двери, приникла к окошку, всмотрелась в лицо Владимира. Она заметила, что он тоже глядит на нее. Осунувшееся лицо озарилось светом, а огромные серые глаза вспыхнули искрами. Девушка начала что-то говорить, но герметичность двери и окна не позволяли Владимиру услышать или хотя бы понять, о чем она его просит. Впрочем, ее глаза, поблескивающие от слез, в которых затеплились огоньки надежды, были красноречивее любых слов.
Она хотела выбраться. Как он и многие другие, оказавшиеся здесь. В том, что несчастных людей тут немало, у Владимира уже не было никаких сомнений.
«Я ничем не могу ей помочь», – в бессилии подумал он, прислонив ладонь к окошку.
По щеке девушки скатилась слезинка.
«Помоги. Пожалуйста!»
Юноша был готов поклясться, что с ее губ сорвались именно эти слова.
За спиной уже слышался топот.
– Прости, – выдавил из себя Владимир, повернулся спиной к двери и приготовился отразить нападение.
Их было трое. Позади, припадая на ногу, ковылял четвертый, тот самый, которому Владимир крепко наподдал в пах.
– Парень, не нужно этих проблем! – низким голосом произнес один из них, наголо обритый, с крошечными поросячьими глазками.
– Не подходи! – предупредил его Симонов.
– Медленно положи шокер, – сказал второй, приближаясь к парню.
Владимир сделал выпад, охранник взмахнул дубинкой. Симонов с трудом увернулся от удара и кинулся на него, устремив руку с шокером вперед, в горло противника. Послышался треск электрического разряда. Мужик взвыл и мешком свалился на пол.
Владимир обернулся и тут же почувствовал, как его левую руку сжали тиски. Он попытался поразить током второго нападающего, но сильный удар дубинкой выбил электрошокер из его руки. Владимир застонал. Парня скрутили, рывком поставили на колени, нацепили наручники.
Подошел четвертый. Он все еще держался за пах, его лицо было искажено яростью. Охранник уже замахнулся ногой, желая ударом тяжелого ботинка от души отыграться за свое позорное поражение там, у входа.
Но мускулистая рука бритоголового типа остановила его:
– Нельзя!
Охранник выругался. Потом они поволокли парня по коридору.
«Опять в камеру!»
От этой мысли, пронзившей полубессознательный мозг, Володе хотелось выть и лезть на стенку. Но еще больше его угнетало другое. Он не мог забыть широко распахнутых глаз той несчастной девушки, которая с надеждой просила о помощи.
Истинный начальник
Лучик солнца заглянул в окно, ласково коснулся щеки Аллы. Девушка улыбнулась, зевнула, сладко потянулась. Потом она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что в кровати одна. Алла завернулась в простыню и неслышно вышла из спальни.
– Ты когда-нибудь отдыхаешь? – спросила она, обнаружив Павлова в кабинете.
Он внимательно изучал какие-то статьи в Интернете, поднял голову, одарил ее искренней улыбкой.
– Доброе утро! Как спалось?
– Гораздо лучше, чем вчера.
– Сочту это за комплимент, – произнес Артем. – Идем завтракать, да?
– С удовольствием.
Павлов достал из холодильника йогурт, подогрел тосты с плавленым сыром и поставил на стол глубокую вазу с фруктами.
– Гляжу, ты придерживаешься здорового питания, – заметила Алла.
– Стараюсь, хотя нехватка времени не всегда позволяет соблюдать все правила.
Некоторое время они молча завтракали. Алла хрустела тостами, жмурилась от удовольствия, неторопливо и размеренно отпивала вкусный чай. Такого душевного спокойствия и умиротворения она давно не ощущала.
– Знаешь, в твоей квартире какая-то особая аура, – призналась девушка. – Не смейся, я знаю, о чем говорю, – сказала она, заметив ироничный взгляд адвоката. – Ты не представляешь, какие чувства захлестывают, когда ты работаешь в больнице. Особенно там, где находятся люди, лишенные последней надежды. Я имею в виду хосписы и прочие подобные учреждения. Когда заходишь внутрь, возникает такое ощущение, что у тебя на спине оказывается связка из бревен, утыканных гвоздями, а шею сжимает стальной обруч. Я не могла глядеть в глаза этим людям. Никто не хочет умирать вот так. – Алла сделала акцент на двух последних словах.
– Судя по всему, у вашего руководителя очень доброе сердце, – словно между прочим обмолвился Артем.
Девушка скривила губки.
– Шилин? Он неплохой человек, но мало чего решает. Прости, я сейчас, наверное, напоминаю базарную балаболку. Даже не знаю, кому и зачем понадобилось ставить его на эту должность. Все вопросы, связанные с деятельностью нашего фонда, решает Виктор Анатольевич. Он очень ответственный и широкой души человек.
Артем вспомнил горящие ненавистью глаза Коробова-старшего, когда тот застал его за беседой с сыном в клинике «МедКР», а также рассказ Антона о том, как отец назвал его друзей овцами, с которых хоть шерсти клок, и с трудом сдержал усмешку. Точно, широкий души человек.
– Виктор Анатольевич Коробов? – уточнил он.
– Ты его знаешь? – удивилась Алла.
– Так, шапочно. – Павлов уклонился от прямого ответа.
Он решил, что пока не будет посвящать Аллу в свое расследование и делиться с ней версиями. Тем более что сведения, собранные им, характеризовали Коробова исключительно с отрицательной стороны, а Алла, похоже, души в нем не чаяла.
– Шилин постоянно болеет, часто отсутствует даже на официальных мероприятиях. Но мы не суемся в эти дела. Главное в том, что фонд не просто дарит людям добрые слова, он реально спасает их. Кстати, это Виктор Анатольевич помог мне узнать, что случилось с Женей, – заявила девушка.
Слушая Аллу, Павлов не мог не вспомнить знаменитого зицпредседателя Фунта из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова. Тот сидел всегда и за всех, позволял главным махинаторам избегать ответственности.
Алла взглянула на часы и ойкнула.