Павлов отметил, с каким уверенным спокойствием беседовал с ним руководитель благотворительного фонда. Это был не очень хороший признак.
– У меня к вам конкретное предложение, которое должно быть взаимовыгодным. Итак, первое. Вы отказываетесь вести дело по пропавшему мальчишке и отзываете обратно все свои ходатайства. Это должно быть сделано завтра, в девять утра. То же самое касается дела по ДТП, – продолжал вещать Виктор Анатольевич. – Я понятно выражаю свои мысли?
– Безусловно.
– Второе. Вы прямо сейчас передаете мне все свои папки и прочее, что успели нарыть в отношении меня, Ремезова и центра трансплантологии. При соблюдении этих условий я отпускаю Аллу на все четыре стороны, и вы навсегда забываете о нашем существовании. Если же вы отказываетесь от моего предложения, то в таком случае сценарий будет следующим. Сначала Алла, потом вы, Артем Андреевич!.. Но я не исключаю и другого варианта развития событий. Какую-то часть документации вы, к примеру, утаите, получите Аллу и возобновите свою деятельность. При таком раскладе мне сразу все станет ясно. Поэтому помните, я вас предупреждал. Повторяю, сначала она, потом вы.
– Надо же, – с усмешкой проговорил Артем. – Вы уверены, что все предусмотрели?
– Полагаю, что да. Не забывайте, я бизнесмен, господин адвокат, – ответил Коробов вмиг посуровевшим голосом. – Поэтому таких мудрецов, как вы, вижу насквозь. Кстати, в отличие от вас, я оказываю содействие нормальным людям, а не преступникам. Я помогаю им обрести новую жизнь.
– Которую потом отбираете и продаете другим. Виктор Анатольевич, давайте лучше оставим в стороне весь этот словесный блуд.
– Каково же будет решение?
Миазмы напряжения, тревоги и злобы буквально волнами исходили из самого нутра Коробова.
Павлов сделал шаг вперед, и тот машинально пригнулся, словно ожидая удара.
– Сколько вас тут? – негромко спросил адвокат. – Вы не решились бы приехать ко мне один, к тому же не сумели бы отключить охранника. Вы не привыкли мараться сами.
Коробов юркнул в машину и дважды нажал на клаксон.
Павлов наклонился и не без труда выволок обрюзгшее тело Коробова из салона автомобиля. Боковым зрением Артем заметил, как у КПП затормозила серая иномарка, из которой выскочили четверо мужчин. В одном из них он узнал Ремезова. У двоих в руках были пистолеты, третий сжимал резиновую дубинку.
– Отпусти его! – сказал владелец медицинской клиники.
Павлов разжал пальцы, и Коробов, ругаясь, поднялся на ноги.
– Держи руки так, чтобы их было видно, – простуженным голосом приказал один из мужчин, окруживших Павлова.
– Парни, у меня нет гаубицы в кармане, – искренне признался Павлов. – Мое оружие – закон.
– Закрой хлебало! – взвизгнул Коробов. – Обыщите его!
– Красиво говоришь! – заявил Ремезов, пока остальные трое обыскивали юриста. – Только вот в гробу я видел твои законы.
– Вы больны, Михаил Викторович. Вам бы подлечиться, пока не поздно, – сочувственно сказал Павлов. – Потому что тюремные врачи с вами церемониться не будут. В лучшем случае вам дадут аспирин и намажут йодом.
– Ты опять растявкался, пес? – прошипел Ремезов, приближаясь к Артему. – Забыл, с кем разговариваешь?!
– Это вы, кажется, не желаете помнить наш сегодняшний разговор, – отозвался Павлов.
Ремезов, не контролируя себя, замахнулся. Павлов легко ушел назад и хуком слева опрокинул Михаила на асфальт. Коробов сглотнул, часто заморгал. Мужчины, окружившие адвоката, остолбенело глядели, как их босс неуклюже ворочался на земле. Он напоминал жука, лежащего на спине и не имеющего возможности встать на лапки.
Один из них наставил на Артема ствол пистолета.
– Не советую, – тихо предупредил Павлов. – Не усложняй ситуацию, парень.
Рука мужчины дрогнула, но пистолет он не убрал.
Матерясь и постанывая, Ремезов поднялся.
– Вы опять забыли снять очки, Михаил Викторович, – с бесстрастным видом напомнил ему Артем. – Вон они, справа от вас. Должен предупредить, что в следующий раз я буду бить именно по ним.
Бормоча ругательства, Ремезов поднял очки и надел их. Одна линза треснула. Это обстоятельство вкупе с покрасневшей физиономией и трясущимися руками придавало владельцу клиники вид забулдыги.
– Следующего раза не будет! – выкрикнул он и заскрежетал зубами, пошатываясь от слабости.
Бросаться в атаку Ремезов больше не решался.
– Садись в машину! – приказал Коробов Артему. – Или тебе прострелят ноги.
В спину Павлова уперся ствол пистолета.
– Весомый аргумент, – заметил он, повернулся к иномарке и в тот же момент опустился на землю, оглушенный сильным ударом дубинки.
– Получил?.. – Ремезов злорадно ухмыльнулся, пнул ногой бесчувственное тело и приказал своим шестеркам: – Затащите его в салон, обыщите офис и тачку. Смотрите, не оставьте пальцы. – Он глянул на бесчувственного адвоката и добавил уже тише: – Сегодня ты, Артемка, сидел в своем кабинете последний раз.
Последний ужин
Владимиру снился сон. Он на море. Армия уже позади. Впереди целая жизнь, долгая, насыщенная и такая же интересная, как это море, уходящее за горизонт. Рядом с ним на теплом белом песке нежится девушка бесподобной красоты. Он где-то уже видел ее. Она со смехом вскакивает на ноги и с веселыми криками несется по берегу. Узкие загорелые ступни нимфы оставляют на влажном песке едва различимые следы. Девушка будто парит над землей, готовясь взмыть в лазурное небо.
Владимир не отстает. Вскоре впереди показывается невысокий домик. Откуда он тут? Вроде еще вчера его здесь не было.
Смеясь, очаровательная незнакомка устремляется в дом. Владимир бежит за ней.
Как только они оказываются внутри, раздается удар грома, и свет за окном сменяется на сумерки. Владимир робко смотрит на беглянку. Вместо купальника на ней теперь почему-то грязный халат, некогда бывший белым. Она стоит спиной к нему и безостановочно хихикает.
«Где мы?» – спрашивает ее Владимир.
Она поворачивается. Парень отшатывается, и его грудь разрывает немой вопль. Вместо загорелой красавицы перед ним некое омерзительное существо в забрызганном кровью медицинском халате. Из-под шапочки торчат седые волосы. В запавших глазницах тлеют злобные угольки. Нижняя часть лица – или морды? – закрыта респиратором, лоснящимся от грязи.
«Ложись!» – шепчет тварь, указывая когтистой лапой на топчан, снабженный ремнями и скобами.
Владимир замечает, что скрюченные пальцы монстра сжимают ржавый скальпель, и крик наконец-то вырывается наружу.
«Опухоль! – бубнит существо, ковыляя к юноше, ошалевшему от ужаса. – Да, конечно, тебе надо вырезать опухоль».
Он проснулся, завертел головой на подушке, мокрой от пота.
– Бедный мальчик! – сказала Марина Игоревна.
Она стояла у койки Владимира, с грустью глядела на него и качала головой.
– Отпустите!.. – проговорил он, едва ворочая непослушным языком.
– Я принесла тебе поесть, Володя.
– Нет.
– Я специально побеспокоилась о том, чтобы последний ужин у тебя был настоящим, а не через вену.
После привидевшегося кошмара Владимир не придал слову «последний» особого значения. Он хотел вырваться на волю, увидеть солнце, деревья, людей, услышать пение птиц и шум автомобилей.
Парень уставился на дымящиеся котлеты и рис с подливой.
– Кстати, салат я делала сама, – с гордостью сообщила докторша, указывая на тарелку с оливье. – Я покормлю тебя.
От еды шел умопомрачительный запах, и Владимир почувствовал, как его рот наполняется слюной. Марина Игоревна поднесла к губам молодого человека ложку, наполненную рисом. Владимир чуть приподнялся, инстинктивно открыл рот.
– Вот молодец! – ласково проговорила женщина, продолжая кормить парня. – Кушай-кушай. Твой партнер, наоборот, голодает.
– Партнер, – чуть ли не по слогам повторил Володя за врачом, будто пробовал это слово на вкус вместе с куском котлеты. – Какой партнер?
Марина Игоревна негромко рассмеялась, а Владимир совершенно некстати подумал, что она очень красива.
– Вы вряд ли сможете познакомиться поближе, – проговорила докторша. – Кстати, пить ему тоже нельзя.
– Почему? – глупо поинтересовался Владимир, прожевывая котлету.
– Когда он окажется под общим наркозом, его кишечник и мочевой пузырь должны быть чистыми, – терпеливо объяснила Марина Игоревна.
Владимир быстро доел салат. Его измученный, уставший от постоянного стресса мозг не успевал улавливать суть фраз, произнесенных врачихой, и он решил не обращать внимания на ее слова. После кошмара он чувствовал себя уставшим и разбитым, но вкусная еда заметно подняла его настроение.
– Когда вы меня выпустите? – спросил Симонов.
Марина Игоревна посмотрела на часы и ответила:
– Уже совсем скоро.
В камеру вошел санитар, толкавший перед собой каталку, и стрельнул колючим взглядом в сторону Владимира.
– Мы почти готовы, – с улыбкой сказала Марина Игоревна. – Да, Володя?
Парень заскрежетал зубами, узнав санитара. Именно этот субъект был с врачихой, когда его попытка сбежать отсюда потерпела крах.
Санитар поставил каталку вплотную к кровати и вопросительно взглянул на женщину.
Та кивнула и сказала:
– Вот и все, Володя. Теперь тебе надо раздеться и перелечь сюда.
– Не нужно!.. – только и смог выговорить юноша.
Его виски снова сдавила боль, желудок съежился так, словно пытался в отчаянии вытолкнуть обратно месиво, еще не переваренное, проглоченное три минуты назад.
– Нужно, – мягко ответила Марина Игоревна. – Нам лучше знать. Теперь от тебя уже ничего не зависит.
– Сделай ему укол, и не будет никаких проблем, – процедил санитар.
Владимир безрадостно засмеялся. В его мозгу вспыхнул образ твари, увиденной во сне. Ее глаза источали безумие, в мохнатой лапе был зажат ржавый скальпель.
– Чего ржешь?! – спросил санитар и набычился.
– Тебе слабо́ меня переложить без укола, герой. Потому что я снова тебя вырублю. – Владимира начало трясти от смеха.