— Ветер бродит над землей,
Над уснувшей речкой.
Месяц ходит молодой,
Белый, как овечка…
А дальше в стихотворении Читай-Листая рассказывалось, как быстро-быстро спускается ночь над их чудесным островом, как ярко цветут орхидеи, как плавно набегают пенные волны, с шумом ударяют о ночной берег и медленно отступают обратно. Словом, получилось такое стихотворение, которое самому Читай-Листаю очень понравилось.
— Нужно, чтоб все жители острова прочитали это стихотворение, — решил Читай-Листай и пошел к владельцу балагана.
Владелец балагана проводил в это время очередную репетицию. На сцене перед ним стоял укротитель змей в своем расшитом халате и белой чалме. Он играл на флейте и ждал, когда кобра высунет из корзины свою плоскую голову.
— Я написал стихотворение, — обратился Читай-Листай к владельцу балагана. — Хочу, чтобы твои артисты прочитали его со сцены. Пусть все жители острова узнают мое произведение.
Владелец балагана хотел отмахнуться от этого нежданного посетителя, но потом решил: «Может быть, вправду включить в представление стихотворение? Может быть, оно сослужит мне добрую службу?»
— Ладно, прочитай, я послушаю, — сказал он Читай-Листаю.
И Читай-Листай начал читать свое стихотворение про месяц, про уснувшую речку, про тихую ночь над островом, про мерный шум моря.
— Хорошее стихотворение, — сказал владелец балагана. — Но только читать мы его не будем.
— Почему?
— Ты бы лучше написал новое стихотворение про Равнодушного, и он бы тебя простил. Станешь у него снова помощником. И меня бы похвалили, и обоим бы нам была польза.
— Я не боюсь Равнодушного, — смело ответил Читай-Листай, потому что дома у него была волшебная книга. — Да, кроме того, я писал стихотворение о Равнодушном, а что получилось? — продолжал Читай-Листай. — Кидали в меня грязью. На состязании никто не слушал.
Владелец балагана с ужасом слушал речь Читай-Ли-стая. Глаза у него округлились, брови полезли высоко вверх, а лоб избороздили складки.
— Что ты говоришь? Разве так можно про Равнодушного! Уходи отсюда. Не хочу я с тобой связываться, — и он открыл дверь балагана.
СТИХИ И ЛОТОЧНИЦА
Лоточница меняла фрукты в своем селении. Вот и в это утро она пораньше выехала из дома, везя перед собой тележку, как всегда, наполненную фруктами. На улице было мало народу. В это время из-за угла вышли два крестьянина, и, чтобы привлечь их внимание, она тут же вспомнила про Петрушкины прибаутки и громко выкрикнула:
— Свежие фрукты, хорошие продукты!
Кушайте больше, жить будете дольше!
Привлеченные ее возгласом к ней подходили Пальмовая Кора и Бамбуковый Корень, а она в это время неожиданно продекламировала:
— Ветер бродит над землей,
Над уснувшей речкой.
Месяц ходит молодой,
Белый, как овечка.
И вместо того, чтобы еще раз предложить свои фрукты Пальмовой Коре и Бамбуковому Корню, она прочитала стихотворение до конца. Тем временем Бамбуковый Корень и Пальмовая Кора поравнялись с тележкой, и Лоточница увидела в их руках связку хорошо сплетенной веревки. Ей как раз нужно было выменять веревку, и она хотела им еще раз предложить: «Обменяйте веревку на фрукты, мне нужна веревка», но вместо этого снова начала:
— Ветер бродит над землей,
Над уснувшей речкой…
К ее удивлению, Пальмовая Кора и Бамбуковый Корень дружно подхватили:
— Месяц ходит молодой,
Белый, как овечка.
«Что за чепуха? — подумала про себя Лоточница. — Мне веревку нужно, белье не на что вешать, а тут стихи в голову лезут, а эти болваны, — она с неприязнью взглянула на Пальмовую Кору и Бамбукового Корня, — повторяют за мной стихи. Наверное, смеются…».
Бамбуковый Корень и Пальмовая Кора услышали, что Лоточница повторяет такие же стихи, что и они, тоже удивились, а потом возмутились.
— Ладно, в другой раз веревку поменяем. Она в насмешку нам стихи читает. Мы веревку хотим обменять на апельсины, а она смеется над нами. Пошли отсюда, — предложил Бамбуковый Корень Пальмовой Коре, и они без апельсинов отошли от тележки.
«Постойте! — хотела крикнуть Лоточница. — Я возьму веревку», — но вместо этого продолжала читать стихи. Но это было только начало. Время уже близко к полудню, а Лоточница не обменяла ни один апельсин, никто не взял у нее ни связки бананов. Она не могла выкрикивать свои прибаутки, а только без конца читала стихи про уснувшую речку и про месяц. Наконец, возмутилась.
«Совсем сошел с ума Равнодушный», — подумала она и тревожно оглянулась. Ей даже показалось, что эту мысль она произнесла вслух. «Нельзя так безразлично относиться ко всем. Я правителя всегда поддерживаю. Я ему всегда лучшие фрукты отдаю, а он… Он заставил меня читать стихи. Он равнодушно относится ко мне и не думает о том, что это вредит моему хозяйству. Пойду, пожалуюсь, пусть стихи читают бездельники, у которых ни кола, ни двора нет. А я хорошая хозяйка». — И она покатила свою тележку ко дворцу правителя пожаловаться и потребовать, чтобы он не относился так безразлично к ее нуждам и чтобы освободил от чтения стихов.
Еще не доходя до дворца, она увидела около ворот целую толпу. Тут были и рыбаки, и крестьяне, и охотники. Стояли женщины с детьми.
«Что это за сборище? — размышляла она. — Давно у дворца Равнодушного столько народу не было». А когда подошла поближе, то услышала, как нестройный хор мужских и женских голосов громко произносил:
— Ветер бродит над землей,
Над уснувшей речкой…
— Батюшки, что же это они? — Лоточница подошла к ним поближе и спросила одного рыбака. — Что, тоже маетесь?.. — Но закончить вопроса не успела, стала вместе декламировать стихотворение.
«Маемся», — хотели ей ответить рыбаки, но только кивнули головой и продолжали чтение стихов. А в перерывах между строками стиха только и слышалось:
— Всю ночь ребенок не спал, все бормотал стихи то про месяц, то про море, то про речку.
Среди охотников, и тоже между строчками стиха, слышались жалобы на то, что не могут они охотиться.
— Только возьмешь на мушку зверя, как начнешь декламировать стихи. — И, конечно, дичь ускользает прежде, чем успеваешь выстрелить.
Словом, недовольных было много, и все стремились попасть к Равнодушному. Только кто же их теперь будет принимать? Читай-Листая, к которому раньше обращались
С жалобами, правитель прогнал. Но тут из дворца вышел сам Равнодушный с Кошатницей. За ней, мяукая, бежали кошки…
«Вот сейчас ему и пожалуюсь, — бормоча стихи, думала Лоточница. — Нельзя ко мне равнодушно относиться. Сейчас я прямо скажу ему». — И она пошла навстречу правителю. Но, к своему удивлению, услышала, как Равнодушный тонким голосом произносил:
— Ветер бродит над землей,
Над уснувшей речкой.
— Месяц ходит молодой, — басом вторила Кошатница.
— И они стихи читают! — ахнула Лоточница.
— Кое-как справившись со стихотворением, Равнодушный сказал ей, что у него отобрали книгу и теперь он сам мучается, потому что всегда читает стихи и не может остановиться.
Лоточница поняла, что от правителя не дождешься помощи, и быстро покатила тележку прочь от толпы, а по дороге догадалась, что кожаная волшебная книга у Читай-Листая. Ведь кому, кроме него, придет в голову заниматься стихами? И она покатила тележку прямо к дому бывшего помощника правителя.
В ПОТЕ ЛИЦА
Двери хижины были крепко заперты. Осторожная Лоточница заглянула в окно. Читай-Листай, осунувшийся, растрепанный, сидел на циновке посреди хижины и крепко прижимал к груди кожаную книгу. Он уже записал свое желание, чтобы все жители острова постоянно читали вслух его стихотворение, и теперь сочинял новое. Голова его была запрокинута, губы беззвучно шевелились. Лоточница постучала в окно, но Читай-Листай и ухом не повел, так увлекли его стихи. Тогда Лоточница громко сказала:
— Здравствуй!
И еще громче произнесла:
— Ветер бродит над землей,
Над уснувшей речкой.
Услышав свои стихи, Читай-Листай сразу же встрепенулся.
— Хорошие стихи, — самодовольно выпрямился он и приветливо посмотрел на Лоточницу, а она еще раз заглянув в окно, прочитала вторую половину куплета:
— Месяц бродит молодой,
Белый, как овечка.
— Чудесные стихи, — сказала Лоточница. — Только кто их написал, не знаю. Без конца повторяю. — И она снова начала…
Подождав, когда Лоточница прочитает стихотворение до конца, Читай-Листай, радостный и оживленный, подошел к окну и распахнул его настежь. Свежий ветер влетел в комнату и перевернул несколько страниц книги, которую он неосторожно положил на циновку. Читай-Листай вернулся, взял книгу и снова подошел к окну.
— Это я сочинил стихи.
— Чудесно, чудесно! — еще раз повторила Лоточница. — Белый, как овечка.
— Мне так трудно было написать эти стихи, — Читай-Листай обрадовался, что нашел слушателя, с которым он может поделиться своими переживаниями. — Я думаю над каждым словом. Я так хочу, чтобы мои стихи врезались в память всем и приносили пользу. Не может человек жить без стихов. А писать стихи — это большой труд. Я всю ночь не спал — думал. Я ничего не ел — думал.
— Бедный ты мой, — притворно-ласково сказала Лоточница. — И пожалеть тебя некому. Я сейчас, — и, опять повторяя строчки стихов, она побежала домой, взяла несколько лепешек, достала кувшин молока и снова вернулась к хижине Читай-Листая.
— Открой! — закричала она, подходя к двери. — Мне так нравятся твои стихи, — и она опять прочитала:
— Ветер бродит над землей.
Читай-Листай еще не привык к лести, и ему так понравились льстивые слова Лоточницы, что он без колебаний открыл перед ней дверь. И Лоточница вошла, ласково приговаривая: