ха.
– Хорошо поработали, только информации пока немного, – сделал вывод Гарик, – хорошо бы расшевелить весь этот муравейник. Забегали бы, задвигались и начали бы совершать ошибки.
– Легко сказать, – помотал головой Бодлер.
– Кстати, а почему никаких данных о его подружке? – спохватился Гарик.
Хакер замешкался, покраснел, повернулся к экрану.
– Она почти не пользуется компьютером, – пришла на помощь Бодлеру Настя, давно уже заметившая неравнодушие хакера к Нике. Алекс взглянул на девушку с благодарностью. Арутюнян удивился, но комментариев делать не стал, сковородки стали распространять аппетитный аромат.
– Интересный товарищ этот Дильс, только так запросто к нему не подъедешь, – сменил он тему и задумчиво добавил: – Но сначала хорошо было бы все-таки разворошить этот муравейник в Клюни.
– Что я и сделаю, – бодро отозвалась Настя, – я же туда и еду.
– Ты что, с дуба свалилась! – возмутился Гарик. – Тоже мне, детектив!
– Я детективом становиться не собираюсь, просто могу найти повод познакомиться с подругой Вельтэна.
– Какой, например?
– Пока не думала, – призналась Настя.
– Зря не думала! – назидательно произнес Арутюнян. – Иногда мыслительный процесс полезен для здоровья и для сохранения собственной жизни. Я это в Легионе хорошо усвоил.
– Не принимай меня за идиотку! – парировала Настя. – Тем более если разобраться, я единственная подхожу к этой роли. Вполне могу сослаться на какие-то общие с Вельтэном исследования или что он ко мне обратился с той или иной задачей.
– Она права, – поддержал ее Бодлер, – в истории она человек посторонний, а потом, Магнус ко многим специалистам обращался.
– Специалистам в какой области? Ты можешь выдать себя за известного физика, инженера, математика? – не без сарказма заметил Гарик.
– За физика, положим, я никоим образом не сойду и за математика тоже. Зато роль специалиста по истории античности или Средневековья мне вполне по зубам. А потом вовсе не обязательно, чтобы Вельтэн обращался ко мне, может, я сама искала связи с ним, и он согласился на встречу. В конце концов, он-то уже не возразит.
– Резонно, – поддержал ее Александр.
– Потом могу сегодня же связаться с Никой, договориться о встрече, а там как получится. Напишу про общий проект, что-нибудь туманное, но убедительное.
– Вполне может пройти, – согласился Бодлер.
– Ладно, ваша взяла, – махнул рукой Гарик, успевший уже пожалеть о собственном предложении. Но отступать было поздно.
До вечера они обсуждали возможные варианты развития событий. Бодлер взял на себя информационную подготовку, и сведения о Насте появились сразу на сайтах двух университетов и одного уважаемого научного заведения. Решили особенно не наглеть и выдали мадемуазель Столетову за подающего надежды молодого ученого, вынужденного промежду прочим заниматься техническими переводами.
– А твои товарищи по гранту, как с ними быть?
– С ними я договорюсь, – махнула рукой Настя, – проблем не будет.
– Ты уверена?
– Уверена, им вообще не до меня, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало! Переводить я буду исправно, а чем я заполняю свободное от работы время, их не касается!
Тут Настя нагло соврала и даже не покраснела. Представить Сережу Воскобойникова равнодушно относящимся к ее занятиям было трудновато. И расследование она как раз намеревалась проводить в рабочее время, когда внимание Воскобойникова будут отвлекать более важные вопросы, нежели странности в поведении Анастасии Столетовой. Но этого знать ни Бодлеру, ни особенно Гарику не полагалось. Следом Настя провела около часа, сочиняя мейл Нике. К удивлению и радости друзей, Ника ответила сразу и на встречу согласилась без особых проблем. Поэтому спать Столетова отправилась с сознанием выполненного долга. Свои задачи она знала: войти в доверие и держать нос по ветру. А кривая просто обязана была куда-нибудь вывести.
Глава 5. Париж, мон амур
Сережа Воскобойников увидел Настю первым и растянулся в счастливой улыбке. Столетовой даже неудобно стало. Впрочем, она быстро справилась с собой. Рядом стоял высокий, сутулый и сухой, как палка, Максим Феофанов, второй участник гранта.
– Привет, – пробубнил он. – Наконец-то соизволила.
– Перестань, – одернул Феофанова Сережа.
– А чё переставать! – не сдавался тот. – Я что, теперь и права голоса не имею?
– Имеешь, имеешь, – успокаивающе произнесла Настя, – извините, ребята, просто давно хотелось Париж посмотреть.
– А что его смотреть, город как город, да и погрязнее Питера будет, легенда одна! – уже более мирным тоном пробурчал Феофанов.
– Да ладно тебе ворчать, Макс, ты что, не с той ноги встал?
– Честно говоря, я тут каждый день не с той ноги встаю! Задолбался совсем! Целыми днями дождь, а когда дождя нет, туман по полдня, а то и целыми днями висит. Зима называется! В Питере снег, а здесь слякоть! Сами же знаете, как я зиму люблю! Снег, холод, мороз так, чтобы за щеки щипало и дух захватывало, а тут ноль градусов и все кутаются и охают, что полярный холод!
Феофанов был родом из Мурманска и даже привычных к пронизывающей стуже петербуржцев считал неженками, что тут говорить о французах? Несмотря на нелюбовь к промозглой сырости местного климата, с местностью он уже освоился и вел машину как местный житель. От вокзала Масона до Клюни они добрались за двадцать минут. Им выделили номера в студенческой резиденции, недалеко от школы. Насте достался номер с окнами в тихий дворик. Квартирка-студия оказалась очень даже уютной: крошечный салон со встроенной кухней, спальня и туалет с душевой. Она быстро засунула дорожную сумку в платяной шкаф, привела себя в порядок и спустилась вниз. Еле выдержала экскурсию по школе, знакомство с персоналом, из всего океана новых лиц запомнился только Тристан. Что, впрочем, было неудивительно. Француза в любой толпе сложно было не заметить. Рослый блондин с голубыми глазами и голливудской улыбкой покорителя женских сердец отличался к тому же любезностью и каким-то особым шиком. Настя исключением из правила не оказалась и сразу же расположилась к руководителю их проекта, поэтому его объяснения слушала внимательно. На все остальное реагировала незаинтересованно, к великому огорчению Воскобойникова. Охваченная охотничьим азартом, она не могла дождаться восьми часов вечера и встречи с Никой. Наконец все отправились ужинать, а Настя под удобным предлогом дорожной усталости ускользнула и отправилась к гречанке. Та жила в четырехэтажном строении в десяти шагах быстрой ходьбы. Позвонила по домофону и поднялась на второй этаж. Навстречу Насте вышла девушка: хрупкая, легкая, с длинными, цвета спелой пшеницы волосами и вопросительным взглядом удивительно-синих глаз.
– Это вы Ника?
– Я, – подтвердила девушка, – а вы Настя. Не ожидала такой скорости, – то ли с осуждением, то ли с раздражением добавила она.
– Завтра будет много работы, я и так припозднилась, так что сегодня было проще всего! – призналась Настя.
– Понятно, – хмыкнула та в ответ.
– Я очень рада, что застала вас! – с энтузиазмом воскликнула Настя.
Ника казалась существом эфирным и почти прозрачным. Однако первое впечатление было, как ему и полагается, обманчивым. Насте это было уже известно. Сцены похорон Магнуса были немыми, но и без звука было понятно, что Ника свои интересы отстаивать умела.
– Меня ждет срочная работа, поэтому если бы ваши вопросы были покороче, меня бы это устроило, – совершенно безапелляционным тоном заявила гречанка.
– Один из моих друзей связал меня с Эдуардом, и я надеялась, что он мне поможет в моей работе.
– Эдуард мертв, – холодно ответила Ника.
– Но вы имеете доступ к оставленным им документам, мне бы очень помогло… – начала была Настя.
– Я уже вам сказала, что компьютер Эда пропал, – на этот раз некое подобие человеческого прозвучало в дрогнувшем голосе Ники.
– Но, возможно, остались записи?
– Кто вы такая, чтобы я вам дала его черновики?
– Никто, – грустно подтвердила Настя, лихорадочно выбирая тактику поведения с несговорчивой подругой погибшего.
– Тогда и разговор ни о чем! – отрезала Ника.
– Подождите, я очень нуждаюсь в вашей помощи и записях Эдуарда! Моя работа близилась к концу, и я очень рассчитывала на него! Защита через два месяца! И тут его трагическая гибель! Я в полном отчаянии! Место на кафедре освобождается, а я так надеялась его получить! Я так устала от подработок, всех этих технических переводов, это совершенно не мое! И все эти временные контракты, бегание по ученикам! – Настя говорила это искренне, даже глаза увлажнились. Ей и на самом деле в этот момент казалось, что ничего важнее в ее жизни не было и нет, чем эта полностью выдуманная защита несуществующей диссертации. Спасибо Станиславскому! Настя внутренне поблагодарила Семена Семеныча, на уроки театрального искусства которого ее занесло в далеком студенческом прошлом. Семен Семеныч был ярым поклонником Станиславского и считал, что актер должен жить на сцене.
Взгляд синих глаз смягчился. Гречанке было все это ой как знакомо. Благодаря Бодлеру Столетова знала, что Ника активно подрабатывала, где могла: от «Макдоналдса» до вечерних сидений с детьми. Вельтэн прекрасно зарабатывал, но расходы предпочитал делить пополам, рассчитывая все до последней копейки. Короче, «был еще тот жмотюга», пронеслось в Настиной голове, хотя о мертвых было положено говорить или хорошо, или ничего. Тем более половину своего имущества он оставил именно Нике. Но, глядя на хрупкую девушку, которой в поисках работы и места под солнцем пришлось покинуть погруженную в глубокий кризис Грецию, Настя подумала, что Вельтэн вполне мог быть попонятливее при жизни. Родители Ники помочь ей ничем не могли, работал только отец, семья выкручивалась как могла. Ника была старшей, среднему брату было четырнадцать и младшим мальчикам-близняшкам – по восемь. Поэтому Ника ухитрялась еще и отсылать деньги своим.