– Как говорит Святое Писание, каждый получает от Господа собственный дар, и именно его нужно развивать в себе. Ибо греховно отказаться от дара Господня, – спокойно произносил хранитель библиотеки.
– Не всякий дар – благословение Божье, – возразил по своему обыкновению приор Бенедикт.
– Например?
– Ум, рацио, может стать даром и может стать проклятием, как и чувства.
В голосе приора явно звучал намек на нечто, известное обоим спорщикам.
– Все зависит от того, на что направлен наш дар: на добро или зло. Так, воинственность и смелость могут помочь в нашей борьбе за освобождение Гроба Господня, но могут привести к убийству невинных. Не только наши молитвы, но и наш пример, брат, подталкивают падшего человека, ставшего жертвой греха, к покаянию и к исповеди. Поэтому мы должны быть очень осторожны, ибо сложно отличить добро от зла, – монотонно и почти равнодушно отвечал Клемент.
– Я не согласен с тобой, брат мой. Наш обет, наша вера говорят нам, что мы не можем сидеть сложа руки и должны бороться со злом. По мне, так лучше согрешить, чем безвольно злу попустительствовать из-за страха ошибиться! – повысил тон Бенедикт.
– Правда настолько спуталась с ложью, что даже в самые тягчайшие моменты бытия человек не способен отличить одну от другой, – в ответ голос Клемента зазвучал тоже громче, выдавая волнение его обладателя, – и самое главное, что здесь, внизу, в нашем дольнем, земном мире, опутанном грехами, преступлениями, именно ложь, а не истина зачастую становится спасением.
– Значит, ты оправдываешь их?
– Я никого не оправдываю, потому что я никого не сужу, – возразил хранитель библиотеки.
– Ну а если я решу, что должен поставить в известность Рим?
– Ты можешь ставить в известность кого угодно, – спокойно парировал Клемент, – это твой выбор и твое право.
В этот момент ветер зашуршал опавшей листвой, собеседники обернулись и вопросительно уставились на Бернара. Тот же сделал вид, что только что появился, и, склонив голову, прошествовал мимо Клемента и приора Бенедикта. Но как он ни старался изображать спокойствие, в душе бушевали самые разноречивые чувства. Что-то не то происходило в их обители, и это все явно было связано с приездом Ожье и старинными певческими книгами…
Из комнаты для встреч с заключенными следственного изолятора вышли скромно одетые мужчина и женщина, по всей видимости, супруги и не здешние. «Родители Ники», – пришло в Настину голову. Теперь был ее черед. Она зашла, и вид Ники ее поразил. Гречанка осунулась, под глазами залегли темно-синие круги, васильковые глаза стали по-настоящему бездонными.
– Здравствуй, Настя. Спасибо, что пришла. Честно говоря, не ожидала, что откликнешься на мою просьбу. На самом деле, кто я тебе? – торопливо, словно боясь остановиться, выпалила Ника.
– Я пришла, это были твои родители?
– Да, я так рада и не рада. Бедняги! Навещать дочку в тюрьме! Ощущение, как в дурном сне!
– У тебя есть адвокат?
– Есть, и не какой-нибудь, а очень известный. Хотя абсолютно не знаю, кто его нанял, не родители же Магнуса?
– Не думаю, – удивилась Настя, хотя одна идея промелькнула в голове.
– Естественно, они точно от счастья прыгают! – с горечью произнесла Ника, и ее глаза резко увлажнились.
– Не о них сейчас речь, мы должны понять, что случилось. Эта история с завещанием правда? Ты знала, что Эдуард хотел его изменить? – Настя понимала, что говорила жестко, но другого выхода у нее не было. Сочувствием и слезами Нике не поможешь.
Ника молчала.
– Мне нужна правда, иначе я не смогу тебе помочь!
– Почему ты думаешь, что сможешь мне помочь? Кто ты на самом деле, Настя?
– Я твой друг! И поверь мне, у тебя их не так уж много!
– Ты появилась здесь не случайно?
– Нет, я появилась здесь не случайно, – подтвердила Настя и повторила: – Но я твой друг, и я не верю в твою виновность!
– Я не убивала Магнуса! – твердо ответила Ника.
– Расскажи, что случилось в тот вечер, шаг за шагом.
Ника помолчала, потом, тряхнув головой, решилась:
– Адвокат сказал, что ты на моей стороне, хотя он тебя тоже не знает. Так ему сказал человек, который его нанял. Я тебе все расскажу, в конце концов, какая мне разница, хуже уже не будет! Мы действительно этим вечером поссорились. Эд был вне себя, начал обвинять меня во всяких глупостях! И сказал, промежду прочим, что изменит завещание! Но я ему ответила, что мне, собственно говоря, на это наплевать с высокой башни. Сама посуди, когда тебе говорит о завещании двадцативосьмилетний парень, ты его слова всерьез не воспринимаешь! Мне вообще это завещание было пополам, лучше бы он побольше денег вкладывал в наш общий бюджет, а то я шестьсот и он шестьсот. Для меня это большая половина моего заработка, а для него меньше пятой части, не говоря уже о финансовой ренте! – с горечью произнесла она. – Поэтому я разозлилась и хлопнула дверью. Вышла на улицу и пошла куда глаза глядят. Было относительно тепло, прогулка меня успокаивала. Честно говоря, в этот вечер я решила, что наша жизнь с Эдом подошла к своему закономерному концу. Я даже прошла между нескольких витрин агентств недвижимости. Начала прикидывать, что смогу снять.
Гречанка говорила, и Настя ей верила. Действительно, кто думает о завещании в их возрасте?
– А в чем он тебя обвинял?
– Да во всякой хрени, другого слова не подберешь! Мол, что я специально познакомилась именно с ним, чтобы шпионить за его исследованиями, и прочая чушь!
– Как вы с ним познакомились?
– Ты это всерьез? – возмутилась гречанка.
– Не злись, просто расскажи, как вы с ним познакомились, а то время нашей встречи скоро выйдет!
– Хорошо, как хочешь. Я сначала думала отправиться в Лион, но передумала и приехала сюда, все-таки в маленьком городе жизнь дешевле. Тем более Школе искусств и ремесел понадобился специалист с моим профилем, правда, только на полставки, но на постоянную работу. Я связалась со школой и приехала сюда, в Клюни. А познакомилась с Эдом случайно, стечение обстоятельств, пришла с Костой на вечеринку, устроенную Робертом, братом Эда.
– То есть Коста был знаком с Робертом раньше?
– Точнее сказать, пересекался. Клюни – городок маленький, все вертится вокруг Высшей школы, так что мы все в какой-то степени знакомы друг с другом.
– Каковы были отношения Косты с Робертом?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Пока не знаю, – честно призналась Настя.
– С Робертом они были знакомы, и все. Роберт тоже интересуется историей Клюнийского монастыря. У них семья каким-то образом связана с монастырем. Я никогда этим особо не интересовалась. Что-то вроде того, что какие-то предки имели отношение к монастырю. Хотя у монахов обычно нет потомков, – пожала плечами Ника.
Посвящать Нику в реальную историю взаимоотношений семьи де Вельтэн и монастыря Клюни Настя не стала. Да и зачем той было знать, что единственная связь эта состояла в том, что де Вельтэны забили последний гвоздь в крышку гроба знаменитой обители. Такая осведомленность могла вызвать у Ники только ненужные вопросы.
– Ты знала, что Эдуард был на Афоне?
– Нет, – удивилась Ника, – он никогда мне об этом не рассказывал.
– И последний вопрос: что тебя связывало со Старицким?
– Ничего меня с ним не связывало! – досадливо отмахнулась Ника. – Хотя мне не дает покоя один вопрос: кто нанял адвоката, кто заплатил за приезд моих родителей, кто снял для них отель? Может быть, это Старицкий и еще тот, другой, с которым сотрудничал Эд?
– Ты знакома с Вальтером Дильсом?
– Видела один раз, но Эд секретничал, да и мне было особенно не до его тайн, лишь бы до постели добраться! – не без горечи произнесла Ника.
Выйдя из следственного изолятора, Настя отправилась в интернетное кафе. Пора было узнать, что еще накопал Бодлер. По дороге остановилась как вкопанная перед витриной элегантного ресторана, а потом торопливо, как бы не узнали, продолжила дорогу. Только на углу вновь притормозила, размышляя. Только что увиденная картина не выходила из памяти. За одним из столиков мирно обедали, сидя рядом и о чем-то увлеченно споря, школьная подруга Магнуса Селина и нотариус семейства де Вельтэнов. Причем Селина казалась совсем другой, более уверенной в себе, что ли, гораздо с большим вкусом одетой и даже ярче накрашенной. «С чего это она вырядилась как на праздник?» – промелькнуло в мозгу Столетовой. И вообще, что могло ее связывать с нотариусом? Что она упустила? История все больше запутывалась. Ни Селину, ни нотариуса они в расчет никогда не принимали. А зря! Настя поспешила в кафе. Бодлеру предстояла новая работа…
Глава 9. Имеющим терпение…
– Душа наша в мире ином получит воздаяние по заслугам своим. И по делам ее судить будут: или она получит воздаяние вечной жизни и блаженства в волшебных садах рая, или будет предана вечному огню и наказанию.
Голос Петра Достопочтенного звучал неожиданно громко. Виной тому было эхо, или настоятель каким-то чудом вернулся в молодость. Но старого, измученного болезнями аббата как не бывало. Глаза его светились, а слова рокотали, проникая в самое нутро его собратьев. И обычная полуденная проповедь звучала совершенно небывало:
– Так учит церковное предание, и по делам вашим, а не по словам вашим, будут судить вашу душу в мире ином. Потому думайте о ней, о душе своей, ибо так определено, что всякая разумная душа обладает свободой решения и воли и должна выдержать борьбу против сатаны и слуг его, потому что именно они стараются обременить ее грехами. Но у каждого есть путь к спасению, если он живет правильно, благоразумно, он способен избавиться от такого бремени и спастись! Но иногда приходится принимать совершенно иные решения. Иногда приходится рисковать собственной душой, чтобы спасти душу мира! Иногда борьба добра и зла не так проста, как кажется, но и в эту минуту мы должны защищать то, что нам дорого, то, что нам завещано!