– А Володя? Его предупредить надо, Лиду.
– Позже. – Зоя достала из своей сумочки зеркальце, поправила помаду. – Наврем по телефону о важных переговорах. Я еду с вами для солидности. Едем?
– Едем… – Елена надела плащ, прихватила портфель, встала. – А может, сразу в дурдом?
Веселый молодой врач ходил вокруг каталки с пузатой Еленой.
– Дурдом, честное слово. Вчера, говорите, не было?
Елена посмотрела на узоры разбитого кафеля на стенах приемного отделения. Ей надоели дурацкие вопросы и свои не менее дурацкие ответы.
Сначала их слушали невнимательно, привычно записывая результаты давления, температуры, внешнего осмотра. Но когда Елена и Зоя заявили о том, что живота вчера не было, Лену стали осматривать с особым пристрастием. Вызвали для консультации психиатра, он обещал подойти часа через два.
Елену и Зою отвели в отдельный бокс и передали карту гинекологу.
Врач выслушал Елену, не перебивая и не удивляясь. В карту он записал код диагноза «родовая горячка», поставил знак вопроса и при дальнейшем обследовании смотрел большей частью не на пациентку, а на Зою в короткой оранжевой юбке, закинувшую ногу на ногу.
Елена, привыкшая к повышенному вниманию к своей персоне, пощелкала пальцами перед глазами врача.
– Эй, доктор, я здесь, а там моя секретарша. Так что у меня?
– Ребенок, дамочка, у вас шевелится. Может, вы забыли что? Не мог же плод за два дня сформироваться! – И он опять обернулся на Зою.
Зоя развела руками, показывая искреннее недоумение, качнула ножкой.
– В пятницу и субботу живота не было, за этот факт отвечаю. В воскресенье Елену Николаевну не видела, а сегодня утром он уже немножко был. К обеду вырос больше.
– Угу, угу, – соглашался врач. – Часто болеете?
Выдохнув воздух, Елена вслух досчитала до десяти.
– Я, доктор, вообще не болею. Во всяком случае, последние лет пять или семь.
– Угу, угу, – делал понимающее лицо доктор. – А в психоневрологическом диспансере с какого года наблюдаетесь?
– Ни с какого, – начала заводиться Елена. – Я нормальная, это ситуация ненормальная.
– Но прошу заметить, – доктор откровенно залюбовался Зоей, сожалея о ее легком помешательстве. Он достал стетоскоп и, сделав особо серьезное лицо, еще раз прослушал живот. – Сердцебиение у плода ровное. Ваше, Елена Николаевна, тоже в норме.
– Вот спасибочки вам, доктор, утешили. Срок какой у этого? – Елена показала пальцем на живот.
– Срок поджимает. Вполне можно госпитализировать. – Заглянув в карту, он пробурчал: «Ага, психиатра назначили, отлично». Он преувеличенно ласково, как безнадежному больному, улыбнулся Елене: – Вы меня здесь подождите немного… я это… проконсультируюсь.
Как-то бочком-бочком врач вытиснулся из бокса приемного отделения, и стали слышны его быстрые шаги, спешащие за консультацией совсем не в гинекологическое отделение.
Поерзав на каталке, Елена поморщилась.
– Зоя, я в туалет хочу.
– По-маленькому? – с надеждой спросила Зоя.
– Нет, совсем по-другому.
Зоя встала с банкетки, уронив на пол директорский плащ. Взяв руку Елены, она гладила ее и говорила тем же «врачебным» голосом, каким общался с нею молодой и поначалу веселый доктор.
– Нельзя, Елена. И по себе знаю, и по рассказам многих, как раз перед родами «приспичивает». Но это ложный симптом. На самом деле пора рожать.
– Зоя, ну хоть ты-то должна мне верить. Какие роды? У меня за последние полгода был один мужчина, и то в эту субботу и понарошку. Не могла я забеременеть, не могла.
Перестав гладить руку, Зоя стала гладить Лену по голове.
– Но доктор тоже не последний дурак. Если у вас внутри, в животе, бьется сердце, значит, там кто-то растет.
– Какой ужас. Зоя, я очень хочу в туалет. Помоги встать, пожалуйста.
Неуклюже спустившись с каталки, Елена схватилась за живот. Она направилась к туалету без двери, как и положено в приемном отделении, но остановилась.
Подбирая с пола директорский плащ, Зоя сильно нагнулась, и из-под короткой оранжевой юбки особенно контрастно стали видны черные трусики в белый горошек с кружавчиками.
Кряхтя от непривычно большого и тяжелого живота, Елена зашла в туалетный отсек и устроилась на унитазе и оттуда «нейтральным» голосом спросила:
– Сколько стоят твои классные трусишки?
Отмахнувшись от каприза, не имеющего отношения к происходящему священнодейству, от внезапно беременной женщины Зоя подошла ближе.
– Ничего не платила, подарок. Ну, как там?
Елена прислушалась к себе, Зоя прислушалась к Елене. Обе сосредоточенно слушали больничные шумы, журчание воды в туалете.
Уже четыре часа подряд Елена была сосредоточена на функциональных особенностях своего тела. Подобная ситуация была ей непривычна. Обычно ее организм работал без сбоев. Неожиданно внизу живота возникла тянущая, пугающая боль.
Лицо Елены скривилось, взгляд стал беззащитным. Зоя, не забывшая ощущения пятилетней давности, когда она сама несколько часов рожала Димочку, начала сочувствовать Елене в десять раз больше.
– Крепись, Елена, – и она, нагнувшись, погладила начальницу по плечу.
– Ой… Ой-ой… Зоя-а, ой!
И тут Елену скрутило. Тупая боль тянула булыжником в тонну, находящимся в… там, где надо находящимся. Елена услышала неприятный воющий звук, звук шел из нее. Это она выла! И звук постепенно нарастал. В той же тональности начали гудеть канализационные трубы.
Перепугавшаяся Зоя металась по боксу, не зная, что делать.
– Эй, Елена Николавна! Лена! Ты подожди! Я сейчас… я за врачом!
– Не могу-у-у… – продолжала гудеть Елена.
Ее начало трясти. Она расставила руки, упершись в стены узкого туалета, и завыла белугой, не стесняясь материться и причитать: «Да кто же меня так подставил, да за что мне это несчастье!»
Трубы гудели все сильнее, за окном начала орать сигнализация легковых машин, а за ними машина «Скорой помощи», у которой завертелся синий фонарь на крыше.
Елена дошла в своих воплях до утверждения, что она сейчас, немедленно умрет и пусть будут все, мягко говоря, несчастливы в личной жизни, кто втянул ее в мистическую непонятку.
Живот Елены тем временем уменьшался, боли смягчились и стали реже. Она продолжала по инерции подвывать, но уже тише. Зоя подбежала к Елене, потянула ее за руку.
– Держись, Елена, держись! Все бабы через это проходят.
Внезапно гудение труб, хрюкнув напоследок, прекратилось.
Сев прямее на унитазе, Елена ощупала живот. Он опал, опал до прежних размеров и не обвис ни на сантиметр.
Осторожно встав, Елена натянула трусики и оглянулась…
Зоя подошла ближе.
– Да вы не стесняйтесь, все мы люди, все мы писаем, а иногда и рожаем… некоторые. Та-а-ак.
Обе женщины склонились над пахнущим хлоркой унитазом. В нем журчала чистая водичка.
– И ни былиночки, ни травиночки, ни кровиночки, – прокомментировала секретарша.
– Типун тебе на язык, Зоя.
– Я, Елена Николавна, со знанием дела говорю. Роды без следов не проходят. Где оно, ваше чудо из чудес?
– А я почем знаю? – возмутилась Елена.
Водичка продолжала бодро бежать в чистейшем унитазе. Ни рядом, ни за ним посторонних «предметов» тоже не наблюдалось.
– Но живот-то был? – не успокаивалась Зоя. – Был. Сердцебиение прослушивалось. Ну и где?
– В гнезде… – Вздохнув, Елена ощупала себя. – Как хорошо без живота-то.
– С облегчением вас, Елена Николавна, – чуть повысила тон голоса Зоя.
– Ага, – Лена не услышала насмешки.
Сев на банкетку, она оглядела медицинский бокс, пол, каталку. Отъезжающую «Скорую» за окном. Еще раз ощупала себя.
Осмелившись, Зоя протянула руку и тоже потрогала живот начальницы.
– С ума сбрендить.
Увидев портфель, Лена открыла его, начала копаться во внутренностях.
– Зоя, короче, ничего не было и не должно было быть. У тебя есть булавка?
– Откуда? Я в офисном костюме и без сумочки.
– Понятно. Господи, ну хоть один договор может быть со скрепкой, а не степлернутый?
– Только не наш. – Зоя строго посмотрела на начальницу. – У меня все под степлером и состыковано миллиметр в миллиметр.
– Иногда идеальность идет во вред. А мне нужна скрепка, хочу пиджак скрепить. Вот! Смотри, экологисты свой проект подсунули с огромной скрепкой. Видишь? – Елена показала Зое левый верхний угол проекта. – Нормальный степлер его не взял.
Сняв скрепку, Елена попыталась проколоть плотную ткань пиджака, но у нее плохо получалось. Ткань держалась противотанковой броней.
– Давайте помогу.
Перехватив скрепку, Зоя растянула край обшлага.
– Держите вот так, я проткну.
В натянутую ткань с противным скрежетом воткнулась скрепка. Сначала с одной стороны пиджака, затем с другой. Поправив пиджак, Елена взяла с банкетки портфель и официальным тоном заявила:
– Все! Я поняла. Ничего необычного сегодня не было. – Разочарованный взгляд Зои ее не смутил. – Типичная ложная беременность… И пошли отсюда.
Зоя продолжала стоять.
– Я, Елена Николавна, что-то читала о ложной беременности, и протекает она как-то не так… – Поймав начальственный взгляд Елены, она заспешила: – Ну, не важно, действительно, пора отсюда сматываться…
Сложив директорский плащ и оправив юбку, она выглянула в коридор. В дальнем конце маячил курящий охранник в черной форме.
– А как мы уйдем, нас выпустят?
– Конечно, нас выпустят. Кому мы нужны?.. – Достав из портфеля косметичку, Елена вынула из нее двойное зеркальце и оценила выражение своего лица. Кислое… но сойдет. – Главное, Зоя, у охранников не просить разрешения, иначе примотаются и начнут душу тянуть. Делай параллельное лицо и пошли твердым шагом. Ты чего такая… сосредоточенная?
– А вы представьте… – Зоя надела на себя директорский плащ. – Сегодня случилось такое, что не с каждым человеком случается, а я даже никому рассказать не смогу, примут за сумасшедшую. Вот мучение-то.